Зачем разводить церемонии на пустом месте, если народ безмолвствует?
7 августа 1999 года лидер чеченских боевиков Шамиль Басаев, прекрасно живший в практически независимой Чечне под гарантией Хасавюртовского мирного договора, неведомо зачем вторгся с военным отрядом в Дагестан. То есть напал на Россию!
9 августа 1999 года президент Ельцин ввел в правительстве еще одну должность первого заместителя председателя правительства. Этим же указом в тот же день на нее был назначен Владимир Путин. В тот же день главу правительства Сергея Степашина отправили в отставку, а Путина назначили временно исполняющим обязанности премьер-министра. Такая фантастическая кадровая "загогулина" (выражение Ельцина) вызвана тем, что и. о. премьера по закону может быть назначен только первый вице-премьер.
Мало того, в тот же день, 9 августа, президент Ельцин появился на экранах телевизоров и объявил Путина своим преемником.
Страна ахнула. Мы тогда уже успели ко многому привыкнуть. Но чтобы после первых лет демократии обращаться к народу и заявлять: вот вам президент, выбирайте — это чересчур! Тем более, ставить человека, которого никто знать не знает. Да, он был директором ФСБ, но в ту пору премьеры менялись как перчатки, не то, что министры.
16 августа 1999-года Государственная дума утвердила Владимира Путина председателем правительства.
Однако назначение преемника — не пустячный вопрос, решаемый за рюмкой чая. Наверно, думали, перебирали кандидатуры, готовились. Да, думали. Один из главных творцов тогдашней политики, Анатолий Чубайс, признавался: "Я был против того, чтобы Путин стал президентом России... Я считал, что в конце двухтысячного года нет политического ресурса на то, чтобы в третий или в четвертый раз за год менять премьер-министра. Ведь сначала было назначение премьер-министром, а потом президентом. Я считал, что вероятность избрания Путина Владимира Владимировича на должность президента в этой технологии крайне низка, и такого масштаба политический риск страна не может себе позволить".
Под "политическим ресурсом" подразумевался и самый обыкновенный ресурс времени — нет времени на раскрутку персоны, как говорят в шоу-бизнесе. Полагаю, разговоры о лимите времени аукнулись и в том достопамятном телеобращении Ельцина. Призывая избрать президентом Путина, он отметил: "Думаю, у него достаточно времени себя проявить".
4 сентября 1999 года был взорван дом в дагестанском городе Буйнакске.
5 сентября отряды Басаева, ранее вытесненные в Чечню, вновь вошли в Дагестан.
8 сентября — взорван дом № 19 по улице Гурьянова в Москве.
13 сентября произошел взрыв в подвале 8-этажного дома № 6 на Каширском шоссе в Москве.
16 сентября в городе Волгодонске Ростовской области рядом с девятиэтажным жилым домом № 35 по Октябрьскому шоссе взорвался грузовик ГАЗ-53.
Сентябрьские взрывы унесли жизни 307 человек.
Страну сковал ужас.
23 сентября 1999 года российская авиация нанесла первые ракетно-бомбовые удары по городу Грозный, аэропорту, нефтеперерабатывающему заводу.
На следующий день Путин объявил народу по телевизору: "Это будет продолжаться, где бы террористы ни находились... Если найдем их в туалете, замочим и в сортире".
Так родилось знаменитое: "Мочить в сортире!"
Так Путин мгновенно стал главным борцом с терроризмом, усмирителем Кавказа, защитником мирного населения. В марте 2000 года его избрали президентом в первом туре, большинством голосов.
Взрывы домов в Москве мгновенно перевернули народное сознание. В итоге — перевернули и повернули ход российской истории.
Вторая чеченская война, взрывы в Москве, назначение Путина и избрание его президентом связаны датами.
Связаны ли они чем-то большим, чем совпадение во времени — никто не может утверждать с уверенностью.
Расследование взрывов и приговоры шоферам-перевозчикам гексогена вызывают у людей даже не усмешку, а ухмылку.
Тотчас после первого взрыва по всей Москве был расклеен фоторобот Ачемеза Гочияева — человека, который снимал московские подвалы под коммерческие склады и завозил туда гексоген. Подполковник ФСБ Михаил Трепашкин опознал в нем агента ФСБ Владимира Михайловича Романовича, внедренного в чеченские группировки. По словам Трепашкина, через полгода после взрывов Романович погиб на Кипре, в автокатастрофе.
После первого же взрыва в ФСБ поступили сведения, что в Москве у Гочияева есть будто бы любовница. Да не просто любовница, а юристка — помогала Гочияеву регистрировать его фирму, под прикрытием которой снимались в аренду склады во взорванных домах.
Надо ли гадать, как должна была поступить ФСБ в те панические дни? Немедленное задержание, долгие допросы, арест по крайней мере на 15 суток — до полного выяснения. Эту женщину задержали, допросили. Она сказала: "Я знала, что он пользуется чужими документами, и подозревала что-то неладное, но он меня в свои дела не посвящал".
После чего ее сразу же отпустили.
И с тех пор о ней ни слуху, ни духу.
Десять лет спустя Всероссийский центр изучения общественного мнения провел опрос. Выяснилось, что пятая часть россиян (21 процент) считает правдоподобной версию о причастности спецслужб к терактам. Пятая часть — вроде бы немало.
"Но москвичи продемонстрировали поразительное безразличие к поиску виновников взрывов, организаторов, — говорит сегодня правозащитник Лев Пономарев, бывший член Общественной комиссии по расследованию обстоятельств взрывов домов в Москве и Волгодонске. — Даже родственники жертв инертны. Если бы они были бы столь активны, как и родственники жертв Беслана, мы бы знали сегодня намного больше".
Возможно, это не безразличие, а безропотность перед властью. Привычка считать любые деяния власти неподсудными и необсуждаемыми — не нашего ума дело.
Десять лет спустя новый президент Дмитрий Медведев обратился к народу — в интернете появилась его программная статья "Россия, вперед!"
"Здесь обращение не к чувствам, а к умам, спокойное и рассудительное — оценил ее заместитель председателя Госдумы, депутат от КПРФ Иван Мельников. — Это похвально и, к сожалению, малоперспективно. Чиновники ведь ждут команды: обеспечить, выстроить и т. д., но уж никак не объединить усилия, чтобы строить. Пока не созданы условия для свободы мысли, никакая идея ни до кого не достучится".
Да, малоперспективно обращение не только к умам чиновников, но и к умам масс. В идеале желательно апелляцию к разуму сочетать с пробуждением чувств, дабы достичь эффекта "кипит наш разум возмущенный". Сторонники решительных действий ожидали коротких и резких слов о том, что за 10 лет нефтедолларового изобилия не сделано ничего для развития экономики, в итоге — страна на пороге краха. Четкого обозначения, кто виноват.
Поэтому в интернете большинство откликов на обращение президента — скептические. Но критикам можно ответить, что Медведев, тем не менее, жестко определил нынешнее состояние страны: примитивная сырьевая экономика, хроническая коррупция, отсутствие современного эффективного суда.
Другое дело, что высказался в мягкой манере. Но Владимир Путин, который и привел страну к нынешнему коллапсу при заклинаниях о стабильности, суверенной демократии и "вставании с колен", читал эти строки, безусловно, как прямое обвинение.
Там, в кругах, свой язык так называемых "сигналов". Для нас — вроде бы общие слова, для них — потаенный смысл. А тут — никакого даже подтекста: "Двадцать лет бурных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимости... Примитивная сырьевая экономика..."
Так десять последних-то лет — путинские. Первое десятилетие списывается на крушение СССР, а последнее куда спишешь? При фантастических ценах на нефть...
И вообще, для путинской бюрократии поведение президента Медведева словно красная тряпка для быка — раздражающее, вызывающее (от слова "вызов"). Открытая демонстрация принципиально другой манеры руководства. Не одностороннее вещание с экрана, а выступление в интернете, более того — приглашение к обсуждению, к диалогу. Вначале Медведев завел блог, а теперь — дает кремлевский e-mail и просит всех желающих высказать свое мнение о реформировании политической и экономической системы.
"Нашей работе будут пытаться мешать, — предупреждает он в конце обращения. — Влиятельные группы продажных чиновников и ничего не предпринимающих "предпринимателей..." Они собираются до скончания века выжимать доходы из остатков советской промышленности и разбазаривать природные богатства, принадлежащие всем нам. Они... не хотят развития и боятся его. Но будущее принадлежит не им. Оно принадлежит нам... Мы будем действовать".
Более чем вероятно, что статью-обращение Медведева путинская половина тандема расценила как вызов. Если не как объявление войны.
Буквально через день со стороны Владимира Путина донеслась весть, которую можно расценить как ответ.
Раз в год Владимир Путин встречается с иностранными политологами в дискуссионном клубе "Валдай". Только с зарубежными — россиянам туда доступа нет. Поэтому нельзя попутно не задаться вопросами... Почему он находит интеллектуальную отраду и идет на откровенность только в беседах с заграничными гражданами? Неужели радетель "особого российского пути" и "суверенной демократии" не понимает, что тем самым унижает отечественные умы и страну в целом? Представляете сцену: выходят иностранцы из заповедных кулуаров в коридоры, где в ожидании сиротливо подпирают стены наши журналисты, и пересказывают им, россиянам, то, во что посвятил их наш, российский лидер.
Не утрирую — так оно в действительности. Вышли американский политолог Николай Злобин и германский политолог Александр Рар и передали россиянам планы российского премьера на его, премьера, политическое будущее. К слову, Николай Злобин был первым, кто два года назад сообщил нам, что Путин не будет баллотироваться на третий президентский срок. И даже показал самоличную расписку Путина.
Итак, Путин передал нам через иностранный ретранслятор, какие у него планы на президентские выборы 2012 года, как он собирается строить отношения с Дмитрием Медведевым, будет ли конкурировать с ним:
"Мы разве конкурировали в 2008-м? Вот и в 2012-м конкурировать не будем. Мы договоримся, потому что мы люди одной крови и одних политических взглядов... Мы с Медведевым из одного теста... Сядем, договоримся в зависимости от конкретной ситуации. Решим между собой... И решение будет принимать партия, руководителем которой я являюсь".
Иностранцы удивились. Они специалисты по России, но до сих пор не привыкнут: как это — "сядем и договоримся"?
Путин уже не первый раз употребляет слово "договоримся" относительно грядущих президентских выборов. Хотя ему напоминали: есть, между прочим, 140-миллионный российский народ, который и выберет себе президента. Но Путин пропускает эти слова мимо ушей, поскольку реальность есть реальность: выборы — фикция, народ — безмолвствует, зачем тут церемонии разводить на пустом месте.
Действительно, никто и не сомневался, что он захочет вернуться в Кремль, а с учетом продления президентского срока до 6 лет, мы будем с ним еще до 2024 года.
Но нынешнее "договоримся" — не просто заявление о намерениях. Вполне вероятно, что это срочно подготовленный экспромт — реакция на выступление Медведева, ответ на его статью.
Напоминание о прежних обязательствах. Предостережение.
И еще существенный момент: раньше Путин не говорил о себе как о лидере "Единой России". А здесь, вдруг, заявил, что судьба президентства зависит от партии: "Решение будет принимать партия, руководителем которой я являюсь". То есть дает понять, что за ним стоит мощная административно-политическая сила в виде "Единой России".
Эти слова можно расценить как предупреждение Медведеву.
Добавить комментарий