Новое место
Бережно храни все воспоминания обо мне, как алые угольки в горшке, когда спички отсыреют, а хочется тепла. Как махорку прячь от дождя, как потрёпанный устав, как мечты о дожде. Как песню на случайном помятом клочке бумаги, которую ещё не заучила наизусть, но твёрдо хотела спеть в самый торжественный день нашей жизни.
Мы - соль земли и соль моря. Наша жизнь, наша смерть обдуты влажным ветром этой бухты. Мы лежали на берегу, мы смотрели на сосны. Нашу кровь впитал песок, её унесли волны, как рыбацкую лодку, и разбили о скалы. Нас расстреляли в самом красивом уголке Земли.
Я застал Клару смотрящей на дом. Она вперилась в него, как язычник в истукана. На юге России бушевала война. Сотни автомобилей с бывшими патриотами пробирались на север. Украинцы брали один населённый пункт за другим, российская земля покрывалась развевающимися жовто-блакитными флагами, как непригодная для жизни Луна, по которой снуют тяжёлые луноходы НАСА. Только это была техника НАТО, а не НАСА, и она была опаснее мирных луноходов. А украинские «астронавты» были безмерно злы. Вначале руководство Российской Федерации каждый день пугало сообщениями о применении ядерного оружия. По телевизору показывали смотрящие в небо ракеты и даже опухшего президента, зловеще нависшего над ядерным чемоданчиком. Но ничего подобного не произошло и со временем пропагандисты куда-то пропали с телевизионных экранов. Здесь, на побережье, было совсем тихо, но тихо по-особенному, как на кладбище. Собственно, недалеко от нас и простиралось кладбище жертв политических репрессий.
- Ну что ты вперилась в него, любимая? Посмотри вокруг. Давай вскарабкаемся вон на ту возвышенность и будем смотреть на горизонт. В моей новой книге «Легенды Гипербореи» я должен описать северное море. Не пропадать же сказкам, рассказанным старой саамкой.
- Мои мысли где-то далеко, – ответила Клара и пошла в указанном мной направлении.
Долбослав в лабиринте
Наверху мы увидели человека, бегающего по лабиринту из небольших камней. Это был самый настоящий «Вавилон» - наследие протосаамов. Человек был в льняной рубахе, расшитой свастиками, и в очелье. На талии красовался плетёный пояс.
- Здравы буди, люди добрые! Каким ветром вас занесло в Арктиду? – радушно вскрикнул человек в свастиках.
- Здрав буде, добрый молодец! Изволим здесь проживать, – ответила Клара, отвесив незнакомцу поклон на старинный манер.
- Зело приятно слышать древнерусский язык, на котором говорили дети белых богов миллионы лет назад, – заявил странный незнакомец.
Я решил вступить в диалог.
- Так ведь не было никакого древнерусского языка. Старославянский был - язык новой веры, пришёл к нам с болгарскими проповедниками. Он же солунский диалект эгейской Македонии. До того, как это случилось, племена дохристианской Руси говорили на своих языках. Обратите внимание на гидронимы – названия рек. На севере –Волга, Андоба, Унжа, Вёкса, Кадка, Норша - финно-угорские, на юге - Днестр, Днепр, Сейм – иранские, Дунай – кельтское, Буг - сарматское. Даже Москва с языка народа мерь переводится как конопля, или верёвка из конопли. Собственно, в истоке река Москва так и называется - Коноплянка. Алфавит у нас греческий. Это все знают. Да и нет ничего чисто русского на Земле. Всё – от религии до балета — заимствовано, – сказал я, прислоняясь к сосне.
Бегающий по захоронению эзотерик резко затормозил, сделал удивлённое лицо, и тут его понесло. Казалось, он вывалил весь свой запас индуцированного бреда, который копил все эти годы.
- Да что вы, греки в переводе - горячие реки. А язык древнерусский - это скифский язык. На нём часть библии написана. Горячие реки - это название мелководья в древней росской Скифии – на Кубани. Кубань - сиречь кубатура. Кубатура рисунков скифов. Алфавит - их схематичное изображение - вращающийся куб. Например, египетская допотопная пирамида - это буква «А». Рос – это росток, начало жизни на Земле, слово кочетки, ростки, росич. Слово «русский» состоит из слов «рос» - рус и «скит» -ский - дом. «Русский» означает первый дом человечества. От Ноя, то есть Николая, произошли все люди, а греки через четыре тысячи лет появились.
- На Кубани? – поинтересовалась Клара.
- Конечно на Кубани! – обрадовался человек в лабиринте. - Там самая большая разновидность лесов и видов растений. Это и есть доказательство, что Ной, он же Николай, привёз с собой ростки из допотопного мира. А в Индию гораздо позже пришёл отряд асов из Крыма. Камасутра - значит Кама - река с утра. Это книга о начале производства людей.
Мы развернулись и стали уходить. Голос странного русофила постепенно затихал: «Вся цивилизация получила сегодня знания от белого человека. «Аллах Акбар» в переводе с тюрского – «Слава белому человеку». Аллах – слава, ак – белый, бар – человек! Греческое, египетское, болгарское - это всё - в прошлом славянские земли. Самые крепкие славяне остались на землях российских, это соль землииии…» Голос эзотерика отнесло северным ветром в страну его предков – далёкую Арктиду.
- Он шизофреник? – поинтересовалась Клара
- Это называется индуцированное бредовое расстройство. Они заражают друг друга бредом. Это научно описанное явление и в наше время широко распространено. Мой знакомый психиатр, ну тот, что изучал мои способности, как-то сказал: «Между словом русские и словом е-анутые сейчас можно ставить знак равенства».
Нам стало неуютно. Мы решили вернуться домой, и, завернувшись в тёплые армейские шерстяные одеяла, пить какао. Наше новое место жительства представляло собой незатейливый одноэтажный кирпичный дом недалеко от побережья. Стены были оштукатурены и покрашены белой краской. Внутри скромный ремонт. Дом не был таким вдохновляющим, как бывшая синагога около урочища, но находился в таком прекрасном месте, что отсутствие архитектурных изысков сооружения не огорчало. В страшные годы репрессий здесь располагалось управление исправительно-трудового лагеря. Мы решили не оформлять его в собственность, а заплатили аренду на полгода вперёд, потому что надеялись вернуться в синагогу около урочища, за которой присматривал Григорий. Пока это было невозможно, поскольку украинские войска продвинулись уже далеко. Их бронетехника сильно грохотала, а славные герои были злы. Поначалу они принялись сводить счёты с членами партии «Единая Россия», но оказалось, что среди единороссов большой процент простых людей – врачи, учителя, инженеры, вступившие в партию во времена вменяемости вождя, и, если всех уволить и посадить, то некому будет работать. Победители повсюду вешали жовто-блакитные полотнища. Уже было снесено несколько памятников и переименовано две улицы. Украинские танки с грохотом пробирались к Москве, а здесь - на Севере - было хорошо и спокойно.
Клара - очень подвижное существо, ей трудно усидеть на месте, потому что всё время хочется куда-то идти, что-то делать. Вот и сейчас, как только закончилось какао в чашке, она со словами «мы ещё не были в подвале» сорвалась исследовать дом. Через пять минут я услышал крик.
Решив, что она подвернула ногу, я кинулся в подвал. Клара стояла посреди комнаты, держа рукой угол напольного ковра. Пыльный луч света падал из маленького окошка. У её ног простирался магический круг с множеством символов, начертанный на полу белой краской. Клара эффектно откинула ковёр, подняв облако пыли, и своим перстом пафосно указала на знаки: «Смотри же!» Это были значки, напоминавшие шумерскую клинопись. Тут же, в подвале, мы нашли четыре человеческих черепа, скорее всего их клали либо в углах помещения, либо по четырём сторонам света.
- Большевички гадали, - внезапно раздался голос позади нас. Мы вздрогнули. В подвал заглядывало беззубое бородатое лицо, походившее на Иоанна Крестителя из фильма «Иисус», только сильно состарившегося. Существо в лохмотьях добродушно улыбалось. Я кинулся наверх, а когда выбежал, внезапный гость был уже на улице.
- Смотри у меня, Предтеча, если царь Ирод не оттяпал тебе голову, то я запросто оттяпаю руку!
- Не бойтесь, я ничего не украл, - проскрипел «Предтеча» так гнусно, что я еле разобрал слова.
Яков и баланда вечной жизни
Нашим новым знакомым оказался столетний отшельник Яков, проживавший в избушке за пять километров он нашего нового дома. Это был бывший заключённый еврей, проходивший по делу «врачей - вредителей» как родной брат вредителя. На стене его жилища висел жёлтый лист газеты «Правда»: «ПОДЛЫЕ ШПИОНЫ И УБИЙЦЫ ПОД МАСКОЙ ПРОФЕССОРОВ-ВРАЧЕЙ. Сегодня публикуется хроника ТАСС об аресте врачей-вредителей. Эта террористическая группа, раскрытая некоторое время тому назад органами государственной безопасности, ставила своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза» и т.д. На столике тора и менора, много вяленой рыбы вдоль стен, матрац из сена. Внутри довольно чисто, хоть и убого. На полках какие-то вещи советского периода. Лохмотья старой одежды в шкафу тоже чистые. В углу пимы из оленьего меха и тулуп. В сараюшке много дров, в парнике чеснок, во дворе - коптильня. Яков рассказал, что их били и пытали, хотели прилюдно казнить на Краской площади, но затем разослали по тюрьмам и лагерям, где они находились до смерти Сталина. Потом их отпустили, но домой вернулись не все. Не вернулся и Яков, но не потому, что его забили и запытали, он просто остался жить у моря. Работал, но жил уединённо. Потом вышел на пенсию и уже очень долго паразитирует на государственных выплатах, ведь ему недавно исполнилось сто лет. На вопрос о долголетии Яков ответил, что всё дело в лагерной баланде. Это самая полезная и здоровая пища. Рыба - это на продажу, у него всё равно нет зубов. А вот баланда есть источник здоровья и рецепт долголетия. Он предложил нам отведать настоящей баланды, мы согласились, и Яков принялся готовить.
Он схватил ржавую тёрку и нашинковал четыре картофелины – прямо в кожуре. Поджёг дрова, поставил кастрюлю с родниковой водой на огонь, закинул картофель, нарезал и закинул луковицу. Достал с полок пророщенные зёрна, какую-то траву, сбегал за крапивой – всё нашинковал и закинул в старую кастрюлю.
- Нас-то привезли прямо перед смертью Сталина и сразу стали готовить к жертвоприношению. Говорят, этим ритуалам Сталина научил сам Гитлер. Рябой дурачок не понял тогда: раз не повезло Гитлеру, и ему не повезёт.
- Разве Сталин встречался с Гитлером?
- Конечно, встречались, тайно встречались. И у них был договор: во-первых, извести избранный народ, во-вторых, совершить множество жертвоприношений, тогда они оба якобы станут богами. Это очень древний культ. При Ильиче здесь Блюмкин по лабиринтам бегал да к бабкам-шаманкам приставал. Но его, как вы знаете, прикончили. А эти, что магические знаки рисовали на полу, как раз за массовые жертвоприношения отвечали уже при Сталине. Тут ещё доктор был сумасшедший, тот проводил опыты по пересадке половых органов свежих трупов живым людям с целью омоложения последних. В общем, долго бы я в этой компании не протянул, слава богу, умер Рябой.
Минут через пятнадцать Яков кинул в кастрюлю немного муки и совсем маленький кристалл какой-то серой крупной соли. Это оказалась классическая безвкусная вегетарианская похлёбка, каждая ложка которой давалась с большим трудом. Проглатывать было трудно. Но старик утверждал, что это и есть его рецепт долголетия. Из вежливости мы доели варево, а когда Яков предложил добавки, сказали, что нам срочно нужно в посёлок.
Расстрельная стена
На следующий день Яков снова пришёл к нам: «Хотите, я покажу вам расстрельную стену?» Нам было интересно с этим древним евреем, и мы отправились к стене. Это была полуразвалившаяся конструкция из красного кирпича на известковом растворе вся изрешечённая выстрелами.
- Сколько же народу здесь расстреляли?!
- Много, очень много! В основном евреи. А вот камень.
И вправду, из стены торчал чёрный минерал неопределённой породы. Поверхность гладкая, с небольшими разводами – будто оплавлена.
- Мы уже видели такой в одном урочище! – вскрикнул я.
- К этому камню прикасались жертвы. Их заставляли это делать. Расстреливали тех, у кого были огромные сроки. Сначала заключённые работали, а когда производительность падала, чекисты оформляли бумаги, будто те пытались бежать и напали на конвой. И их здесь расстреливали по десять человек за раз. На стене тогда были странные символы, сейчас всё стёрлось уже.
- А почему по десять?
- Из тел потом выкладывали пентакль.
Я содрогнулся. Воистину, если человек нездоров, он нездоров в всём. В созерцании трупов лежит страсть к их поеданию. Сладострастное желание есть мясо себе подобных преподносится под соусом либо мистики, либо очередной деструктивной идеи. Воистину прав был тот украинец: идея – самая заразная в мире вещь. Не находя удовлетворения, человек бьёт до крови жену и детей. А если приходит домой добрым, значит, кого-то уже убил в миру. Это как жажда, которую можно удовлетворить только кровью невинных. Каждый из нас маньяк. Воистину Сталин был самым счастливым человеком на Земле, ибо утолял жажду много и регулярно. Гниющие трупы пахнут для нас и неприятно, и притягательно. Потому что мы ещё и падальщики. Мы созерцаем горы трупов, перекладываем их беспомощно болтающиеся члены. А если арестован маньяк, мы возмущаемся, негодуем, постоянно говорим про него. В конце концов маньяки становятся героями, массовым убийцам поклоняются, Сталину молятся. Мы – сама мерзость. А некоторые из нас настолько фанатичны, что приносят и свои жизни в жертву деструктивной идее. Общим символом таких самоубийц является Павел Корчагин - литературное воплощение всех фанатиков, бессмысленно сгинувших на стройках коммунизма. То, что сейчас происходит, - это невыученный урок истории и ошибок фанатиков, привыкших молиться, убивать и умирать ради уродливого идола.
Яков Древний внимательно посмотрел на меня и изрёк: «Скажите, вы случайно не писатель?»
Венцлав и портрет Агнешки
С тяжёлым грузом в душе мы отправились в обратный путь, аккуратно переступая через корни сосен, что распростёрли свои паучьи лапы, отчаянно впиваясь ими в слабый грунт. Их сила, как и сила людей, населяющих проклятую землю с названием Россия, заключалась в идее выстоять под порывистыми ветрами очередного безумия.
- Яков, мы тут встретили одного из этих, которые верят в древних славян.
- Который считает меня трёхсотлетней рептилией? Знаю, знаю, это Кельдерманов Вагиз. Татарин, что приезжает на лето и называет себя Велемудром. Со мной не общается. Мне про него поляк рассказал. Этот сектант долго внушал ему, что поляки стали бабами и их за это надо прекратить. А вон, видите - между деревьев домик поляка.
Можем зайти - хороший человек.
Венцлав, которого называли поляком, принял нас радушно. Он переехал в эти края из Гданьска в 2002 году после смерти жены. Жил чисто, скромно, деньги имел. В прежней жизни - востребованный музыкант, ныне - отшельник. В его маленьком чуланчике стояла гитара, которую создал мастер Мануэль Контрерас. На полочке лежало несколько комплектов струн «Savarez», на стене - гигрометр и термометр для контроля температурно-влажного режима в хранилище. На стене – портрет девушки на велосипеде.
Перед тем, как устроить нам концерт, Венцлав достал с полки мою книгу, распечатанную на принтере, и попросил подписать. Предтеча, поняв, что происходит, воскликнул: «Ой вей!»
У поляка было много книг, в том числе аккуратно сшитых распечаток, несмотря на то, что интернет и принтер были только в районном центре, а здесь - лишь телевизор с двумя государственными каналами, трансляции которых сопровождались неизменной рябью и шумом. Он прекрасно говорил и читал на русском.
Но главная его особенность - владение инструментом, которое отличалось и прекрасной техникой, и фантастической подачей музыкальных произведений. Серебряный мягкий звук его гитары разливался по комнате словно райская музыка. Мне стало обидно, что никто, кроме нас, не может насладиться его душевным исполнением. Во время исполнения «Фантазии номер тридцать» Франческо да Милано Венцлав расплакался.
Он поставил инструмент и медленно подошёл к портрету:
- Моя Ангешка любила эти велопрогулки. Она считала, что они делают её стройнее. Этот водитель, несмотря на мои предупреждения, всё время приставал к ней. Но Агнешка была ласковой, заботливой и верной женой. Тогда подонок переехал её на своём грузовике. Я от злобы ударил его куском трубы по голове, не знаю, умер он тогда или нет. Я уехал из Польши, потому что вся Польша напоминает мне о ней. А этот портрет нарисован с фотографии. Когда я на него смотрю, мне кажется, что Агнешка просто на прогулке и вот-вот вернётся.
Брат Якова и водка Finlandia
- Мой брат был очень талантлив, я всегда им восхищался, - вдруг прошепелявил Яков, - Но важно было то, что он всегда поддерживал меня. К примеру, напишу стих, все смеются, только брат говорит: «Яша, это гениально! Ты станешь великим поэтом». Родители давно умерли, и он заменил мне их. Брат был прекрасным врачом. Люди несли ему подарки, но он всегда отказывался. И тут за нами пришли. Русским людям периодически требуются враги. Русские всегда обделенные, всегда кем-то обмануты. И нас отправили сюда. Когда брата расстреляли у той стены, я пытался узнать, где его могила. Но мне никто не сказал. Поэтому я остался здесь и живу за двоих. Там всё время что-нибудь происходит, идеи и правители сменяют друг друга. А я здесь – с моим братом. Это наша обетованная земля, наш Иерусалим.
Яков смахнул слезу, а Венцлав подошёл к маленькому старому холодильнику и выставил на столик три бутылки водки Finlandia Classic, почти целый поморский рыбник, который выпросил накануне у старой поморки в районном центре, и достал из горки чистейшие рюмки.
- Буду пить, пока не различу «Барух Мордехай» и «Арур Аман»! – воскликнул Яков, потирая руки. - Лехаим, мои друзья! Смерти нет.
- Но за руки тебя поддержит, тебе воздушный шар надует неумирающая надежда, управляющая полётом пули. И ты, взлетев над облаками, над самолётами-коврами, услышишь песню предрасстрельную, простую песню колыбельную... Мои дорогие новые друзья! – произнёс поляк, обращаясь к нам, – я очень рад, что у вас всё хорошо. Новых вам путешествий и новых книг! Будьте счастливы! И, как говорит наш друг Яков, за жизнь!
Водка пришлась к месту. Мне кажется, этот напиток просто создан для того, чтобы вкушать его на побережье Белого моря. Это был по-семейному тёплый вечер. Мы с Кларой рассказали про нашу любимую бывшую синагогу и таинственное урочище. О встречах с Проходящим и гостями из потустороннего мира. За окнами дрожали на ветру ветки сосен, ветер подвывал в трубе. Клара укуталась в шерстяное одеяло и стала похожа на кокон. Мы даже потеряли счёт времени, ведь за окнами была белая ночь. Когда расходились, Яков произнёс: «В следующий раз добро пожаловать ко мне на баланду!»
На следующий день Клара захотела качели, и я полдня возился, сооружая что-то безопасное и романтичное. Даже украсил какими-то разноцветными тряпочками. В тот момент я не знал, что за мной наблюдают два зорких сектантских зрачка. Счастливая Клара со словами: «А я не упаду?» кокетливо уселась на дощечку, и я принялся аккуратно её раскачивать. Со стороны это выглядело как эпизод из дешёвой мелодрамы, но ведь женщинам именно этого и надо. К счастью, в этих фильмах обычно не появляется тот, кто всё испортит.
- У славяно-ариев качание на качелях имело ритуальный смысл. Оно символизировало брак с солнцем и призывало плодородие, – услышали мы голос позади себя, – а ещё это обряд очищения. После общения с бабо-поляком и рептилией вам необходимо очиститься.
- Милый, не надо! – закричала Клара, когда я с недвусмысленным замахом повернулся в сторону долбослава. Тот отпрянул, и я увидел странное выражение на его лице.
- Меня всё детство лупили одноклассники, – произнёс он дрожащим голосом, - но я открыл для себя совершенство и свою арийскую природу. Теперь я живу в гармонии. Меня ничего не испугает.
Тут я пожалел, что с презрением относился к больному человеку. Видимо, какая-то моральная травма открыла ему двери в мир мистического нацизма. Ему и так очень нелегко, он постоянно думает только об одном, этот бес изматывает его сознание. Но я знал, что внушением бороться с этим бесполезно, таких людей не вылечить убеждением. Тут требуется или медикаментозное лечение, или чудо.
- А хотите, я расскажу вам легенду про чёрного чекиста? – перевёл тему Велемудр.
- Валяй.
Свастичный бедняга оживился и вышел вперед перед нами. Ему всё же было скучно одному в его придуманной «Арктиде».
- Чёрный чекист был назначен специальным подразделением НКВД для борьбы с рептилиями. Это был палач, которого благословил сам верховный арийский шаман Сталин. Но рептилии сообщили на Нибиру, что их заговор разоблачён, и оттуда послали боевой корабль-шпион. Чёрный чекист стоял вон на том утёсе, когда прилетела тарелка и распылила его лучом. Потом они полетели в Москву и там убили верховного шамана ариев Сталина, а поставили рептилию Хрущёва. Но дух чёрного чекиста жив. Иногда он встречается людям в этих местах и задаёт вопросы из устава ВКПб. Если неправильно ответить, он достаёт маузер и стреляет в вас призрачной пулей. Это страшно, но поскольку пуля призрачная, убить ею невозможно.
О, господи! – только и смог произнести я…
Обряд
Нет выше наслаждения, чем собраться белой ночью в круг на полянке в каком-нибудь древнем месте - там, где прикладывались мистики всем трепетом своей души к намоленным камням, идолам, гробницам. Ощутить трепет, перейти на ту сторону, забыть обо всём, увидеть Проходящего, получить надежду. Не хотеть много, ибо он знает, что тебе нужно, а ты нет. Главное, нащупать ту связь, ту струну, которая соединит тебя с Мирозданием. И после этого жизнь обретёт смысл. И вот мы собрались все вместе – я, Клара, Яков, Венцлав и Велемудр на такой поляне в прекрасную полночь. Перед нами простиралось Белое море, украшенное отблесками луны. Наш костерок, как маяк Мироздания, светил для всех, он собрался в эту ночь на обряд в разных частях Вселенной.
Меня научил этому один тайный шаман. Он показал, как нужно делать. И Проходящий полюбил меня, а я его. Я не мог понять, кто он: бог или чёрт? В конце концов их обоих придумали люди. А он был реален.
И вот уже мягкое приятное ощущение проникает в нас с каждым вздохом, мы разливаемся морем, вырастаем курганом до звёзд и… начинается сеанс. Мы стоим и смотрим на море, позади нас древний лабиринт. Мы не видим Проходящего, только его эфирный контур в пронзительной красоте надморья. Ту вдали показалась первая курсирующая звёздочка. Она стала приближаться и сделалась яркая, как Чигирь. И вот она влетела прямо в меня и я перестал что-либо понимать.
Запись с телефона Клары:
- Агнешка везла тебе красный галстук, на который так долго копила. Она услышала позади себя шум мотора и испугалась. Потом ей было очень больно, кругом пыль. Она лежала на земле, но боялась не смерти. Она сожалела, что не довезёт тебе подарок.
- И правда, тот гад был в красивом красном галстуке, когда я его убил трубой, – сказал поляк.
- Не переживай, ты не совершил греха. Он выжил тогда, но погиб через месяц. Решил надеть галстук на работу, и его намотало на вал токарного станка, когда он вытачивал деталь для машины.
Тут я очнулся.
Мне дали прослушать запись. Венцлав был очень взволнован и одновременно счастлив. Тогда мы не знали, что через неделю найдём его повесившимся в своём доме. На его лице навсегда застынет счастливая улыбка.
А в тот сакральный вечер мы поблагодарили Мироздание, и я снова погрузился в транс.
Запись с телефона Клары:
- Твоего брата не расстреляли. Ему удалось сбежать. Он умер двадцать лет назад в городе… в городе… эээ Кирьят… ям.
- Не может быть?!
- Он думал, что ты погиб и всю жизнь вспоминал о тебе. И даже назвал сына Яковом. В твою честь.
Затем пришла очередь Велемудра.
- Над тобой смеялись. Тебе было стыдно, что ты э… шахматист? Ты упустил время, но у тебя родится сын и станет гроссмейстером. Вернись на прежний путь. Свою любовь ты встретишь не в лесу, а в большом здании э… серое с вытянутыми окнами. Какое-то общественное.
Я пришёл в себя. Яков плакал.
- Велемудр, что тебе было сказано? – спросил я сектанта.
- Меня зовут Вагиз, – ответил парень с улыбкой.
Неожиданные события
На похороны Венцлава пришло много людей из посёлка. Всё было достойно и душевно. В могилу положили портрет его жены. Наконец-то они будут вместе. Велемудра не было, он уехал на следующий день после сеанса. Я привык, что те, кому помог, сразу покидают меня.
А через два дня после похорон к нам, брызгая слюной, ворвался Яков. Он закричал:
Президента арестовали, украинцы уходят! Назначены выборы!
Мы кинулись в дом покойного Венцлава и включили телевизор. Действительно, похоже, война была закончена. Из тюрем в очередной раз выпускали «врагов народа». Россия переступила через очередной кризис тоталитарного безумия. Мы стали готовиться к отъезду. Я съездил в районный центр поменять масло в нашем стареньком «Фольксвагене», залил запасную канистру бензина, связался с Григорием и отправил законченную северную повесть издателю. В ночь перед отъездом произошли неожиданные и очень странные события.
Нам не спалось, и мы решили распить последнюю бутылку вина, что привезли с собой. Мы сидели, укутанные пледами, и смотрели на море. Очень хотелось побыстрее очутиться в нашей «синагоге».
Тут мы услышали грозный и пугающий шум приближающейся спецтехники. Из млечных сумерек возникли два вездехода «ЧЕТРА», навьюченные изотермическими фургонами. За ними катился УРАЛ – спецавтомобиль МЧС. Этот неожиданный кортеж, напоминавший бронепоезд, «пришвартовался» прямо к нашему дому. Какие-то взволнованные люди в комбинезонах и свитерах стали выпрыгивать наружу, возникла суета. Судя по нашивкам, это были медики и специалисты МЧС. Многие были при оружии. Мы отложили бокалы и стали наблюдать за происходящим. Тут к нам подошёл человек, напоминавший агента Смита из фильма «Матрица». Он обратился ко мне по имени и попросил разрешения остаться до четырёх утра. Конечно, я согласился.
Потом произошли совсем фантастические вещи. Из фургона вытащили носилки под пластиковым «коконом», к которому были подключены приборы и трубки, струившиеся от приборов, закреплённых в изголовье этого медицинского чуда техники. Нам стало ясно, что происходит транспортировка больного, находящегося в тяжёлом состоянии - скорее всего, в коме.
Но того, что мы увидели, мы просто не могли ожидать. За слоем пластика мы разглядели знакомые черты, и Клара невольно воскликнула: «Господи!» Я перевёл взгляд на агента Смита:
- Это он?!
- Он, – сухо ответил «шпион».
- А тот, другой?
- Двойник.
- А давно он в таком состоянии?
- Я не могу сообщить дату.
- Больше десяти лет?
- Возможно.
- А нам расписку о неразглашении писать, или вы нас того?
Агент Смит улыбнулся:
- Ничего не нужно. Вам всё равно никто не поверит.
Утром на горизонте показались три большие вертолёта. Они летели так низко, что, казалось, касались волн. Его погрузили в один из них. Погрузили, как оказалось, навсегда, и грохочущие воздушные монстры снова «заскользили» по поверхности Белого моря, но теперь уже в разных направлениях. А через четыре часа наш фольксваген взял путь на юг.
В каждом из нас есть добрая и злая половина, как в легенде про ангела и чёрта, которые сидят на плечах человека и шепчут ему в уши. Плохо то, что ангел может впасть в кому, и тогда вещать будет только чёрт. Впрочем, чёрт только говорит, он не заставляет человека махать руками и орать о высшей миссии убить всех, кроме своих. Человек может и не слушать чёрта. Полноценному человеку не нужна эта миссия великой массовой смерти. Он свободен от страсти зациклить внимание на себе, любимом. У него всё имеется – и рост, и талант, и половинка его с ним не из-за денег, и не нужно, не нужно покупать любовь и друзей. И ненависть неполноценных зарабатывать не нужно. И богом слыть тоже.
Читатель, наверное, ждал, что мы совершим обряд на пентакле в подвале, или эти начертанные символы как-нибудь всплывут в сюжете. Но они не всплыли, потому что не несут в себе никакой силы, кроме безумия верящих в них. Они бессмысленны, как интернетные ведьмы, и бесполезны, как молитва подонка.
А может, читатель ожидал, что мы встретим черного чекиста? Нет - ничего этого не было. Даже великое преступление может быть лишено истинного потустороннего существования. Подонки уйдут в небытие, и никакое мистическое обрамление не поможет. Они не существуют на той стороне. Они вообще не существуют.
Мы ехали на юг – в наш прежний дом. Я посмотрел на Клару, и в голову пришли слова: Бережно храни все воспоминания обо мне, как алые угольки в горшке, когда спички отсыреют, а хочется тепла. Как махорку прячь от дождя, как потрёпанный устав, как мечты о дожде. Как песню на случайном помятом клочке бумаги, которую ещё не заучила наизусть, но твёрдо хотела спеть в самый торжественный день нашей жизни.
Мы - соль земли и соль моря. Наша жизнь, наша смерть обдуты влажным ветром этой бухты. Мы лежали на берегу, мы смотрели на сосны. Нашу кровь впитал песок, её унесли волны, как рыбацкую лодку, и разбили о скалы. Нас расстреляли в самом красивом уголке земли. Это всё - ты и я.
Мы вернулись в бывшую синагогу, когда украинские войска покинули юг новой России. Нас встретил счастливый Григорий – оказывается, он скучал по нам. Мы снова пили южное вино и слушали патефон. Однажды вдали показались два трейлера, автобус и несколько машин, украшенных лентами. Это всё напоминало бродячий цирк, но кортеж оказался цыганским табором. Кочевники попросили разрешения остановиться недалеко от нашего дома. Мы согласились, и пёстрый ковёр палаток и шатров раскинулся перед нами в течение часа. Если б мы знали, какие тайны откроют нам эти яркие шумные люди! Но это уже совсем другая история.
Добавить комментарий