volkov ribakov w.jpg
23 декабря исполнилось 3 года со дня смерти Анатолия Рыбакова. А 14 января 2001 года писателю исполнилось бы 90 лет. Предлагаем вашему вниманию запись одного из последних интервью писателя, данного Соломону Волкову в Нью-Йорке в 1996 году.
- Анатолий Наумович, ваши "Дети Арбата" - знаковое произведение. В любой новейшей истории России рядом со словами перестройка и гласность будет появляться и название этой книги.
- А ведь я начал писать ее в середине пятидесятых! И впервые заявил о ней в 58-м году в "Литературке", отвечая на вопрос новогодней анкеты "Над чем работает писатель". И повторял из года в год в других газетах: "Продолжаю писать 'Дети Арбата', действие происходит в тридцатые годы". С самых первых шагов мне надо было показать, что я не скрываю, какой пишу роман. Весной 65-го года у меня была готова первая часть "Детей Арбата", и я отнес ее в "Новый мир". Со мной заключили договор, заплатили аванс и анонсировали роман на 67-й год. Но ничего не вышло. "Я прочел рукопись за одни сутки, - сказал мне Твардовский, когда я через какое-то время пришел в редакцию, - от нее невозможно оторваться... Вы нашли свой золотой клад. Этот клад - ваша собственная жизнь...".
- Твардовский славился своей нелицеприятностью...
- Да, мог отбрить, мог быть высокомерным. У меня с ним до того бывали столкновения, а тут он сказал: "Я - крестьянский поэт и думал, что поэзия в деревне, а вы показали поэзию города".
- А почему вы отнесли "Детей Арбата" именно в "Новый мир"?
- Во-первых, "Новый мир" был моим журналом. Незадолго до того я опубликовал там "Лето в Сосняках", это тоже был, как тогда говорили, антикультовый роман. Он должен был выйти в 65-м году, но Твардовский, опасаясь, что после снятия Хрущева начнут "закручивать гайки", передвинул его публикацию на декабрь 64-го. А Хрущева, как вы помните, сняли в октябре 64-го. Скажу вам, Соломон: кроме Твардовского, никто за своих авторов не бился, а я понимал, что "Дети Арбата" будут сложно проходить через цензуру: Сталин, аресты, Бутырка, беззаконие... "Наверху" только услышали об этом, сразу скисли. В общем, Твардовскому "Детей" отстоять не удалось. Рассказывая мне об этом, Твардовский сказал: "Я не Крез, Анатолий Наумович, но знайте - моя сберкнижка в вашем распоряжении". Он хотел, чтобы я мог спокойно дописать роман.
- Новому поколению читателей нелегко будет понять, почему такое бешеное сопротивление вызывала у начальства ваша рукопись.
- Но прикрывалось это исключительно интересами народа: "Народу это не надо". Я разговаривал насчет "Детей Арбата" с цековским чиновником, который ведал литературой. "Тридцатые годы, Сталин... - сказал он. - У вас ведь, наверное, антисталинский роман?" - "Безусловно!" - "Это непроходимо, мы должны сплачивать народ, а не разделять его. Вот уйдет из жизни наше поколение, возможно, тогда и будут публиковаться книги о Сталине". Я не понял, говорю, что значит "наше поколение", сейчас - 1983 год, вам нет и сорока, дай Бог прожить вашему поколению до восьмидесяти, а то и больше. Выходит, вы разрешите издавать наши книги только в будущем веке?..
- Почему же вы не опубликовали этот роман на Западе? У вас хватило терпения ждать 20 лет?!
- В вашем вопросе есть логика. И не вы первый мне его задаете. Но я всегда считал, что "Дети Арбата" должны появиться сначала в СССР. Я думал: если я этот роман напечатаю у нас, то этим буду участвовать в преобразовании страны. А на Западе он прошел бы как еще один эмигрантский роман. Резонанс был бы совсем не тот.
- Вот еще одна дилемма, которую будущим поколениям будет трудно уяснить. Уже сейчас, как мне кажется, российскому писателю престижнее опубликовать свое произведение сначала в Париже или Лондоне, а уж потом в Москве.
- Но мы-то жили в других условиях, и в тех наших условиях желаемого результата можно было добиться только одним способом: опубликовать книгу сначала у себя и чтобы отсюда она ушла туда, а не оттуда - сюда. Разумеется, это не было общим рецептом - так я решил для себя. Однако после того тяжелого разговора с цековским чиновником я подумал: что-то я неправильно делаю, что-то упускаю из виду. Почему не подстрахую роман? Ведь ясно, что ситуация в стране меняется к худшему! Надо переправлять рукопись за границу! Надо хранить там, по крайней мере, два экземпляра. Здесь пропадут, там останутся. Один экземпляр переправили в Хельсинки, в надежные руки: сыну наших друзей, женатому на финке. Другой я решил переслать в Париж - моей давней приятельнице, дочери русских эмигрантов, которой я безоговорочно доверял. Что и было сделано.
- Значит, вы все-таки держали этот вариант - публикацию "Детей Арбата" сначала на Западе - в запасе?
- Соломон, я мог издать "Детей Арбата" за границей еще в 82-м году! В Дании, Финляндии, Швеции, Норвегии с огромным успехом прошел "Тяжелый песок". И на этой волне один из моих издателей готов был купить роман под одно мое имя, не читая рукопись. Но я его предложение отклонил. Мысль о том, что придется издать роман на Западе, пришла позже, когда начал подпирать возраст. Я не мог переложить на Таню (жену, - С.В.) ответственность за такой шаг: Точку во всем этом деле поставил мой второй разговор с цековским чиновником зимой 1985 года, на съезде писателей. Я даже не понял толком, чего он от меня хотел. Скорее всего, его беспокоило, что я собираю отзывы на роман, видимо, он знал, что пишут эти отзывы не последние люди в стране. Я вам назову несколько имен, Соломон: Евтушенко, Каверин, Нагибин, Василь Быков, Аркадий Райкин, Окуджава, Товстоногов, Вознесенский, Олег Ефремов, Эйдельман, Адамович, Гранин, Олег Табаков, Рощин, Виктор Конецкий, Михаил Ульянов... Достаточно? Ясно, почему эти отзывы его волновали. "Зачем вам это? - стал он меня убеждать. - Вы такой крупный писатель, вы наша национальная гордость..." Я возражал: "У вас не сходятся концы с концами. Как же я, автор, по вашим словам, антисоветского романа, могу являться вашей же национальной гордостью?" Я знал, что накануне, требуя от Евтушенко, чтобы он не выступал на съезде в защиту "Детей Арбата", он назвал мой роман антисоветским. Куда же дальше? Звонит мне секретарь союза писателей, просит зайти, когда буду в Москве. Захожу. Он спрашивает: "Анатолий Наумович, почему так много иностранцев ездят к вам в Переделкино?" "Потому что я знаменитый писатель", - отвечаю. Они вообще начали исподволь меня притеснять. Не хотели выпускать в Венгрию, сорвали запланированные там выступления. Венгры звонят в панике: "В чем дело?". Телефон наш прослушивался, поэтому я и сказал все открытым текстом, пусть знают. "Не выпускают меня", - говорю. И поездка в Америку под вопросом: плевать им на приглашения двенадцати университетов. Жили в Принстоне, Гарварде и Стэнфорде без лекций Рыбакова - и дальше будут жить, не помрут. Ну и я не помру без этих поездок, но защищать себя буду. В общем, я влепил ему как следует: "Вы противник моего романа, - говорю, - смотрите, как бы не назвали вас когда-нибудь душителем литературы".
- И он такое стерпел?!
- Представьте себе, стерпел. Хотя я не думаю, чтобы он кому-то еще позволял так с собой разговаривать. Наверное, подумал: "сволочной старик" или: "чертов старик" (смеется)", - я ему в отцы годился. Но они никак не хотели со мной ссориться: они боялись, что я напечатаю роман за границей. Это было бы их проколом.
- Ваш приезд в Америку тогда, в 1986 году, стал событием. Я это хорошо помню, к этому времени я уже десять лет жил в Нью-Йорке.
- Разрешение на выезд в Америку нам дал Александр Николаевич Яковлев, бывший тогда правой рукой Горбачева. Яковлев - человек государственного ума, не чета тем. Во-первых, он понимал, что мы в Америке не останемся, во-вторых, он понимал, что я обеспечу им большой скандал, если нас с Таней не выпустят. Выступлением в Колумбийском университете в Нью-Йорке я заканчивал свою поездку по Америке. Я уж как-то говорил вам: я помню, Соломон, что во время моей лекции вы сидели на подоконнике...
- Сидел на подоконнике, потому что зал был переполнен. И знаете, о чем думал? Когда же будут опубликованы "Дети Арбата"? потому что в издательском мире Нью-Йорка о существовании этого произведения уже говорили. Еще бы - роман о Сталине! Вы тогда и договорились об издании "Детей Арбата" в Америке?
- Нет, Соломон, мы договорились совсем о другом. Но я должен кое-что уточнить, чтобы вам была ясна ситуация. Рукопись "Детей Арбата", которая хранилась в Париже, улетела в Нью-Йорк, в журнал "Тайм", с лестными отзывами некого журналиста, связанного с этим журналом. Все это делалось с моего ведома и моего согласия. Я не знал тогда, что у "Тайма" есть дочернее издательство, но был уверен: если "Тайм" заинтересуется моим романом, то обеспечит ему рекламу на самом высоком уровне. Рукопись "Детей Арбата" "Тайм" дал на рецензию Роберту Такеру - советологу из Принстона. С ним и его женой Женей мы познакомились через неделю после нашего приезда. Такер написал очень хороший отзыв. Главное условие, которое перед ними поставили, - строгая секретность: прочитав, рукопись уничтожить. Женя сожгла ее в камине, поплакав перед тем: жалко было сжигать.
- Я читал книги Такера о Сталине. Он чуть ли не главный специалист в Америке по истории Советского Союза сталинского периода.
- Да, я знаю. У меня есть оба тома его книги "Сталин: Путь к власти". Во время перестройки ее перевели и издали в Москве. Такер нам ее подарил. А второй отзыв, тоже положительный, написал Строуб Тэлбот, известный деятель администрации Клинтона. Теперь дело было за мной: подпиши я контракт, и рукопись моя тотчас ушла бы в издательство. Но я контракт не подписал: попросил у них отсрочки ровно на год - до 8 мая 1987 года. Все еще тешил себя надеждой: вдруг издам "Детей Арбата" дома?.. А нет, пусть издают американцы - мне исполнится 76 лет, больше ждать нельзя. "Можем ли мы переводить?" - спросили меня американцы. - "Пожалуйста". - "А каковы гарантии того, что именно мы получим права на издание?" "Мое честное слово - вот гарантии", - ответил я. Таким вот образом строился, Соломон, наш диалог: никаких формальностей, честное слово - и все. Несколько непривычно для Америки, да? (смеется). Но они это приняли: "Хорошо, мы ждем до восьмого мая". А журнал "Дружба народов" вышел с "Детьми Арбата" в конце апреля 1987 года, до восьмого мая оставались считанные дни. Однако оставались все же.
Добавить комментарий