Ежегодно 25 сентября по старому стилю (или 8 октября по новому), а также 5 (18) июля Русская Православная Церковь празднует соответственно память и день обретения мощей преподобного игумена Сергия, Радонежского чудотворца — самого почитаемого из русских святых и православноцерковных деятелей. С именем Сергия Радонежского связывают обычно особую главу в истории русской святости, ибо большинство русских святых XIV века и начала XV века были его учениками или собеседниками, то есть испытали его непосредственное духовное влияние.
О жизни Сергия Радонежского известно, главным образом, из его «Жития», составленного из отдельных заметок знаменитым русским писателем XV века Епифанием Премудрым, учеником Сергия Радонежского. Епифаний подготовил окончательный вариант «Жития» святого в 1418 г. Впоследствии другой знаменитый книжник — Пахомий Логофет — внес в это «Житие» исправления. Кроме «Жития», о жизни святого можно узнать из различных сохранившихся документов тех времен.
Дата рождения Сергия Радонежского в разных источниках указана по-разному. Называются и 1315, и 1319 и 1322 годы. Одно точно — будущий святой родился в семье ростовского боярина Кирилла и его жены Марии. При крещении ему было дано имя Варфоломей.
Если верить (учитывая характер мышления того времени и пренебрегая некоторой наивностью изложения) тому, что написано в «Житии», то еще прежде рождения он был отмечен особой благодатью: когда однажды мать его, будучи беременной им, стояла на церковной службе, он трижды прокричал из материнской утробы, так что все бывшие в то время в церкви изумленно говорили: «Что же это будет за ребенок? Да пребудет с ним воля Господня!»
После присоединения Ростова к Московскому княжеству и обложения в связи с этим ростовских жителей тяжелой данью отец Варфоломея разорился и, покинув Ростов, вместе с семьей поселился в селе Радонеж, в 60 верстах от Москвы.
Вскоре после крещения Варфоломея стали замечать за ним нечто необычное — по средам и пятницам, то есть в постные дни, младенец вовсе не прикасался к материнской груди (так сказано в «Житии») и не пил коровьего молока. В другие же дни он питался, как обычные дети. Он вообще с раннего детства имел тягу к святой жизни, уклонялся от детских игр, шуток, смеха и пустословия, питался только хлебом и водой, а по средам и пятницам постился.
Странности наблюдались и дальше. Варфоломею сначала очень трудно давалась грамота, хотя его братья, Стефан и Петр, преуспевали в этом. Родители и учитель бранили Варфоломея, братья над ним насмехались, а сам он очень горевал и часто со слезами просил Бога: «Господи! Дай же мне грамоту, научи и вразуми меня!».
Однажды Варфоломея послали искать убежавших лошадей, и он встретил в лесу некоего черноризца, святого старца. Тот спросил Варфоломея: «Что ищешь или чего хочешь, чадо?». Отрок ответил, что более всего он хотел бы научиться грамоте. Старец помолился за него и передал отроку кусочек святой просфоры: «Возьми и съешь. Через то дается тебе знамение благодати Божьей. О грамоте же не скорби: с этого дня дарует тебе Господь знание грамоты». Так и случилось: с того дня Варфоломей научился хорошо читать и понимать святые книги. Тот же старец предрек ему добродетельное житье и служение Богу.
Варфоломей заботился о родителях до их последнего дня, а когда они умерли, он отказался от своей доли отцовского наследства, ушел от мирской жизни и посвятил себя служению Богу.
Вместе с овдовевшим к тому времени старшим братом Стефаном Варфоломей нашел в глухом лесу место, где они построили себе хижину и сложили деревянную церковь во имя Святой Троицы. Они жили в полном уединении. Дни их проходили в трудах и молитве.
Стефан не выдержал такой жизни и ушел в московский Богоявленский монастырь. Варфоломей остался один. Об этом Епифаний пишет: «Невозможно рассказать, какого труда духовного, каких забот стоило ему начало всего, когда он жил один в лесу пустынном». Варфоломея окружали лишь дикие звери, но они не трогали святого. Одного медведя, который повадился ходить к его жилищу, Варфоломей кормил хлебом из рук своих. А когда святого одолевали в лесу бесы, он обращался за поддержкой к Богу. В 1342 году, 7 октября, на память святых мучеников Сергия и Вакха он принял постриг. И потому было ему наречено в иночестве имя Сергий.
Постепенно молва о подвижничестве Сергия распространилась по окрестностям, к нему стали приходить люди, желающие совершить такой же подвиг отшельничества. Сергий всех принимал и наставлял на путь служения Богу. Вот так и образовался монастырь, известный впоследствии как Троице-Сергиева Лавра. Братья во Христе уговорили Сергия стать игуменом (настоятелем монастыря), но по-прежнему он жил в бедности, смирении и трудился наравне с простыми монахами.
Еще при жизни святой Сергий прославился даром чудотворения. Рассказывали, что он вернул к жизни некоего умершего отрока, которого уже оплакивал и готовился похоронить отец. При этом Сергий утверждал, что отрок лишь замерз и отогрелся в теплой келье, и добавил, что никого-де нельзя воскресить до общего Воскресения. Прославился Сергий и даром исцеления бесноватых. Кстати, именно по его молитве близ самого монастыря, где не было проточной воды, забил обильный источник, из которого впоследствии иноки стали брать воду для всех монастырских потребностей, а недужные, приходящие в монастырь, получали исцеление. До сих пор вода из этого источника обладает целебными свойствами. Сейчас над ним воздвигнута Пятницкая часовня.
Предположительно около 1376 г. по инициативе Сергия в монастыре был введен общежительный устав, который в то время в Московской Руси был практически неизвестен. Это было событие первостепенной важности не только в жизни Троицкого монастыря, но и в духовной жизни всей Московской Руси. Монастыри того времени делились на особножительные (келиотские, то есть такие, в которых иноки жили в особых кельях и владели собственным имуществом) и общежительные (киновии, то есть основанные на полном отказе иноков от своей собственности и на принципе равного обязательного участия всех иноков в монастырских службах и работах).
К этому времени имя преподобного Сергия было прославлено уже по всей Русской земле. Но сам он оставался смиренным и верным каноническим правилам: он даже отказался от предложенного ему сана митрополита Русского, потому что знал, что к тому времени в Константинополе уже был поставлен митрополит на Русскую кафедру — это был болгарин Киприан, впоследствии также причисленный к лику святых. Сергий сказал митрополиту Алексию, желавшему завещать святому митрополичий престол и велевший принести Сергию в качестве подарка украшенный драгоценными камнями крест: «Прости меня, владыко, ибо от юности не был я златоносец, в старости же тем более хочу в нищете пребывать».
Хотя Сергий отказался от официального высокого поста, его нравственное влияние на жизнь общества, в том числе и на государственных деятелей, было чрезвычайно велико. Так, тихими и кроткими речами ему удалось отговорить рязанского князя Олега от войны с Москвой и тем самым предотвратить новую междуусобицу. В другой раз он примирил рассорившихся между собой нижегородских князей.
Сергий сам основал несколько монастырских обителей и благословил многих на то же. (Всего насчитывается до 40 монастырей, основанных Сергием и его учениками.) Кстати, родной племянник Сергия Феодор основал известный Симоновский монастырь на берегу Москвы-реки в полукилометре от основанного чуть позднее Симонова Успенского мужского монастыря в Москве.
Преподобный Сергий — первым среди русских святых — сподобился посещения самой Пресвятой Богородицы. Средневековая Русь еще не знала подобных чудес. Об этом чудесном видении вскоре стало известно далеко за пределами монастыря, и оно, как пишут церковные источники, «озарило невидимым светом не только Троицкую обитель, но и всю Русскую землю, свидетельствовало об особом покровительстве Божией Матерью Руси, причем в самое тяжелое для Московского государства время».
Когда наступил 1380 год — год Куликовской битвы, великий князь Дмитрий Иванович, прозванный впоследствии Донским, отправился в обитель к Сергию, чтобы испросить его благословения на бой с ханом Мамаем. Сергий сказал князю: «С Божьей помощью ты победишь и вернешься в свое отечество невредимым и с великими почестями!». И прощаясь с князем, он еще раз произнес: «Будет тебе, господине, победа над супостатами!».
По просьбе князя Сергий отпустил из своей братии на бой с Мамаем иноков Александра Пересвета и брата его Андрея Ослябю. Оба брата до пострижения были ратниками и участвовали в многочисленных сражениях. Сергий дал им вместо оружия крест Христов, нашитый на схимах, и повелел возложить на себя вместо шлемов.
А перед самой битвой 8 сентября 1380 г., когда русские полки были уже выстроены для битвы, к князю Дмитрию явился посланец с грамотами от Сергия.
Благословение святого перед самим сражением еще больше укрепило дух русских воинов. А сам Сергий во все время, пока происходило сражение, собрав братию, стоял с ней на молитве и усердно просил Господа даровать победу православному воинству.
Современные историки ставят под сомнение факт посещения Дмитрием Донским троицкого игумена накануне Куликовской битвы, полагая, что это посещение состоялось в канун битвы между рускими и татарами на реке Воже в 1378 г. Но бесспорно одно: сама Куликовская битва была немыслима без того духовного подъема, который переживала в те годы Русь и который связан с именем преподобного Сергия и именами его учеников и сподвижников. В сознании народа именно Сергий благословил великое национальное дело освобождения Руси от ордынского ига.
Преподобный Сергий оставался духовником Дмитрия Донского до самой смерти последнего в 1389 г. и был свидетелем при составлении «духовной грамоты» (завещания) великого князя.
Сам святой пережил своего духовного сына на три года. Предвидя за шесть месяцев свою кончину, он поставил игуменом Троицкого монастыря своего ученика Никона. С этого времени великий старец предался совершенному безмолвию, готовясь к отшествию от жизни. Смерть его случилась 25 сентября 1392 г.
Тело святого было погребено в основанной им обители. В 1422 г. при копании рвов для каменного храма в память Сергия совершилось обретение его нетленных мощей. Они были положены сначала в деревянный, а затем и в новопостроенный каменный храм.
Знавшие его писали позже, что никогда за всю свою жизнь он ни на что не жаловался, ни на что не роптал, не унывал, не скорбел, всегда был спокоен, невзирая на искушения и скорби человеческие.
Нельзя обойти молчанием и чудеса, совершенные святым после своей смерти. Он не раз являлся в видениях инокам Троицкой обители, приносил исцеления страждущим, исцелял страшные недуги и врачевал раны. В тяжелые минуты он приходил на помощь ратным людям далеко за пределами монастыря. Во время осады Троицкого монастыря поляками во время Великой смуты, Сергий не раз появлялся перед взорами защитников монастыря, укрепляя их дух. Преподобный являлся также и казакам, осаждавшим Лавру вместе с поляками, укоряя их за то, что они вместе с иноверцами хотят разорить дом Пресвятой Троицы. Некоторые казаки после этого оставили лагерь врагов и ушли домой.
Через пятьсот лет после смерти Сергия Радонежского великий русский историк В.О.Ключевский так определил его значение для русского народа: «При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение... и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной. Это возрождение и это правило — самые драгоценные вклады преподобного Сергия... положенные в живую душу народа».
Трудно переоценить роль Сергия Радонежского в сплочении русского народа перед лицом опасности, в мощной поддержке народной борьбы против иноземных захватчиков, в укреплении народной веры в Бога, в придании народу высокого духа, воплотившегося в победной поступи Русского государства в те века.
Вот и сейчас — в постсоветской России — рьяно взялись за укрепление именно духа народного и православной веры. Делается это все на фоне глубочайшего морального упадка как правящего класса страны, так и «широких народных масс». Но человека, равного Сергию Радонежскому по масштабу и по степени влияния, в нынешней России, я думаю, не сыскать. А если бы и нашелся, то смог ли бы он сдвинуть с места огромную эту глыбу беспардонного стяжательства, воровства, наплевательства на все и на вся и повсеместного беспредела? Да он просто физически не выжил бы в теперешние времена, когда подавляющему большинству общества без надобности чистые помыслами священнослужители — вспомним хотя бы убийство отца Александра Меня! А может, вообще прошло уже время для таких личностей, как Сергий Радонежский, и настал другой век — век голого расчета, примитивной внутренней жизни, кровавых разборок и душевной пустоты? Или все-таки появится кто-то, кто внесет высокий дух единения и защиты святых ценностей в наш раздираемый межрелигиозными и межнациональными противоречиями мир?..
Добавить комментарий