Поэзия Барри Вершов

ИГРАЮ ГАММУ

распиливаю дерзкий звукоряд 
на лакомые мелкие кусочки 
на колкие нейлоновые строчки 
рахат-лукум и прочий рафинад 
и публика сморкается в платочки 
доверчиво вникая в заморочки 

а я играю гамму наугад 


МЕНЯЮ ПЕГАСКУ 

меняю пегаску на ласку 
известно чей дар на омлетик 
меняю свой хлеб на закваску 
и рыбу меняю на сети 

меняю сомлевшее сердце 
на стеганый шелк одеяла 
и память озвученных терций 
на резвую небыль начала 

меняюменяюменяю 
меня 
и на все что хотите 

...хотите с баранками к чаю?.. 
сожмите коленки 
дышите 

BELLA DONNA 

Ax, не плачьте, bella Donna, 
Не печальтесь, mia cara, — 
Просто слушаем синхронно 
Звуки древнего ситара. 

Эта звонность настроенья 
Совпадает резонантно 
И сгущается в мгновенье 
Жизни будничная мантра. 

Сверхьестественны ли нити? — 
Мазаны единым миром... 
Улыбнитесь!.. — угостите 
Маринованым инжиром. 

DEJA VU
     
превозмогая бессловесность 
изгоем из воздушных замков 
благодаришь eе за честность 
и как самец желаешь самку 
перекрывая хриплым стоном 
боль ампутации зеницы 
так шваркнешь оземь 
телефоном 
чтоб на мгновенье отключиться 

и возвращаясь в мир отточий 
из бывших слов 
звучаньем дальним 
ты скажешь eй 
спокойной ночи 
и повторишь 
что все нормально 


АСТРАЛОПИТЕК 

слепящей вольтовой дугою 
я вламываюсь в чьи-то сны 
пилатствуя в плаще с подбоем 
из желтизны 
из желтизны 
не наших слов 
не нашей встречи 
нелепым выхлопом в астрал 

...я был сегодня опрометчив 
тебя 
по имени назвал 

          
ЧИТАЯ БУНИНА... 

     «Что ж! Камин затоплю, буду пить...» 
               И. Бунин  («Одиночество», 1903) 

В январе синеокой чужбины, 
Уходя за державную грань, 
Я тарелку судьбы опрокину 
И станцую на ней падэспань. 

Xимерической лирою взнуздан — 
Исполать ли тебе, Гименей?! — 
Буду протуберанцево узнан 
Закоулками «Темных аллей». 

И в солёном пространстве реалий 
На бесптичье последней струны — 
Я слезами заплачу едва ли 
У замшелой расстрельной стены. 


ПОСЛЕ КОНЦЕРТА 

намоченный край полотенца 
на трупик вчерашней мигрени, 
подкинуть сухое поленце 
в истомную топочку лени, 
и золото звонких сестерций 
умножить на небыль таланта 

и слушать биение сердца 
в барочной огранке bel canto 

ПО МОТИВАМ 

	«много знаешь 	мало спишь» 
         	(Russian proverb) 

перестаньте сказать! 
никшкни! 

лукоморьицем неваляшек 
акваторией западни 
из абсента и манной каши 
в ювенильную мыльную гиль 
до мурашек в причинном месте 
коли крышу снесло 
в утиль 
коли грыжа была 
из жести 
с ущемлением в копирайт 
в однозвучь гужевых аллюзий 
по пути из раздрая в рай 
на покатых плечах конфузий 

ти ж избуха на курногах! 
...сквозь слюдявую мреть оконца 
ухмыляется вертопрах 
из страны уходящего солнца. 
           
TE QUIERO 

вот и итог чехарды междометия 
в тонких эпитетах без существительных 
на рубеже сколько там ...цатилетия 
колким довеском к парадному кителю 

так грамматически безукоризненно 
и драматически неадекватно 

фыркнув стрижом окольцованной истины 
недоозвученной но остинатной 

и остаётся гонять по вольеру 
с цепью внатяг перезревших иллюзий 
и повторять бесконечно te quiero 

но не тебе 
опостылевшей музе 

ПОСЛЕ ЖИЗНИ 

«комом в горле, слуцким слогом 
да частушечным стихом...» 
                      С. Гандлевский 

от стены и до стены 
невозможной белизны 
безымянное пространство 
заколоченной луны 

бесконечность потолка 
да недвижная рука 
да вращается по кругу 
детской песенки строка 

семиструнный клавесин 
барабанит что есть сил 
перетыром скользких клавиш 
из ребра родных осин 

оприходована снасть 
не купить и не украсть. 
просто выпала 
такая 
фиолетовая масть 

и несется время вскачь 
как пинком отбитый мяч 
не услышишь 
не узнаешь 
не догонишь 
плачь не плачь 

на поверхности луны 
твои слёзы не видны 
только копоть 
только копоть 
да огарок тишины 

TIME-OUT 

не пишется, дружок, и хочется цикуты, 
и мерзко лицезреть мышиную возню 
румяного вчера и нынешней минуты — 
пузырится строка и вянет на корню. 

завоеванья дня линяют в призме ночи 
и помыслов конспект душой не окрылен: 
сиюминутный вздор, как пьяный тамагочи, — 
зашкаливая явь, выходит на поклон. 

УРЕЖЬТЕ ЛАМБАДУ!.. 

беспутный Гуляка играет на контрФаготе. 
гнусавые звуки... 
(маэстро, урежьте ламбаду!) 
...искрят, и скисают, и гаснут в свободном полёте: 
большая секунда, октава — и так до упаду, 
и так до конца, до звенящей бесстыжей ферматы, 
где hasta la vista — кошмарный, немыслимый нонсенс... 

...ах, Марго-дона-Флор! уж не ты ли сама виновата 
в этом косноязычном астрально-аптечном прононсе?.. 

 ИСКУШАЯ ОТ СИX И ДО СИX

тощим швом искушая бесптичье от сих и до сих 
неликвидно-глумливым зазором меж тем и меж этим 
от «клико» к «солнцедару» навзрыд облажаешь троих 
невпопад так зато соразмерно монете 
умножая напор мимопляшущей подлой гурьбы 
передроченных напрочь но горькососущих экстазий 
неизменно слагающих «если» с безлепым «кабы» 
кирпичом к кирпичу в близлежащем лабазе 
в поперечном рефлексе роняя пернатые сны 
на стеклянную длань неповинной ни в чём камасутры 

когда выхухоль-ночь 
выгрызает спираль тишины 
в наступившее утро 

В ДРУГОМ ИЗМЕРЕНИИ... 

колкой щетиной касаюсь укромности тайной. 
это — ответ ли?.. единого пульса биенье?.. 
изнемогаю в пространстве меж вирой и майной: 
вира влечет, да и майна уводит в затменье, 
где искушает бессмысленным стойким минором 
неукротимую жажду несытая плазма... 

что же случилось? зачем так легко и просторно? 
и почему предвкушение выше оргазма?.. 

я открываю тебя, как забытую книгу — 
где-то в другом измерении спутал названье, 
и узнаю — не соленым звучаньем индиго — 
хрупким хрустальным трезвучием зйркальной грани.
 
с полки чудес достаю разноцветные шоры: 
прошлого нет — суждено пребывать в настоящем. 
ныне и присно единственной точкой опоры 
будет служить мне Пандоры шагреневый ящик. 

слепо влекомый беспечным инстинктом Икара, 
я повинуюсь невмочь пересохшей гортани 
и возношусь лабиринтами божьего дара 
в гулкое зеркало сломанной солнечной длани. 

      ---------------------------------------------------------------------

      Примечания

      ЧИТАЯ БУНИНА...