-А что, если наша земля – Ад какой-то планеты? – как всегда, неизвестно к чему или же озвучивая только что вызревшую идею, молвил Самсон.
-Откуда мыслишка? – откликнулся, но не сразу, идущий чуть позади Саркис.
-Не птичка же мне ее на лоб уронила! – чуть рассердился Самсон. - Это плод.
-Размышления? - Все реплики звучали как бы между прочим, ими перебрасывались, как теннисным мячиком в разминке, они пока ничего не значили.
-Долгого, - внушительно ответил Самсон, - и последовательного.
Самсон, кандидат филологических наук, перебивался здесь случайными и чрезвычайно мелкими заработками в газетах, предпочитая эссе, которые газетам не очень-то нравились. Мозг же его, заметим попутно, кипел, словно ученый всё еще молод и пишет докторскую диссертацию, кипел...и неопубликованные или отвергнутые редакциями эссе сваливал на головы приятелей, которые то терпели их, то не терпели.
«А что, если наша земля – Ад какой-то планеты?»
На Ад местность, по которой шествовали наши герои, никак не походила. Все четверо, три бывших кандидата и примкнувший к ним школьный математик Гера Подлокотник, шли по асфальтовой дорожке, проложенной вокруг озера под высоким лесистым холмом, названным еще, может быть, индейцами, Медвежьей горой.
Как место отдыха Медвежья гора известна всему Нью-Йорку. Покрытая лесом высокая округлая гора над озером, в 100 милях от Столицы мира, широкая асфальтовая дорожка вокруг него, скамейки через каждые 50 метров, некоторые у самой воды, справа от дорожки скалы, камни до самого верха, угнездившиеся в камнях деревья, ручьи, стекающие из-под скал (под асфальтом прогулочной дорожки проложены для ручьев трубы)… сперва Бог, а потом человек создали этот приятнейший в мире маршрут для надышавшихся смогом и уставших от бесконечных городских стен горожан.
Здесь же, под присмотром горы, и огромный паркинг, гостиница архитектурой под европейскую старину (стены обложены бутовым камнем), под высокими деревьями там и сям столы и мангалы, некая «столовка», где всегда очередь за горячим и экзотичным блюдом, пахнущим на милю вокруг, яркая ярмарка со всякой всячиной – майками, шляпами, бусами, сувенирами, на холмах напротив горы расположились приземистые ресторанчики с интимной полутьмой, с каминами. Еще – шлюпки на озере и рыбалка…
На слова «долгого и последовательного» отозвался физик Виктор, до этого момента оглядывавший, задрав голову, зеленую до макушки гору:
-Так... Это вот... Где ты увидел, как говорится, Ад?
Наши кандидаты (плюс Гера Подлокотник) приехали к Медвежьей горе в субботу, с женами, на двух машинах. Одну вел Виктор, вторую – Саркис. Мужчины на прогулке жен опередили, жены шли своим сообществом.
Саркис повторил вопрос Виктора:
-Ну да, где ты увидел Ад? – Перебрасывание теннисных мячиков с этой минуты превращалось уже в игру, в состязание.
-Это, как говорится, объяснись, - предложил верный своему слогу Виктор.
-О чем речь? – спросил, догоняя группу, маленький, пузатенький Гера.
-Еще одна химера Могилевского, - ответил Саркис. И повернул голову к Самсону. – Давай. Мне интересен песок, на котором ты ее выстроил. Зодчий ты наш, Гауди…
-Это была гениальная догадка, - продолжил Самсон, -первым ее сообщил миру англичанин Олдос Хаксли, но, может быть, она светила в моей голове раньше этого писателя.
Собрание пошло медленнее. Экспромты Самсона всегда будили воображение и, что было важно для нашей компании, им, экспрпомтам-химерам, интересно было возражать!
-Пришельцы! – объявил Самсон. - Они иногда заглядывают к нам, но не всегда садятся на землю, а чаще только наблюдают за нами с высоты. Наша планета для них, наверное, и перевалочный пункт, и пристанище, и туристическая территория… И паноптикум (возможно, аквариум), и театр, и кино, и – кто знает! – даже цирк! Цирк, где рыжие клоуны, то есть дипломаты всех рангов, кривляются на манеже! Уж не знаю, что еще – чего-чего только на нашей планете не увидишь чужими глазами!
Звуковое эссе Самсона началось, компания подобралась.
-Может быть, - продолжал Самсон, - они показывают нас и наши сумасшествия – наши бесконечные распри, революции, войны то тут, то там, религиозную грызню, битвы наших богов, наши – один другого страшнее! - военные корабли, самолеты и танки, взрывы бомб, снарядов и мин на улицах красивейших городов, разрушение храмов, дворцов и памятников, митинги, манифестации, погромы… - Самсон передохнул. - Наши пожары, футболы, бокс, буйство эстрады на широких площадях, истерики и обмороки поклонниц буйства, - показывают друг другу или, своему подрастающему поколению, показывают, качая большими головами, и говорят: «Смотри, смотри, вот это и есть тот Ад, о котором писалось в старых книгах. А те, кто внизу, это не столько люди, сколько души наших грешных предков»…
-Фантастика, - определил Саркис, - почему бы тебе не написать на эту тему рассказ?
-Хаксли написал об этом целый роман. А я, обойдясь без него, давно обмысливал эту тему. Мы с ним сошлись на одной ключевой строчке...
-Это не разговор, господа кандидаты, - кинул, глядя на всех снизу, как Виктор на Медвежью гору, Гера. – Этак мы черт знает куда заберемся.
-Что только не происходит в мозге, открытом Космосу! – высокопарно отбился от всех троих Самсон.
-Ну хорошо… - Безработного физика Виктора интересовало развитие любой, даже самой сумасбродной мысли, вброшенной в их общество, – лишь бы, как говорится, почесать извилины. - Театр, кино, это самое, паноптикум. Цирк. Но как ты докажешь, что у нас не свои, как говорится, души, а чужие?
-Ничего он не докажет, - буркнул Гера. - Это всё бредятина. Фантастика и поэтические, так сказать, выкрутасы. Домыслы и вымыслы. Удивляюсь, что вы его слушаете.
Самсон и на него не обратил внимания.
-А чем ты докажешь, что душа, - холодноватые его очки остановились на Викторе, - которая находится в тебе, твоя? А не Божья, например? Или еще чья-то? «Я душу получил на подержанье только, и возвращу ее, когда настанет срок». Это может быть метафорой поэта, но, может и догадкой ученого, математика и философа, великого Хайям! Да и что мы вообще знаем о душе?! Учений, предположений, догадок, версий о ней – тысячи!
Собрание слегка насторожилось.
-Но я продолжу. – Все четверо шли по дорожке медленно, Самсон – спиной вперед. К тому же он своим доказательствам дирижировал. - Что если твоя, как говорится, душа, Виктор, не Божья, а совсем другого происхождения? О переселении душ ты ведь, надеюсь, хотя и морщился, но читал… Не Божья, повторю, а, к примеру, давным-давно умершего пришельца? Пришельца-грешника? Ну, не грешника, от грешника в тебе нет и тени, а, предположим, еретика. Или спорщика-надоеды, который заслуживает самой страшной кары?… И его потомки с любопытством следят со своих тарелок за всеми твоими телодвижениями и, как говорится, приключениями. Разве не интересный посыл? Возражай!
-Какие там приключения… - пожалел себя физик, - какие, как говорится, грехи…
Самсон вдруг приосанился и посветлел.
-И вот тебе последний аргумент! Не замечал ли ты… - голос его стал неожиданно вкрадчивым и он снова нацелился очками в бывшего физика, - не замечал ли ты в себе, то бишь, в своей душе, то бишь, в этой странной страннице – я думаю, она колобродит по ночам, когда освобождается от своего занудного рабо-душе-владельца – не замечал ли неожиданных сигналов… или прозрений… озарений… воспоминаний того, чего никогда не было, от чего тебе, неожиданно проснувшемся, приходилось долго опоминаться и думать: что это, ОТКУДА это?
-А вот со мной ничего такого, слава богу, не бывает! – победно выкрикнул Гера. – И уж душа-то - моя, я это твердо знаю.
-Геракл! – осадил его Саркис. – Ты тоже, может быть, грешен перед инопланетянами – но как-то по-особому. Они тебе расскажут при встрече, чем досаждал твой дальний предок их праотцам.
Гера хотел ответить, но в словах запутался и только энергично пошевелил губами.
-Последний аргумент, между прочим, самый стоящий, - ответил Самсону Саркис, - хотя всё построение фокусническое. – И продолжил: - Бывает, бывает по ночам - такое в голову влетит… Поневоле подумаешь: а это откуда, а это ЧЬЕ? – Саркис почесал почти лысую макушку. - Но вот какой естественный к тебе вопрос: каким образом грешные души пришельцев попали к нам на Землю и в наши тела?
Самсон вопросу обрадовался, и голос его посвежел:
-Не было ничего проще! Инопланетяне прилетели на Землю, познакомились со всем нашим тогдашним животным миром, долго выбирали, в кого бы поселить субстанцию, которую у нас назовут впоследствии душой, увидели похожих на них обезьян…
-Наконец-то мутация! – перебил его Виктор. -Я ее, как говорится, заждался.
-…как-то внедрили в них привезенные в диковинных сосудах премерзкие души своих грешников, обезьяны тут же давай развиваться – в пределах нечестивых новых сущностей… и вот результат: Земля – Ад неведомой планеты! Кино, паноптикум, аквариум, цирк… Души ведь, по мнению некоторых изыскателей, бессмертны и неизменны…
-Вопрос по существу, - заметил Саркис. – Зачем им было сохранять грешные души? Не лучше ли было предать их забвению?
-Элементарная этика, - коротко ответил Самсон. – Это были души предков.
-Ничего себе, заехали… - пробормотал Виктор.
-А я, между прочим, плохим себя не считаю, - сварливо вставил Гера.
-Не зарекайся, - посоветовал Самсон. – Давняя вредоносная сущность в тебе еще может проявиться.
Пухлое лицо Геры сложилось в ядовитую гримасу.
-Но тогда, если верить химере Могилевского, и вы не медом мазаны!
-Конечно, - немедленно ответил Самсон: ответы оппонентам у него были заготовлены, как у защищающего диссертацию. – Кто спорит? Все мы не медом мазанные. Саркис, например, - отъявленный сквернослов, матерщинник и скептик, а мы, грешные, с наслаждением внимаем его речам. Я, наверно, ношу в себе душу еретика и сумасброда. Виктор, известно, - спорщик-зануда. А тебе, Геракл, еще предстоит открыться, а пока что ты – самый положительный из нас, и неизвестно, за что твоего дальнего предка изгнали из инопланетного Рая.
-Всё складно, - проговорил в свою очередь Саркис. – Но – фантастика. Впрочем, фантастика так давно уже соревнуются в беге с наукой…
-Хоть стой, хоть падай! – рассердился Гера. – Чем дальше в лес, тем больше дров! Пойду посижу. – И решительно направился к скамейке, стоявшей впереди, в десяти шагах.
А Самсон задумчиво, снова уйдя в себя и даже отстранившись от приятелей, забормотал:
-Кто знает, чьи мы души. И за что нас поджаривают то на медленном, то на быстром огне…
-Смотри, накаркаешь, - заметил Саркис.
Добавить комментарий