Накануне, в пятницу 22 августа, моя американская сноха вернулась поздно вечером с работы и первым делом увидела моё уставшее лицо. С тремя внуками-сорванцами я лохматым клубком каталась по дому целый день, а уже к вечеру никаких сил не было. Моё самочувствие всегда написано у меня на физиономии, и моя чуткая сноха сразу же с порога предложила:
- Поедем завтра в Довер, мама? На следующей неделе уже новый учебный год начинается, и вам надо отдохнуть.
Вот я всегда знала, что наше физическое состояние зависит от нашей психики. Лицо у меня сразу разгладилось, радостные искры брызнули во все стороны, сил неизвестно откуда прибавилось, и я, помолодевшая, побежала ложиться спать, чтобы ночь побыстрее прошла.
Сын согласился пасти детей без нас, а я пообещала ему за это отпустить их с женой вечером в ресторан.
Наутро встали рано и вышли со снохой, ещё шести не было. Оказывается, рассветает уже гораздо позже, чем летом, и на улице было даже темновато, и свежесть утренняя августовская появилась.
Поехали сначала " машину покормить", как выразилась сноха, - на автозаправку. Цена на бензин ещё больше снизилась, было уже не четыре, а три с половиной доллара за галлон. Ну, конечно, сверхчистый - подороже.
- Смотри, - сказала я снохе, - несмотря на то, что Россия напала на Грузию, бензин дешевеет.
- Потому что войны большой всё равно не будет, - сказала сноха. - Никто не хочет воевать. Это так глупо!
- Не говори, - поддержала я. - Главы стран, а ведут себя, как обкурившиеся подростки. Игру в войнушку затеяли.
Выехали из нашего городка, повторяя весь путь, который проделали несколькими неделями раньше, когда ездили в Делавэр-Парк. Дорога и сегодня была оживлённой. Почему-то было много машин, стремящихся к воде: у одних, на крыше были закреплены остроносые жёлтые и синие лодки-каноэ, за другими на платформах следовали катера - большие, побольше и совсем как корабли.
- На том написано: " Рыбалка или смерть!", - засмеялась сноха.
Она включила радио и нашла весёлую ритмическую песенку. Пристёгнутая ремнём к водительскому креслу и держа руль одной рукой, она затанцевала сидя, под ритмы песенки " Кирпичный дом ":
"Эта девушка сложена,
Как кирпичный дом,
Все мужики без ума от неё..."
Две тёмно-синие, длинные как крокодилы, полицейские машины притаились в кустах. Мы вовремя их заметили и сбавили скорость.
Повторялась дорога, виденная три недели назад. Если так пойдёт, я скоро буду знать её наизусть: Балтиморская окружная - белтвей, морской порт с океанскими лайнерами и подъёмными кранами, похожими на жирафов, туннель под заливом, федеральная девяносто пятая дорога...
Впереди нас показался большой пассажирский автобус, расцвеченный яркой рекламой. На его задней стенке и по бокам метровым шрифтом было обозначено: $ 1.
- Что это? - спросила я.
- Эти автобусы ходят по уикэндам в Нью-Йорк из Балтимора и обратно, - сказала сноха. - Проезд стоит один доллар.
- Вау! - в восторге мяукнула я. - Как это может быть? Почему так дёшево?
- Спонсоры платят, чтобы покупатели в магазины приезжали, - сказала сноха. - Очень много китайцев ездят в нью-йоркский Чайна-Таун, особенно студенты.
Проехали с большим интервалом не то два океанских залива, не то две реки, по длиннющим мостам, старому и новому.
Миновали три пропускных пункта поперёк шоссе - для взимания платы за проезд: два раза по два доллара и один раз - пять. Оказались в штате Делавэр и нашли местную дорогу номер один.
Глаза резанул указатель - городок назывался Санта Джорджес. Графическое напоминание о событиях в Грузии.
- А я нашего президента полюбила за то, что он русских агрессоров из Грузии выгнал, - сказала я. - До этого меня мучило чувство несправедливости, когда граница там была нарушена. Странно, я раньше почти ничего о Грузии не знала.
Сноха подпевала радио и разговор не поддержала. Она давно знает, что я излишне политизирована и меня лучше не заводить.
Что поделаешь, как говорится, проклятое наследие тоталитаризма.
Домики на колёсах разных типов то и дело оставались позади нашей машины
По радио зачастил рэп.
- Обожаю рэп, - сказала я. - Мне кажется, в нём есть что-то магическое.
- И я тоже очень люблю, - ответила сноха. - Вы знаете, есть такое печенье: две шоколадные половинки и между ними белый застывший крем. Так вот я - такое печенье, только белое. У меня внутри чёрный крем. И у многих американских белых тоже. Я считаю, что вклад афроамериканцев в нашу общую американскую культуру бесценен.
Делавэр - равнинный штат. Кругом поля с огородами, злаковыми, скотом в фермерских загородках. Кукуруза стоит в рост человека. Фермер на тракторе возле большого дома. Сельская церковь. Вдоль дороги множество домов, недавно выстроенных, ещё даже не вполне заселённых. Их построили лет пять назад. Сейчас, правда, не строят, во всяком случае, я не видела. На крыше одного из таунхаузов - трёхэтажных домов, построенных цепочкой, - надпись видна с дороги: 199 900. Видимо, цена одного. По-нашему, так недорого.
В городках множество маленьких бизнесов, расположенных вдоль дороги: продажа шевроле, ниссанов, тойот, хаммеров. Гостиницы, ресторанчики, кафе, закусочные. Рыбные и крабовые магазинчики, маленькие автозаправки, центры мойки и чистки авто, цветы, овощи, тату... Такое впечатление, что мелкий бизнес кишит.
Глядя на карту пути, которую дома компьютер выдал, мы немножко заблудились и потом нашлись. Выехали на маленький городок Одесса.
Местность кое-где болотистая, а дорога превосходная, из белого бетона. Всюду носятся весёлые байкеры на железных конях.
- Если бы я была мужчиной, - сказала я, - обязательно бы купила мотоцикл. Наверное, столько адреналина они получают!
Проехали мимо университета Делавэрского.
- Приличный университет уровня штата, - сказала сноха. - Вообще иметь университет - для штата престижно. Штаты выделяют землю и ресурсы, и обычно такие университеты вырастают из имеющихся сельскохозяйственных и педагогических вузов.
Мимо проехала машина с красочной, вкусно нарисованной коровой, клеверным трилистником и надписью фирмы -"Кловерлэнд".
- Кловер - это клевер? - спросила я.
- Ага, - кивнула сноха.
- Значит, мы это слово у вас украли? - спросила я. - Как и слово шторм?
- Не знаю, как с клевером, - сказала сноха, - а шторм, по-моему, мы обе стащили у немцев. В английском языке много французских и немецких слов.
- А, ну да, - сказала я, вспоминая свою филологическую молодость. - Языки романо-германской группы.
- У нас романская группа отдельно, - сказала сноха. - Это итальянский, французский, испанский, португальский, румынский... Молдавский, между прочим. А германская - отдельно.
- Как это всё интересно! - воскликнула я. - Чем дольше живу на свете, тем интереснее становится.
Сноха вдруг резко затормозила и сказала: " Извините". Из-за аварии где-то впереди мы влезли в длинную пробку.
Какое-то время тащились в пробке "со скоростью улитки", как выразился один американский генерал о выводе оккупационных русских войск из Грузии.
- Как твои родители поживают? - спросила я. - Уже вернулись во Флориду?
- Мама - да, - ответила сноха. - У неё скоро на второй коленке операция будет. Первую починили, уже год прошёл. Теперь вторую надо.
- Господи, дай здоровья вашим врачам! - сказала я. - Здесь у вас к старости можно все запчасти поменять и начать жить заново. А твой отец?
- Вы же знаете, мой отец на одном месте не сидит, - засмеялась сноха. - Поехал к своему другу-индейцу, с которым вместе во Вьетнаме воевал. Там у них встреча однополчан.
- А где он живёт? - спросила я.
- Где-то на границе Аризоны и Нью-Мексико, - сказала сноха. - Его друг из племени Апачи Белых Гор. Федералы так и не победили их. И они живут в своей резервации.
- Как это? - спросила я.
- Ну, между ними и правительством заключены договоры, - сказала сноха.
- Это что-то вроде автономии? - спросила я.
- Ну, что-то вроде того, - ответила она.
Неожиданно пробка рассосалась и мы въехали в столицу штата - город Довер. Я не была здесь лет пять и не сразу узнала главную улицу. Многочисленные стройки того периода завершились, и городок выглядел очень даже симпатично.
Впрочем, ехать далеко не пришлось. Огромный развлекательный комплекс, включающий в себя грандиозную многоэтажную гостиницу, необъятное, распростёршееся по земле одноэтажное здание казино и горбатый, подпирающий небо стадион для скачек открылись нашему взору.
Мы припарковались и выбрались из машины. Воздух был великолепный, морской, хотя до океана ещё с полчасика езды.
Снаружи и внутри казино было всё не так, как раньше: новая планировка, новый интерьер. Было похоже на дворец. В вестибюле молодая посетительница фотографировала на телефон люстру, которая роскошным тропическим цветком повисла над головой. Я присоединилась к ней и в ажиотаже бросилась снимать и вестибюль. Но была тут же остановлена улыбающимися служительницами: в казино фотографировать запрещено.
Мы расстались со снохой, и я побежала порхать среди игровых автоматов, в очередной раз испытывать судьбу и в лёгком угаре прыгать с автомата на автомат, стремительно тратя свои двести пятьдесят долларов, выданные мне детьми. Автоматы были замечательные, новые, помещение казино - огромным и неизведанным, и через два часа у меня остались в кармане только кое-какие крохи. Игра шла ни шатко ни валко.
В конце концов, почти опустошённая, я села у одноцентового автомата и стала уныло тыкать в чёрные кнопки.
И натыкала! Три большие красные семёрки построились в ряд на экране, да ещё у одной из них на поясочке высветилось: "Умножить на три". Автомат запел-заплясал, на лбу у него выскочила надпись: " Вы выиграли Джек-Пот!"
- Поздравляю! - громко заорал автомат.
Рамка экрана ожила, затрепетала, окрасилась в огненно-малиновый цвет, и оглушающий, торжествующий, бравурно победный марш обрушился на меня и на ползала. Я сидела ничего такого не ожидавшая, тихо, как мышка, и смотрела, как на экране сумма 2680 по капельке, по центу, перегонялась с одного места на другое.
И думала: " Сколько шума и пыли из-за несчастных двадцати шести долларов и восьмидесяти центов!"
Люди, привлечённые нешуточным громом, подходили, улыбались, смотрели, поздравляли, а автомат всё надрывался и оглушал весь мир победным рапортом.
Мне не хватало рядом только китайских фейерверков и российских газет и телевидения, которые по пустяковому поводу, с пеной у рта, убеждали бы меня, как дико мне повезло и какую я одержала сокрушительную победу, как я встаю с колен и совсем скоро встану вровень с сильными мира сего. Российским средствам массовой информации, умеющим даже тяжкое поражение в грязной войне выдать за национальную победу, не составило бы труда сделать это.
Желание играть у меня пропало. Малым, но оглушающе раздутым выигрышем можно отбить желание играть гораздо эффективнее, чем честным проигрышем.
И похоже, скоро эту истину поймут все русские, а не только я. Правда, господа россиянцы?
А вы говорите - индейцы!
Сноху я нашла на диванчике в кафе у главного входа: она терпеливо дожидалась меня, играя с маленьким наладонным компьютером " Blackberry", и впрямь похожим на чёрненькую ягодку: выходила в Интернет, писала е-мейлы друзьям, слушала музыку, смотрела фотографии.
- Ой, извини! - сказала я. - Ты давно меня ждёшь?
- Я сегодня мало играла с автоматами, - сказала она. - Не мой день, сегодня мне не везёт. Но вы же знаете, как я люблю эту игрушку!
И указала на наладонник.
С лёгкой грустью я попрощалась с Довером.
Проделали обратную дорогу и приехали в наш городок: город - не город, деревня - не деревня. Расположен близко от столицы и представляет собой новейшие по комфортности дома, разбросанные в первозданной природе. С семидесятого года прошлого века в таких городишках живёт едва ли не пол-Америки.
За километр от дома сноха вдруг ахнула, быстро свернула на обочину и остановилась.
- Что случилось? - всполошилась я.
- Олени! Там олени! - она показала назад на пешеходную дорожку.
Я посмотрела назад: в двадцати метрах от перекрёстка и красного светофора, там, где к самой дороге подступает зелёная чащоба, на асфальтированном подъезде к одному из домов стояла самка оленя и два детёныша. Один - точно этого года рождения, другой на год постарше.
В ужасном волнении, потеряв способность рассуждать, я схватила фотоаппарат, выскочила из машины и побежала по направлению к животным. И совершенно напрасно. Олени в нашем городе нисколько не боятся машин, видимо, принимая их за каких-то зверей, но абсолютно не готовы общаться с людьми.
Олениха посмотрела на бегущую и пригибающуюся глупую пожилую тётку с блестящей игрушкой в руках, спокойно повернулась и увела детёнышей в тёмно-зелёный проём. Мне осталось только сокрушаться о несостоявшихся фотографиях.
- Не переживайте, мама, - сказала сноха. - Это было не в последний раз.
- Послушай, - сказала я - но ведь где олени, там и волки!
- Волков однажды всех истребили, - сказала сноха. - Но теперь да, понемногу восстанавливают.
- Ну что, разрядилась? - спросил сын, уже успевший выгулять детей и покормить их в "Бюргер-Кинге", младшем брате "Макдональдса".
- О, спасибо, ребята! - сказала я. - Я вам так благодарна. Я так хорошо отдохнула! Я отработаю!
- Ты чего, мам? - спросил сын. - Ты уже отрабатываешь на нас второй десяток лет. Это мы должны тебе!
- Ничего, что я стою к вам спиной? - засмеялась сноха над нашими реверансами.
- Ну ладно, - сказала я. - Собирайтесь в свой ресторан и можете домой не торопиться.
Добавить комментарий