Взросление

С Борей и Гришей мы выросли в одном дворе, вместе ходили в школу, а потом и в синагогу. В Израиль мы приехали ещё детьми. Несмотря на все трудности переезда, я и мои друзья ещё долго оставались пацанами. Мы с оптимизмом смотрели в будущее, жаждали приключений и потому наши разборки с местными - “марокканцами”, потомками польских евреев и “эфиопами” были для нас захватывающей игрой. Напрасно нам приписывают ненависть друг другу. Это было нормальное взросление, когда тебя пробуют на слабину, а убедившись, что ты свой, относятся уже совсем по-другому. В армии, мы - вчерашние “русские”, “эфиопы”, “марокканцы”, стали одной семьёй, братьями не только по оружию, но и почти в буквальном смысле слова. Мы жили в одной палатке, оберегали друг друга в минуты опасности, тащили на себе в буквальном смысле слова, если кто-то давал слабину или был ранен…. Это - братство на всю жизнь.

Кто не служил в нашей армии, тот этого не поймёт. Самые яркие воспоминания в жизни, незыблемые принципы ответственности и взаимопомощи - это всё оттуда. Нам казалось, что из армии мы вернулись уже совсем другими людьми, взрослыми, имеющими богатый жизненный опыт, знающими, чего хотим. Ведь за время нашей армейской службы всякое бывало…

Вернувшись к гражданской жизни, мы начали готовиться к психотесту, а поступив, кто в университет, кто в колледж, уже не вылазили из подготовки к бесконечным семинарским занятиям и экзаменам. Учёбу приходилось совмещать с работой - мы ведь уже взрослые люди. несущие ответственность за свою жизнь. Работали мы, естественно, в охране. Но не просто сторожами где-нибудь на складе. Мы ведь после боевых частей, и нам доверили охранять больницу - святая святых. Дело ответственное, кругом полно арабов и, чего от каждого из них ожидать, ты не знаешь.

Но мы были уверены, что к нам, 22-летним ветеранам Гивати*, едва ли кто сунется. Мы - это Боря, Гриша, ставший в Израиле Ганди, и я, Ави. Когда я родился, бабушка настояла на том, чтобы меня назвали в честь деда - Абрамом. Конечно же, записан я был в метрике Аркадием. Но уже перед отъездом стал тем, кем и был всегда в нашей семье, - Абрамом. В Израиле меня все называли и называют Ави. Мне это нравится, хотя деда моего, в честь которого мне дали имя, в семье звали Бума.

Ганди был помешан на учёбе, и вообще парень он был серьёзный во всех отношениях. Если он готовился к экзамену, то должен был получить не менее 97. Если встречался с девушкой, то не ради забавы, а исключительно для создания семьи. Правда, расставаясь с очередной своей девушкой, на вопрос, что не так, он всегда отвечал односложно: “не серьезная”.

За Борей же прочно закрепился имидж Дон Жуана. Он, что называется, не пропускал ни одной юбки. Впрочем, флирт его был всегда лёгким как танец. Он запросто сходился с девушками и так же легко с ними расставался. Парень он был видный - 190 см. росту, широкоплечий, черноволосый и при этом голубоглазый. Девушкам Боря нравился, но все его знакомства дальше флирта не шли. 

Эта его особенность была поводом для наших постоянных насмешек. Подсмеивались мы над ним не зло. Да ему и самому такой имидж нравился. Даже на работе Боря постоянно заигрывал с девушками, которых в больнице было очень много - медсёстры, санитарки, будущие врачи… После ночной смены, в ожидании окончания работы, мы пили кофе, курили и шутили. Раннее утро, когда народу почти нет и можно немного расслабиться после напряженной ночи, когда ты безостановочно следишь за подозрительным транспортом, каждые полчаса осматриваешь заграждения, проверяешь датчики или следишь за экраном монитора, было для нас самым сладким временем. Конечно, бывали и серьёзные инциденты во время любой смены. Но это уже отдельная история.

Ну так вот, каждое утро, очень рано, приезжала к нам в больницу арабка, совсем ещё молодая девушка. Она была фантастически красива - правильные черты лица, белокожая, а взгляд её темно-карих глаз вообще разил наповал. Одевалась она в традиционную мусульманскую одежду, но строгость её одеяний только подчёркивала необычайную женственность этой девушки… Короче, она сводила нас с ума. Арабка была приветлива и улыбчива, но сколько Боря ни пытался с ней заговорить, она вежливо и всегда решительно уходила от любых разговоров. 

Её умение держаться внушало уважение, и мы с Ганди даже прониклись к ней симпатией, убеждая Борю не пытаться с ней говорить. Ведь у них, у арабов, с этим строго. Короче, чтобы не было у неё проблем, мы просили нашего друга вести себя с этой арабской нимфой как можно более корректно. 

Ведь все трое мы помнили жуткий летний вечер во время нашей службы на базе возле Шхема, когда однажды, остановив местного араба для обычной проверки, мы обнаружили у него в багажнике расчлененный женский труп. На вопрос о том, чьё это тело, араб спокойно ответил, что это его родная сестра, а убил он её и расчленил за то, что она “была проституткой”. Он так и сказал: “была проституткой”. На самом деле, вся вина этой несчастной девушки заключалась только в том, что она пару раз в колледже разговаривала со своим сокурсником, тоже арабом из другого клана. 

Безумцы! Если девушка перекинется с парнем несколькими словами, это уже могло быть легко воспринято в их деревнях как прелюбодеяние. 

Боря, зная местный менталитет, весело шутил, но конкретно к девушке ни разу не обращался и не говорил ей ни слова, хотя видно было, что она ему нравится. Смотрел он на неё как-то по-особенному. Во всяком случае, я не помню, чтобы он так смотрел на кого-то из девушек в нашей компании. 

Правила безопасности требовали, чтобы мы проверяли абсолютно всех, независимо от того, сколько знаем человека и в каких отношениях с ним. Оно и понятно - время было неспокойное, каждый день что-то происходило. Самым обычным явлением были камнепады, которым подвергались израильские машины на дорогах. И всё-таки, красота и обаяние этой девушки как будто ослепили нас.

От своего начальника мы знали, что отец этой девушки был помощником наших спецслужб в Газе и после ословских аккордов его вместе с семьёй перевезли в Израиль. Девушка закончила израильскую школу, выучилась на медсестру и теперь делала академическую степень в университете, одновременно работая в больнице. 

Честно говоря, мы не особо её проверяли - так, для виду…Ну как такой ангел может оказаться террористом?! Это же немыслимо! Да и мы, служившие в Газе и прошедшие специальную подготовку под эгидой офицеров безопасности, уж точно могли отличить террористку от обычной девушки. Вот эта, наша прекрасная знакомая незнакомка, ходит всегда в туфлях на высоком каблуке. Если бы она что задумала, то наверняка пришла бы в более простых туфлях или кроссовках. Есть ещё масса признаков, по которым можно идентифицировать террориста….. Так мы думали до того рокового дня. 

И вот одним прекрасным утром, когда было почти не жарко в преддверии зимы, она, как всегда, приехала на работу, пришла на наш КПП и с привычной доброжелательной улыбкой предъявила нам свои сумки. На этот раз с ней было гораздо больше вещей и девушка всё это поставила на наш стол для проверки. Ганди ещё успел у неё спросить, не собралась ли она уезжать?

Пока мы были заняты её сумками, она с виртуозной ловкостью выхватила из складок одежды нож и пырнула Борю прямо в живот. Я ещё поразился тогда, как это она так профессионально нанесла удар…. Человек, который так ловко орудует ножом, явно умеет убивать. За время службы мне довелось повидать самые разные типы врагов, пытавшихся нас убивать. Были среди них даже подростки и совсем молодые девушки, которые толком не умели держать в руках оружие, будь то нож или даже праща для метания камней. А эта… Эта хорошо знала, куда и как наносить удар в человеческое тело. Конечно, у неё медицинское образование…. Но её явно кто-то учил убивать. Это было совершенно очевидно по её движению - она использовала нож как штык, вспорола Боре живот - и ещё одно мгновение или даже доля секунды проткнула бы ему сердце…

Но мы вовремя успели обезвредить её. Потом с этим чертом в ангельском обличье разбирался ШАБАК, а нас ещё долго таскали на следствие. Но что нам следствие, когда собственная совесть мучает тебя ежедневно, ежечасно, особенно ночью, как боль?! 

В тот злополучный день кончилась наша юность. Как будто та террористка ножом рассекла нашу жизнь надвое. Раньше мне приходилось видеть раненых товарищей и убитых террористов. Но такого в моей жизни не было ни до, ни, слава богу, потом. 

Боря перенёс 11 операций. Он остался жив, но с тех пор он прикован к инвалидной коляске... Ну а мы с Ганди выбрали военную карьеру и никогда об этом не жалели. Ганди дослужился до командира базы и на пенсию ушёл полковником. Ещё будучи молодым офицером, в одной из операций, он потерял руку по самое плечо. Но за боевые заслуги, таланты и опыт его оставили служить. Именно тогда, после столь тяжёлого ранения, Ганди нашёл, наконец, свою избранницу. С тех пор они вместе родили и воспитали 6 детей, сейчас у них растут уже внуки. 

Борю мы регулярно навещаем. Семьи он так и не создал и смотрит за ним мать - уже старенькая, но очень энергичная и волевая женщина.

- Он держит меня на этом свете!- говорит она.

 Что до меня, то я уже тоже давно отслужил положенное количество лет и уже не раз собирался вернуться в мирную жизнь. Но где она, эта мирная жизнь? Как только я думаю о том, чтобы заняться чем-то мирным, бизнесом или даже просто путешествиями, обязательно что-то случается. Так уж лучше я останусь на службе. Да и что я буду делать в гражданской жизни? Умру от тоски. Я ведь только воевать в этой жизни и умею.

Начальство тоже отпускать меня не намерено. - Ты нужен здесь, - говорит мне мой непосредственный начальник, который и сам уже давно не молод. Да, мы ещё долго будем востребованы. Я это особенно ясно осознал в тот день, когда в рамках очередной сделки с арабами, Сафу - так звали ту террористку - освободили из тюрьмы, хотя до этого дали ей пожизненное. 

Те, кто принял это решение, объясняли его тем, что нам нужно вернуть своих пленных. Про нашего Борю и тех, кого эти освобожденные террористы убили или искалечили, естественно, инициаторы сделки не упоминали.

-----

*  Гивати — пехотная бригада Армии обороны Израиля, относящаяся к Южному военному округу (прим. ред.)