В тумане
Очень постепенно, но она перестала верить в то, что «завтра» наступит «завтра». А Андрей прекратил верить в то, что когда-нибудь увидит ту женщину, которую когда-то любил. Он и сейчас её любил, но в воспоминаниях и в мечтах. Она давно стала для него словно призрак. И потому его даже смущало, когда этот призрак вдруг брал и ему звонил. Ее голос то заигрывал, то умолял в трубке: «Пожалуйста, включи видеосвязь! — а потом, не чувствуя от него реакцию, продолжал: — Я хочу видеть твое лицо, твои глаза. Ты же знаешь, взгляд всегда скажет больше, чем скажет голос!»
На это у Андрея было несколько ответов: «Поздно уже», «Плохая связь», «Я не причесан»,«Давай сегодня поговорим так». А иногда он выдумывал, что звукоизоляция в квартире слишком плохая и что только что он слышал, как стали просыпаться у него за стенкой соседи. Это была прекрасная возможность экстренно прекратить разговор.
Часто она спрашивала: «Наступит ли тот день, когда ты приедешь?», прекрасно зная, что этот вопрос риторический. А когда слышала его равнодушное молчание в телефоне, заносчиво добавляла:«Или вот я возьму, брошу работу, оставлю родителей и приеду к тебе. Навсегда приеду!» «Не надо, — возражал он. — Это только из вашего благоустроенного мирка все здесь выглядит празднично и красиво. А что ты будешь делать, если твоя мать без тебя умрет? А ведь может случиться так, что самолеты отменят или еще что-нибудь произойдет. И даже на похороны не сможешь приехать (мать его любимой уже несколько месяцев, как болела). Простишь ли ты себе это? И чем ты будешь здесь заниматься?.. Нечем!»
Она хотела было возразить, но вместо этого отвечала: «У меня весной будет отпуск. И я привезу тебе твою любимую рубашку. Помнишь, ты жаловался мне, что забыл ее дома? Еще какие-то вещи. Привезу с собой колбасу «До́кторскую», вино «Арбатское». И устроим с тобой фуршет, в парке, как здесь. Помнишь? Впрочем, а зачем в парке?! На берегу Босфорского залива или на каком-нибудь очень красивом холме». - «Но твой приезд сюда — очень дорого, — перебивал он, не позволяя ей мечтать дальше. — Я не могу себе сейчас это позволить». «Ерунда, — отвечала она, — не за деньги же я тебя люблю. Мне бы только тебя увидеть».- «Спокойной ночи», — ласково отвечал он.
А по ночам ему снилось, как оба они идут по широкому, туманному лесу. Непонятно, в какой стране и даже на какой планете стоит этот лес. Но туман в нем не сильный. Можно рассмотреть очертания ее лица, мох, шероховатые стволы и ветви деревьев. Но он и она постоянно идут по двум разным тропинкам, слева и справа. То расходясь, то сближаясь, плутают эти тропинки в странном лесу, но почему-то ни он, ни она не делают шага, чтобы соединиться.
По утрам начинался его самый обычный день. Мелкие подработки то грузчиком, то курьером, то ремонтником чужих замков, то забирателем чужих детей из детского сада и школы. А потом снова поиски нужных людей, знакомств, благодаря которым можно будет сделать свою жизнь чуточку лучше. Когда Андрей еще только спускался с трапа перенесшего его сюда самолета, ему казалось, что все здесь должны будут разговаривать пусть на чужом, но на одном языке, который он, пусть немного поднапряжется, но вскоре освоит. А теперь ему казалось, что этих языков сотни. При всех своих стараниях за день он вылавливал лишь с пару десятков знакомых слов. Однако вскоре ему понравилось ходить и не понимать чужой речи. Теперь он не вынужден был выслушивать мат проходящих мимо крутых парней, не слышал, как одна женщина рассказывает другой о том, какой ужин она приготовила своим домашним сегодня, или как одна девушка хвастается другой своим парнем или новенькой юбкой. Он чувствовал себя свободным. И только когда падал дождь, а дождь падал в этом городе очень редко, вспоминал почему-то о своём детстве. Вспоминал о матери, которой уже не было несколько лет. И теперь, отсюда, ему казалось, что она даже не умерла. Ходит по тем же улицам, живет все в той же квартире. Просто с ней невозможно связаться. Вспоминал о своих школьных друзьях, о том, как прыгал с ними по крышам гаражей каждое лето, о том, как собирались они уже подростками пару раз у него дома и отрывались под какой-то модный музон. Тогда ему такие вечеринки не нравились, но вспоминать о них отсюда было приятно.
По вечерам опять звонила она и снова жаловалась, что они не могут быть вместе, жаловалась на родителей, которые уже не просили, а требовали, чтобы она всегда жила с ними. Все чаще на нее находило что-то странное и она говорила:
— А, может, вернёшься? Не так уж и плохо тут. Сосед наш, алкоголик, и не скрывается ни от кого, и не бегает, и никто его не забрал. И муж, и сын у моей начальницы на работе призывного возраста. Живут как жили. И всё с ними в порядке. Не всю же жизнь прятаться? Из наших знакомых больше людей уехало, чем на войну попало.
Андрею становилось неприятно говорить с ней, потому что та, другая, в его воспоминаниях, в его мечтах, она бы его поняла. И вечер от вечера, очень медленно и еле заметно, но он сокращал разговоры.
Вскоре судьба свела его с таким же парнем, как он, в самом конце сентября приехавшим из России и вот уже несколько месяцев пытавшимся найти хоть какую-то, но постоянную работу, тоже желающим освоить местную речь и всячески вжиться в этот чужой и не слишком дружелюбный им город.
В один из зимних, но по осеннему прохладных вечеров, вдвоем они прогуливались по мосту над Босфорским проливом и вели одну из тех душевных бесед, которые ведут обычно в подростковом возрасте или в детстве. Но здесь, на чужбине, почему-то складывались такие беседы сами собой. Они разговорились о тайных страхах, о снах. И тут выяснилось, что новому приятелю Андрея тоже снится туманный лес, почти каждую ночь, что у него в этом лесу тоже идут, то сближаясь, то расходясь, две тропинки. Только по другой тропинке — его сестра, а за этой сестрой бежит маленький и полупрозрачный мальчик.
Чуть позже Андрей узнал, что сестра эта поспешно сделала аборт, когда узнала, что её парень погиб. Испугалась, что одна не вытянет себя и ребёнка, не хотела, чтоб ее ребенок был рожден без отца. Через несколько недель она повесилась, но об этом пока не знал тот, кому она снилась, потому что его родственники от него это скрывали.
Все это Андрей, сам того не желая, узнал, переписываясь по телефону с матерью своего друга. Та попросила сына дать ей хоть чей-нибудь номер, чтобы иметь хоть какую-то связь с городом, в котором находится теперь единственный её родной, оставшийся в живых человек. Рассказала она это под строгим запретом: не разглашать тайны. И Андрей молчал.
Через месяц после их собственного знакомства товарищи встретили еще одного недавнего выходца из России. Тот работал в пекарне поваром. Получалось у него прекрасно, и почти каждый день он был занят работой. Уже немного обжился местными вещами, уже пытался заигрывать с местными девушками и даже мог общаться, спокойно переходя на местную речь.
— Я татарин. У нас, у казанских татар, язык на здешний похожий. — ответил он на их удивленные взгляды. И вот уже втроем они отправились пройтись по мосту над Босфорским проливом. И снова заговорили о снах, на том самом месте, на котором вспомнили о них прежде. И тут выяснилось, что и их новому приятелю снится туманный лес, что и у него идут по этому лесу, то сближаясь, то расходясь, две похожие друг на друга тропинки, только одна пустая. «Почему?» — спросили друг-друга взглядом два уже давних приятеля.
И чуть позже:
— Ты видел у него кольцо на пальце?
— Да, видел.
— И я видел. Наверное, у него там жена, дети там остались, вот и пашет теперь.
Через несколько дней они заглянули в кафе, где их новый приятель работал. Хотели предложить ему пойти с ними в местную забегаловку, отведать здешнего пива. Завидев их на пороге, бармен, который никак себя прежде не проявлял, на чисто русском сказал:
— Пропал парень. Несколько дней, как пропал. Просто не пришел на работу и все. И никто его больше не видел.
Выпьемте чаю!
Уже давно она чувствовала себя очень странно. То уставала через пятнадцать минут после того, как начинала работать, а то спала по двенадцать часов и чувствовала себя разбитой, то спала по четыре часа и ощущала себя хорошо. Но дела ее летели в тартарары, потому что социум — дело режимное, а соблюдать режим работы и дня с такими особенностями организма не получалось.
Наконец она не выдержала и обратилась к врачам. Сразу к нескольким: терапевту, неврологу, эндокринологу и специалисту по разным диетам. Но все врачи, точно сговорившись, советовали ей только одно: «Пейте побольше крепкого черного чаю. И обязательно с сахаром».
— Может, мне какие-то витамины?.. Может, вид спорта какой-нибудь?.. Или сдать общий анализ крови? — уточняюще спрашивала она.
Но врачи, точно сговорившись, ей отвечали:
— Нет, нет и нет! Только горячий чай! И обязательно с сахаром! И ничего больше!
— Вы уверены? Только чай? — не унималась настырная пациентка.
— Так точно! — заключали они.
И она пила такой чай неделю, другую, третью. За это время успела побывать у психотерапевта. И тот ей тоже посоветовал (не поверите!) крепкий, горячий чай, и обязательно с сахаром. Но, в отличие от всех остальных, рекомендовал добавлять в него по дольке лимона. Успела она принять в гости подругу детства. И та с порога спросила:
— Ты все также пьешь крепкий чай? С сахаром?
— Да, пью, а разве я прежде пила? — удивилась она.
— Ещё как! Помню, приду к тебе и все время чаи гоняем, по нескольку раз за вечер. И к другим пойдем, и у них все тоже чай пьют.
«Как странно, — подумала она. — Я же не люблю крепкий чай. Я же не переношу крепкий чай. Неужели мне прописывали его еще в детстве?». Но догадываясь, что подруга хочет понастальгировать, налила ей и себе заварки побольше.
А на следующий день зашел один её давний поклонник и с порога спросил:
— У тебя есть чай, крепкий?
«Как странно!» — подумала она, но, на всякий случай, спросила:
— Ты уверен, что хочешь именно чай?
— Я принес с собой шампанское и коньяк, — загадочно улыбнулся он. — Но его мы выпьем с тобой потом. Поставь, пожалуйста, в холодильник.
— Может, ты хочешь что-то поесть? У меня вареники, гречка... — не унималась она.
—- Нет, нет! Я с утра сегодня мечтаю о крепком чае. А ложки две сахара у тебя найдется?
Недовольно открывая шкафчик, в который был убран ненавистный для нее сахар (ненавистный, потому что от него толстеют, а не потому, что он ей казался безвкусным), она издевательски спросила:
— Может, тебе ещё и с лимоном?
— О да, это прекрасно!.. Лимон... Пожалуйста, сделай мне чаю с лимоном.
Время шло дальше, и каждому, кто заходил к ней в гости, она в надежде предлагала молоко, сок или кофе. И все они отвечали: «Нет, почему-то именно сегодня хочется чаю». А между тем, чай начал действовать и на другие стороны ее жизни. Вместо похудения она начала толстеть. «Как минимум по четыре кружки в день!» — завещала ей диетолог. Ее успеваемость на работе приближалась к нулю, и самой ей было непонятно, каким чудом ее еще держат.
Утро проходило в бурной и мелкой деятельности по хозяйству, что не случалось с ней прежде: вымыть кружку, стереть пятно со стола, убрать кинутую на кресло кофту... А вечер проходил в полусне. Она смотрела фильмы, пролистывала соцсети, ходила на встречи с друзьями, побывала даже на паре свиданий, но все это будто делала не она, а кто-то другой, за нее делал.
Тем временем начали сами собой решаться проблемы, озвученные в процессе психотерапевтического сеанса. Вот уже несколько лет, как она мечтала куда-нибудь переехать, а теперь ей стало лень куда-либо переезжать. Уже пару лет, как она мечтала сменить работу, а теперь ей казалось, что лучше иметь хоть что-то, чем подвергать себя риску. «Уйти, хлопнуть дверью — это легко, а найдется потом другая должность или не найдется — кто ж ее знает?!» — подсказывал внутри какой-то неизвестный ей голос. Вот уже год, как она мечтала начать новую семейную жизнь взамен треснувшего по швам прежнего брака. Но теперь ее устраивало и так. Больше личного пространства, и можно флиртовать, с кем захочешь. Месяц назад тревожило, что ее двенадцатилетний сын, растущий без присмотра отца, лишен и присмотра матери: она даже понятия не имела, как он учится в школе, ходит ли в столовую, с кем дружит. Пыталась выяснить у него, но подросток не собирался так просто отказываться от своей свободы. Сил и времени, чтоб настаивать и пререкаться с ним, у нее не хватало. Теперь это больше ее даже не беспокоило. «Его дело. Ну подумаешь, если троечник. И из троечников хорошие люди бывают!» — рассуждала она.
По утрам, перед выходом в школу, он тоже пил крепкий, горячий чай и добавлял в него по три, а иногда и по четыре ложечки сахара, по одной, вдобавок к ним погружая в него добрую половину лимона. А их гостеприимные соседи, когда она заглядывала к ним в гости, тоже предлагали ей чай. И специально выставляли на самую середину стола сахар. Чайный сервиз был у них настолько изысканным, что она не удручала себя отказом.
И ее коллеги по работе тоже вдруг все перешли на чай. Кто-то оправдывался, что давление пониженное, а кофе печально сказывается на цвете зубов, кто-то рассуждал, что сейчас же не лето и не пить же газировку и воду. Она догадывалась: «Все они по какой-то причине сходили к врачу, а там, у врача, им всем посоветовали: «Пейте крепкий, горячий чай! И обязательно с сахаром!»».
И в голову к ней постепенно стали пробираться странные мысли: «А что, если все наши врачи специально советуют чай? А в чай, который в магазинах продается, специально что-то докладывают? И после того, как человек его выпьет, человека устраивает в жизни буквально всё. Он становится спокойным, уравновешенным и, надо сказать, даже гостеприимным. А может быть, дело не в чае, а в сахаре? — спрашивала себя она. — Ведь недаром же говорят: «И обязательно сахар!»
Прошло полгода. И проблемы закончились везде и у всех. Люди болели, умирали, увольнялись с работы, искали новую, теряли близких, но их это больше не беспокоило. И если они вдруг о чем-то переживали, то это не мешало их привычной и размеренной жизни. Не случалось ни у кого нервных срывов, депрессий, бессонниц. По улицам все ходили и улыбались. На остановках покорно ждали опаздывающий общественный транспорт. В самолетах и в поездах вели задушевные беседы, угощая друг друга крепким и сладким чаем. А ещё женщина заметила, что даже полицейские, которые выписывали пойманным ими гражданам штрафы, пока оформляли бумажки, чтобы граждане не беспокоились, поили их специально принесенным в термосе чаем. И только когда штраф оказывался больше двух тысяч рублей, предлагали к нему полдольки лимона.
Добавить комментарий