Когда луна насилует ночь
Словно маркиз де Сад,
По улицам Киева молча прочь
Проходит чёрный десант.
Без рук, нараспашку, и раны, и шлейф,
И кровь на броне запеклась,
И поп, и нечисть, и смерть, и гнев,
И мать, что жить зареклась.
1
Весёлое время, когда виски льётся рекой в преддверии полуночи. Рекой - это значит бутылка 0,7 на двоих, потому что пьём мы редко и не имеем русской стойкости к горячительному. Здесь, на чистой полянке под огромным деревом, на высоте двадцати метров над землёй - прямо на уровне макушек столетних деревьев, на древнем городище народа меря, мы с женой любим отдыхать.
Ночь постепенно опускалась, в предчувствии темноты мы обновили костёр, и он заплясал, как весёлый ночной Арлекин. Заряд «Айфона» я приберёг на вечер, и мы включили Визбора. Сказать, что нам было хорошо, - не сказать ничего. Мы наперебой спорили, какую песню выбрать: про горы или чайник со свистком. И тут произошло событие космического масштаба: идеально круглая белая громадина луны вылезла из-за леса прямо в чёрное ночное небо и очень медленно, но неминуемо стала подниматься к звёздам. Она вылезла со стороны самого высокого обрыва и мы, взяв бубен, как зачарованные поплыли на край холма: «Приветствуем тебя, Богиня – вышний свет, рассеивающая темноту ночи!»
Такие минуты забвения и счастья навсегда остаются перед глазами. Потому что это не офис, не угрюмые лица сотрудников в ожидании зарплаты, ни приевшаяся аллея около дома. Это реальная жизнь! Это космос, это связь с древними мирами, это ощущение вечности. Всего лишь ночь, но она - как яркий амулет на нитке одинаковых серых бус. Однако странные откровения Луны непредсказуемы, они прорываются словами и образами, они проникают в атмосферу вечера и сны человека.
Мы забрались в нашу уютную палатку и безмятежно заснули под лунным светом. И тут во сне я увидел широкий проспект. В Киеве я был в детстве и не помню очертаний домов. Помню только: было много света и пространства. И вот во сне я увидел улицы города и почему-то понял, что это Киев, но только окутанный ночной темнотой. Ничего необычного, просто ночной город, широкая улица, красивая архитектура, дома в один уровень, но странную тревогу ощутил я во сне. Я присмотрелся и увидел в противоположном конце нарядного проспекта какую-то тёмную массу. Она медленно плыла издали прямо на меня, было ощущение, что огни города не освещают её, словно она находится в другом измерении. Редкие прохожие и люди в окнах, казалось, не замечают эту надвигающуюся тень. По мере приближения масса стала походить на большую группу людей в лохмотьях, и тут я понял, что это толпа мёртвых людей. Обгорелые грязные тела сгрудившись медленно брели прямо на меня. Словно взывая ко мне, они протягивали грязные искорёженные руки. Кровь запеклась на обуглившейся военной форме. У некоторых не было глаз, прочие лишились верхних конечностей. Ужас неумолимо приближался, и я уже стал различать их лица, вернее, то, что от них осталось.
Тут я заметил, что мертвецы идут одной большой группой и только прямо, будто каждый из них часть одного большого демонического существа, от которого никто из них не мог просто так отделиться. Я подумал, что можно отойти в сторону, чтоб это всё не утащило меня в ад, но тут в этой массе я различил знакомое лицо!
Это так меня поразило, что ноги перестали слушаться. Всё, сейчас меня затопчут, – подумал я…
2
С моим соседом - десантником Сеней мы несколько раз здорово напились коньяком. Случилось это после первой неудачной атаки на Киев. «Раз--бали нас!» - сказал тогда раненый комвзода с вечно грустными глазами, только что прибывший из Украины. Сеня был сильно поражён, что их встретили не цветами, а «Джавелинами», ведь на политинформациях десантникам рассказывали, что украинский народ ждёт освобождения от нацистского режима и хочет снова примкнуть к старшему брату-великороссу. Он плакал над моим рассказом «Через меня проходит твой свет» и, стесняясь, отворачивался в сторону. Мы оба умели петь под гитару: я – авторские, он – солдатские песни, но не спели друг другу ни одной. Мы были поглощены беседой. Комвзвода ждал места в госпитале, чтобы подлечить ногу и, наконец, дождался...
Через месяц я встретил Сеню во дворе. Взгляд его был не просто грустный: казалось, так и должна выглядеть сама Печаль. Комвзвода напоминал Дух скорби. Он объявил, что его починили и снова отправляют на войну.
А ещё через месяц мы с женой отправились на то самое древнее городище. Что там было, я уже поведал. Утром у меня появилось предчувствие, что сосед погиб, но по возвращении, в полночь, я услышал тихое пение под гитару – вернулся. Ну, пусть поёт, буду засыпать под «Вот мы и вместе. Один на двоих самолет. Груз мой «двести»! Твой последний полет».
Утром я был весел – мне не терпелось узнать о приключениях старшего сержанта Сени. Осень потихоньку подбиралась, окутывая окрестности провинции ностальгическим послевкусием. Листва ярко увядала. Я подумал, что не только листья ярко умирают, человек тоже может красиво уйти, как Матросов, или прочие герои. Но для этого война должна быть справедливой, так что хорошо, что Сеня вернулся. Я извлекал из машины палатку и спальники, чтобы просушить снаряжение дома. Тут из подъезда выпорхнула жена Комвзвода с их дочкой.
-Маша, Маша, Сеня вернулся? Вы куда собрались?
-Не вернулся. Из части позвонили, сказали обгорелое «мясо» привезли, нужно тест ДНК срочно сдавать.
Ошарашенный, я долго смотрел им вслед.
Моя Родина – палатка в лесу, моё счастье – жена и бутылка виски, на все идеи мне плевать, но я хотел бы выпить с Сеней. А это невозможно, потому что очередная великая идея унесла очередные несколько миллионов её приверженцев. Если бы трупы сжигали, а не закапывали в землю, никаких восставших мертвецов не было бы. Не шли бы по улицам городов мёртвые солдаты, пугая местных медиумов, не пах мертвечиной утренний завтрак, не летели бы в небо чёрные шары. Если вдруг с экранов телевизоров вам начинают говорить, что только мы люди, а остальные – нет, значит, скоро будет война. Значит, пойдут по улицам городов мёртвые
Без рук, нараспашку, и раны, и шлейф,
И кровь на броне запеклась,
И поп, и нечисть, и смерть, и гнев,
И мать, что жить зареклась.
И тайна приказа, и вой собак,
И в небе горит парашют.
Думали встретят цветами, а так
Лишь призраки вдаль бредут.
Добавить комментарий