Дядя Миша - одесский старик, которого я хорошо знал: по неделям я живал у него дома, мы ездили с ним на рыбалку на Хаджибеевский лиман, пока глубинный черноморский сероводород не проник в него и не отравил рыбу. Когда клёв прекращался, мы вытаскивали из илистого дна кадолы-якоря, сближали наши резиновые шлюпки, и дядя Миша, так и держа месину на указательном пальце, чтобы не пропустить поклёвки, рассказывал какую-нибудь историю-байку. То, что я из породы слушателей, он понял в первый еще день нашего знакомства.
Лет через десять после моих встреч с дядей Мишей в Одессе я увидел его в... Нью Йорке, и не где-нибудь на прогулочном Брайтонском бордвоке, где на скамейках сидят нахохленные старики-мерзляки, а на каменной гряде в Манхэттен-бич, с удочкой-спиннингом в руках. Я окликнул его, не веря своим глазам, старик обернулся...
-Если я и здесь поймаю рыбу, - сказал дядя Миша, чуть мы перекинулись парой слов, - я опять человек! А вы уже поймали хоть одну?
А потом оказалось, что мы с дядей Мишей соседи, живем на одной улице...
-Товарищ Вадим! Почет и уважение! Что вы сидите такой похнюпленый? Имеете проблемы? Или вы их себе придумали? Ну, вы прямо как посАженный! Как посаженный – слышите? А тень от оконной рамы падает на вас решеткой. Или у меня плохо со зрением?
Слушайте! Я такое видел по дороге!....
-У каждого фараона, - высказался он однажды, - должен быть свой Иосиф, а у каждого Иосифа – своя Софа или Циля (пусть Асенефа или Асынат). Она-то и будет объяснять Иосифу каждый вечер, что он на самом деле собой представляет.
Мы сидели на ночной скамейке и дядя Миша, глянув наверх, заметил:
-Небо наше уже осыпается... Как старый ковер. Смотрите – блестки с него слетают... Очень древнее наше небо...
Он же:
-В любое время люди должны за что-то держаться – либо за чью-то бороду, либо за чьи-то усы. А бывает такое время, когда бороду отпустили, а усы еще не нашли. Вот и хватаются руками то за то, то за это... За соломинки...
-Если б я был богатым человеком, - сказал однажды дядя Миша, - я завел бы газету с названием СУЕТА. В ней печаталось бы то же самое, что и в любой другой газете, но люди, по крайней мере, понимали бы, чего стоят все их сегодняшние заботы, тревоги, сумятица, - то, от чего они кипят, волнуются, бесятся, горюют, - если над всем будет светиться мудрое слово СУЕТА.
-По моим наблюдениям, - сказал дядя Миша, - человечество (население страны, города, района) по большинству спорных вопросов делится примерно на две равные половины: 50 на 50. Только на вопрос – можно ли верить предвыборным обещаниям политиков? – общество было единодушным: 97 процентов сказало: нет!
-Постойте, дядя Миша, - перебил я старика, - кто же тогда честен? Кто не лжив?
-Первое: хорошие писатели, - был ответ, - и то если их не заносит в мистику или в мат. Второе: пьяницы, у них откровения с самого донышка. Третье: я – потому что мне нечего уже терять. А находить – последняя радость.
-Интересно, - вдруг роняет старик после пятиминутного молчания, - интересно...
-Что, дядя Миша?
-Вы заметили, что среди женщин нет ни одного философа, зато террористок сколько угодно?!
-Политика,– начал он, глядя пока что в никуда, - это игра, которой большие государственные чины забавляются со своими народами, и называется она «Ну-как угадай!», - тут дядя Миша повернулся ко мне. Угадай, мол, где я соврал, а где – нет. Надеюсь, мол, что главного ты все равно не понял и за язык меня не поймал.
-Дядя Миша, вы так хорошо сохранились для своих лет. И ходите быстро, и делаете все по дому, и соседу помогаете. А главное – сохранили живость ума...
-Рыбалка, - ответил дядя Миша, - рыбалка! Раннее утро, свежий воздух, лиман, круги на воде, бычок на крючке... А насчет живости ума, как вы сказали, так я вам объясню ее вот как. Вам приходилось тянуть бычка из воды в шлюпку? Видели, как он вертыхается и бьется? То же и со мной. Меня вытащили из моей родной стихии, Одессы, вот я и вертыхаюсь изо всех сил. Что мне остается?
Мы встретились на улице, выяснилось, что дядя Миша шел ко мне. И не просто так. С вопросом:
-Кто из поэтов сказал: «Чем меньше женщину мы видим...»
-Чем меньше любим...», дядя Миша. А сказал это Пушкин.
-А! Это по молодости лет, - ответил мне дядя Миша.
-Вот ведь какая беда, - сокрушается мой дядя Миша. – Не так давно, по историческим меркам, ко всем странам приставали с революцией: почему, мол, да почему вы ее у себя не устраиваете? А теперь то же самое с демократией. Вот, мол, вам размер, вот длина и ширина, вот фасон, вот цвет, полоска... почему бы вам ее не примерить? Готовый товарец. И фирма надежная!..
И вот о чем я еще думаю. Используя эту самую западную демократию, мусульманин с кораном под левой рукой и с кинжалом в правой лезет во все европейские дырки да еще и посмеивается: чем, мол, у вас больше демократии, тем нам, мусульманам, легче. У вас ведь политкорректность, толерантность, «права человека», суд-пересуд, присяжные, голосование на всех уровнях - а оно в последнее время все чаще 50 на 50, - а наш суд короче: секир башка и амба!
-У каждого времени, - сказал дядя Миша, – свои приметы, четкие как дорожные указатели. Ну, кто из молодых понимающе кивнет мне, когда я сообщу клич целой эпохи: «Три корнера – пеналь!»? Или произнесу слова: «Бэгэтэо» или «Осоавиахим»? Что, спросят у меня, за абракадабра? Бэгэтэо – это из Африки? А Осоавиахим – имя еще одного мексиканского древнего бога? Или название какой-нибудь очередной дикой рокгруппы?
А что «Экономика должна быть экономной», этого не понять никому. Только мы догадывались, что это означает. экономика социализма трещит по всем швам, вот что это означает...
Ну и конечно, всем был известен тогда Гагаринский клич «Поехали!». За этот клич ему обещано было построить в Израиле памятник.
Мой дядя Миша, мой частый собеседник, снова озадачил меня. Обычно паузы, минуты молчания во время любой нашей беседы он прерывает неожиданными умозаключениями, словно бы свалившимися с неба. Так было и на этот раз. Мы говорили о политике – Америка, Ирак, Иран, Россия, Грузия, Сирия, Украина, еще и Белоруссия... возникла пауза. Минута, вторая...
- Бог в Библии чаще всего являлся людям во сне, - после минуты молчания изрек вдруг дядя Миша, - и говорил им нужные вещи. Вот и мне приснился Бог. Он меня разбудил, мы о чем-то говорили, но запомнил я только вот что: он сказал, что миру нужны новые заповеди. Что их нужно обновлять.
Я встряхнул головой. Но старик не стал дожидаться, пока я приду в себя.
-И первой, сказал Бог, первой должна стать врачебная: НЕ НАВРЕДИ! Как это будет на латыни?
-Примум нон носере, - вспомнил я. - Прежде всего, не вреди. Есть и вторая?
-Вот она: ЗЕРНА СТАРОЙ ВРАЖДЫ НЕ СЕЙ НА НОВЫЕ ГРЯДКИ.
-А третья?
-Есть и третья. НЕ НАРУШАЙ ЧУЖИХ ГРАНИЦ.
-Есть и четвертая? – спросил я чисто уже автоматически, не в силах еще осмыслить сказанного.
-Разбудили, - посожалел дядя Миша, - а то я был бы сейчас как Моисей.
-Дядя Миша, - осторожно заметил я, - говорят, что заповеди продиктовал Моисею сам Бог...
-Его так долго нет, - со вздохом ответил старик, - так долго, что уже думаешь, может, и не будет. А делать что-то надо...
-Если истина одна, - сказал как-то мой дядя Миша, - не нам, людям на нее претендовать. А если не одна... то лучше придерживаться своей, кровной, и никому ее не навязывать. Всем же остальным претендентам на истину -кивать, кивать, кивать.
–Государства, - заметил он однажды, - ведут себя никак не лучше сварливых баб на коммунальной кухне. Можно подумать, что так называемые дипломаты именно там, на коммунальной кухне, и проходили практику, именно там и учились отвечать на обвинение в чем-то соседки по плите.
-Рабовладение возвращается! – объявил дядя Миша. – Смотрите сами: толстосумы покупают футбольные клубы и футболистов и стравливают бойцов на зеленом поле, как богатые римляне стравливали гладиаторов в Колизее. Разве не так?
Мы с дядей Мишей случайно вышли на тему Бога и Страшного суда. Я вспомнил каверзные вопросы Владимира Познера, беседующего с очередным именитым человеком России, и особенно последние десять, заветные, взятые у Марселя Пруста. Ответ на один из них всегда меня итересовал. Вопрос Пруста (и Познера) своему визави был такой: «Что вы скажете Богу, когда с Ним встретитесь?»
И вот что я услышал.
Андрон Кончаловский:
-Я не знал, что Вы есть...
Жванецкий:
-Бог интеллигентная Личность, я подожду Его вопроса...
Шойгу:
-Прости. Господи!
Чулпан Хаматова:
-Береги Себя!
Сам Познер на этот вопрос, заданный как-то и ему, ответил:
-Как Тебе не стыдно!
Дядя Миша откликнулся на этот вопрос, ничего не зная о предыдущих ответах, незамедлительно:
-Слушайте, - скажу я Ему, - что-то я не видел Вас при жизни - что Вы имеете ко мне после смерти?
Добавить комментарий