-То время не было совсем уж ненормальным, - объявил дядя Миша, сидя на своей скамейке в парке Кольберта. - Хотя, как всякое время, оно имело свои закидоны. А здесь и сейчас, скажите, нет закидонов? Их ведь так и назовут через несколько лет...
Очень интересно он трактует слово «закидоны», подумал я.
-В наши дни, - продолжал развивать мысль старик, - модно хаять недавнее прошлое. Я имею в виду Советское время. Но давайте вернем ему его справедливость. Вот она. Тогда, если кто-то был инженером, он им оставался всю жизнь. Учитель был учителем до пенсии. Врач – врачом, и в старости уважаемым человеком. Электрик – электриком. И так далее. И это было хорошо. Потому что менять профессию на средине жизни очень трудно.
Пришло в страну другое время... Как его назвать? Я не знаю. Пусть выскажется какой-нибудь умный историк. Может быть, он назовет его Смутным, как у них принято. На мой взгляд, все времена слегка смутные – как человеческие мозги.. Я именую тот период Кораблекрушением. Можно еще сказать: Раскардаш...
Слушая дядю Мишу, я пока что кивал. Интересно, что будет дальше.
-Итак, Раскардаш. Инженер потерял работу, потому что не стало сырья и завод закрылся. Учителям перестали выдавать зарплату. К врачам перестали ходить больные, потому что за лекарства, которые он выписывал и которые раньше выдавали бесплатно или за копейки, теперь надо было платить большие деньги. А «больничные» на службе уже не признавались. Электрику стало не хватать денег на большую семью, хотя он работал в двух местах. Что делать?
Надо срочно менять профессию.
Инженер вспомнил, что в молодости он играл на саксофоне, и втесался в оркестрик, который играл на свадьбах и похоронах. На похоронах он выводил такие трагические ноты на своем инструменте, что у всех хватало за сердце. Учитель стал «челноком» и начал ездить в Китай за дрянными шмотками, рассчитанными на совков. Врач пошел в посудомойки в ресторан, откуда можно было принести еще и ужин. Электрик взял еще одну работу...
Дядя Миша передохнул. Я пытался осмыслить сказанное.
-А мой герой, - сообщил наконец ожидаемое старик, - мой герой вообще попал в историю...
Я пошевелился, настраиваясь на слушание; в парке Кольберта было уже холодно, но слава богу, не ветрено.
-Это был вполне мирный гражданин – инженер и... мастер спорта СССР по шашкам. Днем он был на службе, а по вечерам тренировал юных шашистов. Время от времени он, далеко еще не старый человек, выступал в разных чемпионатах, и дома у него полнилась коллекция призов и грамот. Все так бы и продолжалось... но Корабль – а у каждого судна есть срок службы, у нашего социализма срок жизни оказался чисто человеческим: 1917-1991, - Корабль потек по всем швам и пошел ко дну. Игорь Семенович потерял работу, шашки оказались никому не нужны, кроме пенсионеров, но те не любят, когда их чему-то учат. Чем зарабатывать деньги?
Наш безработный стал обивать чужие пороги, но везде получал отказ. Физиономия у него обвисла, глаза потухли, он сгорбился (сюда так и просится словечко «Горби»), и таким-то увидел его на улице бывший ученик.
-Что с вами, Игорь Семенович? - остановил он бедолагу. – Не дай бог...
Тренер по шашкам был уже в таком состоянии, что храбриться ему было не под силу, да и ни к чему, и он коротко рассказал ученику о своем крушении.
Ученик – это был молодой человек, «перспективный», как принято говорить у тренеров, спортсмен, кандидат в мастера... сейчас он выглядел сногсшибательно: кожаная куртка, джинсы от Версаче, туфли от Баланини, килограммовый золотой перстень с печаткой на среднем пальце... Чуть позади него стоял парень, в котором легко можно было узнать по шрамам на бровях и смятому носу боксера, должно быть, сопровождение... Босса?
Нашего молодого человека (босса?) звали Зиновием, Зиной дома, в секции - Змеем (в шашках был хитер и коварен) и, как следствие, – Горынычем. Последнее прозвище за ним закрепилось. Игорь же Семенович называл его ласково – Зиной: за быстрый и хваткий ум.
Зина-Горыныч, услыхав исповедь бывшего тренера, задумался. Потом зачем-то оглядел его - так бросают в магазине последний взгляд на костюм, прежде чем отправиться к кассе.
Тут надо сказать наконец о том, как выглядел Игорь Семенович, шашист. Под обвисшим лицом и потухшим взглядом находились: могучая шея и широченные плечи штангиста (хотя к штанге он никогда не подходил), а бесполезные сейчас руки созданы были для армреслинга, а не для шашек. И это вот нагромождение мышц, безработную эту мощь, оглядывал, прищурившись, молодой человек в кожаной куртке, джинсах от Версаче и туфлях от Баланини.
-Знаете, Игорь Семенович... – протянул он минуту погодя. – Я, кажется, могу вам помочь... Предложение покажется вам странным, но вы ведь сможете сделать скидку на время... Сможете вы, скажите мне, сделать скидку на время? – настойчиво повторил вопрос Зиновий-Горыныч.
-Смогу, наверно, - чуть ожив, сказал шашист, - я сейчас все могу.
-Тогда, Игорь Семенович, так как вид у вас – тьфу,тьфу! – все еще спортивный – шашки наголо! Приготовьтесь к тому, чтобы стать... Силуэтом. У этого слова появилось новое значение...
Тут дядя Миша тронул мой рукав.
-Вам еще интересно? Ведь это все уже в прошлом.
-Я уже думаю, чем закончится ваша история, - ответил я. – Вы так умеете завернуть...
-Заворачивает время, - поправил меня старик. - Какое оно, такие у него и герои. Слушайте дальше.
Я опять кивнул.
-Через несколько дней Игоря Семеновича можно было увидеть в «Мерсе», на сидении рядом с водительским – он был в широченной кожаной куртке, волосы его были аккуратно укорочены, и вид он имел то сконфуженный, то зачем-то надувался и расправлял плечи. Машину вел крепкий чернявый парень, тоже в кожаной куртке, сзади сидели Зина-Горыныч и неотлучное «сопровождение» со смятым в лепешку носом.
«Мерс» остановился возле многоэтажки в престижном районе города. Зиновий, шофер и боксер, уже мотающий головой, чтобы размять шею, и по-боевому поводивший плечами, вышли. Игорь Семенович - внушительный его силуэт - остался на переднем сидении.
-Так и сидите, Игорь Семенович, - распорядился босс. – Время от времени можете выходить размяться, но не забывайте делать руками всякие наши штучки: джеб, хук, апперкот – ну, вы, наверное, слыхали... Зовут вас, ради конспирации, - Гоша.
Новоявленный Гоша кивнул и попытался надуться; босс глянул на него и покачал головой.
Чтобы не томить вас понапрасну, открою секрет: «бригада» Зины-Горыныча занималась выбиванием долгов – такая появилась новая работа у молодых предпримчивых людей. Заказов у них было много, и проценты они получали с каждого «клиента». И сейчас свой «процент» имел и наш герой, небольшой процент, потому что был пока что лишь Силуэтом. Брать его на саму разборку босс не спешил. Игорь Семенович до нее еще не дозрел.
Троица скрылась в подъезде»; что было наверху, Игорь Семенович, не знал, но догадывался. И, как и было ему сказано, выходил из машины, разминал широкие плечи и проводил неуклюжие хуки и апперкоты. Силуэт понимал, что из какого-то окна на него смотрят, может, даже показывают пальцем. Это была, конечно, театральная постановка, до тонкости продуманная Горынычем, но за нее платили...
Ветерок прошелестел опавшими листьями у наших ног, дядя Миша поворочался, поднял воротник куртки. И продолжил:
-Прошло некоторое время, боксер исчез – куда, я не знаю, все я не могу знать – и Зина перед очередной «акцией» обратился к бывшему тренеру с такими словами:
-Придется вам, Игорь Семенович, тряхнуть спортивной стариной. Силуэт - это хорошо и даже слегка прибыльно, но не век же вам сидеть в этом звании! И на этих бабках! Вы человек честолюбивый – так что давайте брать следующую турнирную высоту!
На следующий день бригада в полном составе поднималась на лифте на пятый этаж престижной восьмиэтажки. Боксера в бригаде – он всегда шел за шефом - заменял могучеплечий И.С.
В квартире, куда позвонил босс, Игорь Семенович - хозяин сразу побледнел, увидав его, - засел в кухне. Зиновий прошел для «толковища» в гостиную, оттуда сразу же послышались громкие голоса.
Как чувствовал себя мастер бескровных боев на 64-клеточной доске, сидя в кухне и глядя в окно на балконы соседнего дома? Это, верно, дело уже литературы, я же простой скамеечный болтун и не мне гнать художественные строчки. От себя я могу сказать лишь то, что он тяжело вздыхал, растирал лоб и на рэкетира походил только запахом кожаной куртки. И думал, наверно, о том, что быть только Силуэтом в машине это еще куда ни шло... это еще простительно... это еще можно понять... а вот для таких «турниров» ни его нервов, ни чего-то такого, что есть у других, явно недостает...
И вдруг раздался – вы уже ждете этой фразы? Так я ее скажу: вдруг раздался... чей-то шепоток:
-Игорь Семенович, вы в шашки еще играете или только «быком» теперь работаете?
Рэкэтир оторопел. Вернее сказать, его ошарашило слово «бык» по своему адресу. Оно весило никак не меньше настоящего быка. Он глянул в сторону шепотка и увидел... знакомого по секции пацана-шашиста-вундеркинда. Еще один удар! Пацан стоял в дверях кухни и прикладывал палец к губам. Потом поманил его к себе.
На цыпочках они прошли в детскую комнату, там бывший тренер увидел разложенную на табуретке доску и семь шашек на ней, расположенных в рисунке шашечного этюда. Наметанным глазом он узнал в нем свою собственную задачку из опубликованной несколько лет назад книжки о шашках.
Пацан, не обращая внимания на разгоравшиеся за стенкой голоса, сказал:
-Игорь Семенович, пока я решал вашу задачку – смотрите, как, - придумал свою. Может, проверите?
-Интересно, интересно...
-Вот она... – мальчишка быстро переставил шашки. – Белые начинают...
-Даешь!.. Ты вон какой у нас, оказывается, умница!. – Рэкетир качал головой. – Вот ведь какие таятся чудеса в решете*... А что ты думаешь насчет вот этого этюда?..
Тренер и ученик нависли над шашечной доской...
Наверное, минут через 35-40 – никто из шашистов не смотрел на часы – в комнату заглянул Горыныч.
-Гоша! – Игорь Семенович (и мальчишка тоже) подняли недоумевающие глаза на босса. – Можно идти домой. Всё ништяк. Я зайду в кухню попить воды. И отнесу стакан хозяину. Он оказался покладистым парнем.
Тренер встал.
-Ты будешь настоящий шашист, Юра! – сказал он пацану. – У тебя большое будущее!
Мальчик расплылся в улыбке. За стеной снова послышались голоса, но уже не такие громкие. Он прислушался к ним и повернулся к своему тренеру.
-А у вас, Игорь Семенович?
Тут дядя Миша снова замолчал и стал оглядывать окружающий нас мир.
Парк Кольберта жил обычной для октябрьского дня жизнью. Застыла над шахматной доской пара упрямцев, принесших, правда, с собой подушечки - подстелить на холодную скамейку. Картежники подсовывали битых королей под черную резинку, крест-накрест, охватывающую каменный столик, - от ветра. Доминошники растирали свободной от костяшек рукой покрасневшие носы.
Сидели на скамейках бабушки, укутанные в привезенное из Союза тряпье, бабушки заглядывали время от времени в детские коляски и делились жалобами на нездоровье и кухонными рецептами. В стороне устроили свалку толстоватые черные подростки. Бухали на спортивной площадке баскетбольные мячи – там мальчишки творили с ними чудеса...
-Ну и что было дальше с вашим Игорем Семеновичем? – нарушил наконец я молчание.
Старик пожал плечами, да так и оставил их – почти на уровне ушей.
-Человек - все же очень сложное творение природы... Где-то я то ли читал, то ли слышал, что он на 90 с лишним процентов состоит из воды, а в ней растворена горстка сухих веществ, обеспечиваюших поведение и прочее данной личности. Короче, мы с вами всего лишь растворы на двух ногах, хотя и считаем себя чем-то иным. И когда говорят о «последней капле в чаше», я понимаю это выражение...
-Вы всё о вашем шашисте или уже на другую тему?
-О нем, о себе, о вас, извиняюсь, если что-то не так. Но я сказал вам о «последней капле»... И вот: встреча с пацаном-вундеркиндом была последней каплей в том растворе, какой представлял собой Игорь Семенович ко времени «турнира». Она... не то, что переполнила чашу, она произвела в растворе кардинальные изменения.
Старик проверяюще глянул на меня – готов ли его собеседник выслушать неожиданное.
-Придя домой, рэкетир стянул с широких плеч куртку и швырнул ее в угол. Вымыл руки. Пошел на кухню и сварил кофе. Пил он его, почти так же глядя в окно, как два часа назад. Потом он вернулся в прихожую, поднял куртку и аккуратно повесил.
А через два дня Игоря Семеновича можно было видеть в только что открывшемся офисе, где он беседовал с вертким молодым человеком, возглавлявшим контору. Тот был в костюме и при галстуке, но последний стеснял его и молодой человек во время разговора крутил головой, как, может быть, приговоренный к казни, на чью шею надели слишком жесткую веревку. Шашист же был в той самой кожаной куртке, от которой за версту пахло рэкетом.
Игорь (отчество он оставил дома, вместе со старой курткой) договаривался с шефом новоявленной фирмы об... охране, которую он, опытный в этих делах человек, в прошлом спортсмен и даже мастер спорта (кожаные плечи это подтверждали), организует и будет осуществлять. Речь шла, как вы понимаете, о крышевании свежего предприятия, деле новомодном, деле прибыльном...
-Вот и все, - сказал дядя Миша, - вот и все, что я знаю об Игоре Семеновиче в тот период его жизни. Кроме одного момента. Перед отъездом сюда я встретил случайно старого знакомого, и вот: одет, как английский лорд, обвисшие было щеки вернулись на место, улыбка до ушей, за спиной два «силуэта», два «быка», по лицам которых прошлась кувалда. А когда он пожал мне руку, я чуть не закричал от боли. Передо мной стоял босс, снова мастер спорта, вышедший и в новой игре в «дамки»...
Мне показалось, что дядя Миша закончил свою историю, но нет, в старике теплилась еще какая-то мысль.
-Вы мне сказали, что я «заворачиваю», рассказывая о переменах в ком-то. Не я, уважаемый Вадим, не я – Время! Уж оно-то умееет завернуть! Умеет ветрами просвистать и всё вверх дном перевернуть! И если человек понял, что за ветер подул и откуда, а не закутался от него с него с головы до ног, как я, например, то он... рассказать вам еще раз сказку про белого бычка?
Порыв ветра снова прошелестел палыми листьями у наших ног, старик еще выше поднял воротник куртки, нахохлился и стал походить на одежный кокон, кем-то оставленный на скамейке.
*«Решето» – (проф.) расположение шашек, при котором между ними имеются свободные поля (прим. автора).
Добавить комментарий