Ура, бросайте все занятья,
Купец, делец, мастеровой,
И все буквально, без изъятья,
Спешите все скорей толпой!
Сегодня всем на удивленье
Большое чудо – представленье!
Читай, внимай, смотри, дивись!
Питомцев выведу я стаю
Талантов разных и пород.
Они, искусством удивляя,
Представят группу табльдот...
Безыскусный любительский стишок, интересный разве что своим возрастом и, как любили раньше выражаться, "связью с народом". Откуда он взялся?
В 1957 году папа, мама и пятилетний я переехали в новый, с иголочки ЖСК "Московский писатель" близ метро «Аэропорт» - один из первых послевоенных кооперативов. Район новостройки, ныне весьма респектабельный, казался в те дни далёкой окраиной. Помимо нашего, светло-розовой плиткой облицованного семиэтажного дома, неподалёку раскинулось другое многоэтажное здание унылого серого цвета. Воздвигнутое в конце 30-х, оно вмещало в себя сотни квартир, десяток магазинчиков и оба входа в метро. Прочая округа была застроена одно- и двухэтажными хибарами, крепко сколоченными из старых, почерневших брёвен, с палисадничками, с дымом, валившим из печных труб – вся местность больше походила на деревню. В последующие годы эти замшелые халупы постепенно сносили, возводя на их месте современные многоэтажки.
Перед нашим домом устроили большой двор, огороженный высоким забором, посадили тоненькие липки, разбили клумбы. Играя во дворе в ножички или устраивая «секретики», то есть закапывая в землю «золотце» и цветок, покрытые стёклышком, мы то и дело натыкались на алюминиевые заготовки с отверстиями в форме ложек: прежде на этом месте располагался заводик. Однажды я откопал нечто более интересное: бронзово-серый, тускло блестевший металлический цилиндр сантиметров тридцати длиной с бордовой конической вершиной. Принёс эту прекрасную вещь домой и не мог уразуметь, с чего мой добрый, покладистый папа вдруг рассвирепел и буквально выхватил ценную находку - неразорвавшийся снаряд – у меня из рук.
Как от веку и положено вездесущим мальчишкам, мы без устали шныряли по всей окрестности, не пропуская ни единого занимательного события – будь то пьяный, валявшийся в подворотне, или тощая палевая кошка, жадно пожиравшая хлеб. А уж полуразрушенный деревянный домик под снос, без дверей, без окон, но с ocтатками обстановки и скарба, завораживал и манил неудержимо!
Можно ли было проскочить мимо, не обшарив его нутро, не умыкнув что-нибудь интересненькое? Из одного такого разорённого строения, стоявшего прямо в нашем дворе, я приволок целую охапку длинных, узких листовок: розовых, серых, фиолетовых. На бумажках был нарисован смешной человечек в колпаке, полосатых гольфах и огромных остроносых туфлях с помпонами. Он обнимал огромную букву «Я», а внизу, помельче, стояло: «приехалъ!». Потом, чуть крупнее: «Д.Лихачевъ». Дальше шли стихи. Бумага была грубая, плотная, как обои, вирши - плохонькие, неумелые. Но в них сквозило прошлое, оживало давно минувшее время. Что, если нигде, ни в одном музее не сохранилось таких афишек? И на всей Земле не осталось, кроме меня, ни единого человека, помнящего эти строчки? Чем позволить им кануть в Лету, пусть уж лучше уцелеют, вольются крошечной каплей в необъятный интернетный поток! Вот почему спустя 65 лет привожу по памяти, в современной орфографии весь стих: первую его часть - в начале этого очерка, ниже - завершение.
...Собаки, кошки без изъяна
В костюмах будут щеголять.
Ослы, и свиньи, и бараны
Хотят участие принять.
Не только всем четвероногим
Примером могут послужить,
Но конкурентами двуногим
Артистам цирка могут быть.
Едва ли кто из вас поверит,
Что есть собака-акробат.
Прошу прийти, прошу проверить,
Что это правда, это факт!
Она на стульях вам покажет
Гимнаста упражненье:
На передних лапах встанет
Всем на удивленье!
Ряд всевозможных развлечений
Представит вам зверинец мой.
И все буквально, без сомнений,
Довольны будете вы мной.
Зарок даю чистосердечный
Стараться всем вам угодить
И целый вечер бесконечно
И забавлять вас и смешить.
Помнится, в придачу к стихотворным рекламкам я раздобыл стопку оранжевых входных билетов, где был указан год представления: 1913. За точность этой даты не поручусь, - но, судя по всему, гастроли Д.Лихачёва действительно проходили ещё в прежние времена, до Первой Мировой. Сам клоун, видимо, жил (либо, бывая в Москве на гастролях, останавливался) в том бревенчатом домике. И сгинул бесследно вместе со всей своей эпохой, был сметён, унесён прочь круговертью нагрянувших войн, революций, репрессий.
Мысленно переношусь на сто с лишним лет назад - и вот, колеблясь, словно водоросли в ручье, зыбко проступает переполненный шапито начала прошлого века. Круглая сцена, залитая светом газовых фонарей, до ушей раскрашенный Д. Лихачёв (Дмитрий? Денис? Демьян? Данила? Дормидонт?) в окружении чуткой, послушной четвероногой братии. Лихо, под стать своей фамилии он отпускает бесшабашные, опасные шуточки.
- А вот собака куцая, как наша конституция!
Выводят учёного осла в нарядной малиновой попонке.
- Ты меня любишь? - Спрашивает Лихачёв.
Ослик кивает.
- А публику любишь?
Снова кивок.
- А полицию любишь?
Ишак отрицательно мотает головой.
- Ага, и ты тоже не любишь полицию!
Заходится от смеха публика: все эти купцы, дельцы, мастеровые в поддёвках и картузах, их дородные жёны, резвые ребятишки. Хохот достигает апогея, когда клоун выезжает верхом на большой розовой свинье, одетой в тёмно-зелёный с красным воротником, красными обшлагами и золотыми пуговицами мундир полицмейстера...
Порыскав пару часов по интернету, перебрав множество статей, посвящённых академику Дмитрию Сергеевичу Лихачёву, я нашёл-таки на сайте "Клоуны-дрессировщики" одну фразу, упоминавшую объект моих поисков: “В прошлом веке с дрессированными животными выступали многие клоуны: Д.Бабушкин, Ф.Вяльшин, Д.Вельдман, С.Кристов, И.Бондаренко, М.Золотаревский, Д.Лихачев, К.Спасский”. Всё, что осталось...
Добавить комментарий