Евгений Евгеньевич Петропавловский родился и живет в Краснодаре. Окончил Краснодарский политехнический институт, служил в армии, работал слесарем, авиамехаником, инженером. Двенадцать лет — с 1995 по 2007 гг. — проработал редактором нескольких кубанских газет. Член Союза российских писателей. Автор пяти художественных книг (два поэтических сборника и три романа), вышедших в краснодарских издательствах, и многочисленных публикаций в России и за рубежом. Победитель и лауреат около сотни литературных конкурсов — как в сети, так и в реале. В том числе: в 2005 г. стал лауреатом и медалистом литературного фестиваля в честь 100-летия со дня рождения М. А. Шолохова в номинации "Проза", в 2008 г. — победителем посвящённого Пушкину литературного конкурса "Божественный глагол" в номинации "Поэзия". Евгений Петропавловский удостоен третьей премии в номинации "Размышления, философия, культура, общество" Второго поэтического конкурса журнала "Чайка" им. Льва Лосева.
Тёмная изнанка слов Минувшее кроется в будущем, словно война, которая теплится в наших звериных зрачках. Предметы давно потеряли свои имена — и мы нарекли их другими... Но горечь и страх — ожившие тени былого — они не уйдут: они ещё слышат дыхание прошлых имён; бесстрастный звучит камертон, призывая на суд; И каждый ещё не рождённый уже осуждён на эти — по вещему Фрейду — подспудные "я", на это скольжение знаков событий и мер по предотвращению собственного бытия, на это кружение, это смешение сфер чужих интересов... И радостно бдит вороньё совсем недалече, коль ты, безоружен и наг, принёс в этот мир свою плоть; и вкушает её меняющий лики досужий любой хронофаг... И даже когда различишь в знаменателе ноль — сумеешь понять ли придуманный дьявольский ход: в итоге простого деления тёмная голь имеет иллюзию вечности в слове "народ..." Но тщетно бежать от тщеты: в лучшем случае, ты сто раз возвратившись из битв — со щитом, невредим, — в сто первый на нём возвратишься из сечи; щиты куда долговечней твоей протоплазмы. Засим и правда, которая дольше мгновения, — ложь, набор аберраций, игра подсознания, навь. Из этой овчинки доноса и то не сошьёшь, чего не сказать о богатстве аллюзий. Представь: на утлом судёнышке некие чудики (но отважные хлопцы), покинув свои города, поплыли в Колхиду искать золотое руно — и дальше по тексту... Но с кем это было? Когда? За тьмою редакторских правок уже не узнать: герои давно потеряли свои имена — и мы нарекли их другими. Лишь чёрная гладь Эвксинского Понта безмолвно вздымает со дна ожившие тени былого, щепу, черепки, оружие, кости, обмылки старинных монет. Рукой зачерпнёшь — и, как кровь, солона, из руки струится великая тайна всего, чего нет... Призрак старого парка Кружит над миром осень золотая, и всё покрыто палою листвой... Бутылки из-под листьев выгребая, идёт дедок с потрёпанной сумой. Патрульно-постовой наряд не тронет привычного, как дождик, старика; порою на ходу смешок обронит иной ханурик, выпивший слегка, да пацанёнок, чуждый пацифизма, засунет пальцы в рот и засвистит... А дед плывёт, как призрак коммунизма, и лишь себе под чоботы глядит... Снимите, люди, шляпы виновато, когда шагает в сумерки герой: он — в ранге Неизвестного Солдата — остановил фашиста под Москвой, пред ним склонились Вена и Варшава, ему сдалась в Берлине вражья рать... Он заслужил в стране родимой право — себе на хлеб — бутылки собирать. ...И он уходит в отблеск обветшалый. А в небе, не прощая ничего, струится журавлиный клин усталый. И в том строю есть место для него. Развоплощение иллюзий Тайный оператор смыслов сводит с ума, подсказывает строфу за строфой, паря надо мной, всё неотступнее и страшнее, потому что тюрьма и конвой маячат у него за спиной; или это провожатые в надмирный чертог ждут доворота сварожьего колеса до дня, который вызначил мне Числобог — перелиться в отблески, дуновения, голоса... Смысловой разрыв исчезает, ибо они, многомерные символы грядущего дня, срастаются, не ведая спешки и толкотни, с активатором смыслов, вещающим сквозь меня: для кого и зачем, я давно затрудняюсь понять, но какая разница, какая разница... какая — раз коррелятор смыслов способен звуками восполнять каждый, стекающий в нети, гомеостаз; а любая попытка статистики обречена на провал, и любая попытка выделиться — это себя обделить, остаётся лишь цепь эпифор, которыми приковал мистификатор смыслов к бессмыслице дальше быть...
Добавить комментарий