Каждый эмигрант может рассказать интересную историю о том, как он стал американцем. А если не стал, то почему. Когда я в самом начале 1979 года прилетел из Рима в Нью-Йорк и поселился на первые 10 дней в дешёвом тогда манхеттенском отеле "Люцерн" на 79-й стрит, угол Амстердам Авеню, то услышал из уст эмигрантов-старожилов, переселившихся в США на несколько месяцев раньше, что каждый должен съесть здесь свою порцию дерьма. Я принял это к сведению и не роптал, когда первой моей работой стало место определителя написанных по-русски имён и фамилий на огромных деревянных ящиках, прибывающих из Советского Союза в грузовой порт Элизабет, штат Нью-Джерси. В этих ящиках наши эмигранты отправляли весь свой скарб, нажитый в прошлой жизни и разрешённый советскими властями к вывозу из страны. Машины у меня ещё не было. Я вставал в 3:30 ночи, чтобы к 7:30 утра быть на работе. Из бруклинского района Вильямсбург, где я поселился, я ехал на сабвее до манхеттенской автобусной станции, оттуда до городка Элизабет, а дальше пешком, для экономии времени перебегая через скоростное шоссе. Добравшись за три с половиной часа до места, лазил по ящикам, записывал по-английски имена и фамилии владельцев, сдавал их в отдел выдачи богажа. Так проработал полгода.
Потом ухаживал за американским старичком - возил его в инвалидной каляске по Централ-парку, делал с ним гимнастику, привозил домой, мыл. За это получал 4 доллара в час. 3 часа работы по 3 раза в неделю. Это значит 36 долларов в неделю. И, знаете, в 1979 году на это можно было как-то прожить. А ещё работал якобы менеджером в кинотеатре в Южном Бронксе. Тогда это был один из самых опасных районов: дома были разрушены и сожжены. Кругом бродяги, наркоманы, бомжи. Из Бруклина в Бронкс на сабвее я добирался почти 2 часа. На работе надо было быть в 10 утра. А уходил я с работы в 2 ночи, когда заканчивался последний сеанс, после которого надо было убрать мусор. Ночью в Южном Бронксе и в наше время не погуляешь, а в те времена тем более. В общем, меня хватило всего на несколько дней-ночей для этой работы. Таким образом, я ел свою порцию того самого. Но скажу честно, мне всё было интересно. Это был тот самый жизненный опыт, которого мне, московскому мальчику из интеллигентой актёрской семьи, не хватало. Зато я каждую неделю публиковал в ежедневной газете "Новое Русское Слово" фельетон из эмигрантской жизни. Получал за публикацию 8 долларов и был счастлив. А ещё мне было очень интересно узнавать, как другие входят в американскую жизнь. И вот вам одна история, которую можно назвать поучительной.
Фешенебельный ночной клуб Laura Bell на Вест 43-й стрит, угол Бродвея, издавна называют маленьким Версальским дворцом. Он скрывается за краснокирпичным фасадом дома номер 120. Много лет назад здесь был кинотеатр, позже преобразованный в престижный клуб, куда швейцар - дюжий тренированный афроамериканец - не пустит никого, вызывающего малейшее подозрение или не одетого соответствующим клубу образом. Мужчинам без пиджака вход воспрещён. В зале можно потанцевать на просторной паркетной площадке перед небольшой эстрадой, на которой расположились первоклассные музыканты, либо просто посидеть с бокалом шампанского или с чашечкой кофе, слушая музыку. Можно также собраться с друзьями для вечернего коктейля. Незадолго до этой истории тогдашний владелец клуба Майкл (Буззи) О'Кифф истратил на реконструкцию здания крупную по тем временам сумму - 4 миллиона долларов. Впрочем, для Буззи - владельца ещё нескольких манхеттенских ресторанов, таких как River Cafe и Water Club, - это были не такие уж большие деньги. О ночном клубе Laura Bell я узнал из заметки в газете "Нью-Йорк Таймс", где рассказывалось об очаровательной эмигрантке из России, по имени Саша, которая, недавно приехав, нашла работу в... мужском туалете клуба. Несмотря на явную курьёзность факта, газета с одобрением отзывалась о Саше и о клубе в целом. "Нью-Йорк Таймс" - газета серьёзная, но я всё же решил проверить написанное.
Когда я пришёл в Laura Bell, у дверей стояла небольшая очередь. Удостоверившись, что я в пиджаке, швейцар впустил меня. Я сел за столик, заказал чай. При этом я внутренне сжался и приготовился к бою с официанткой, возмущённой мизерностью моего заказа. Во мне, видимо, сработал старый рефлекс. Но официантка не метнула на меня молнию своим взглядом, не фыркнула в мой адрес, а премило улыбнувшись, принесла чай с ломтиком лимона. Я послушал музыку, полюбовался танцующими возраста от 30 до 60 и довольно обеспеченными, судя по дорогим ювелирным украшениям на дамах, но всё время думал о том, ради чего пришёл с магнитофоном в портфеле: об интервью с Сашей.
Я спустился в просторный холл, где по левую руку был указатель с табличкой Lady, а по правую - Man. Я знал, куда иду, и знал, что встречу там девушку, но всё же... Увидев в мужской комнате молоденькую девушку, я на секунду оторопел. Мелькнула мысль, что перепутал дверь и вместо мужской попал в женскую. Смутившись, хотел было извиниться и броситься вон, но, заметив писуары, успокоился: понял, что попал туда, куда надо. Я сделал вид, что зашёл просто вымыть руки. В комнате была идеальная чистота. Саша достала белоснежную салфетку и ждала, чтобы подать её мне. На мраморном умывальнике стояля чаша с деньгами: мелочи не было, только банкноты. Саша - кареглазая брюнетка в чёрном коротком платье, обтягивающем стройную фигуру, в чёрных чулках и чёрных туфлях - смотрела на меня. Лицо у неё открытое, почти без косметики, в чертах угадывается сильный независимый характер. Не будучи представленным, я не осмелился сразу подсунуть ей микрофон, а поблагодарил за салфетку и положил в чашу доллар. Она тихо сказала Thank you, и я удалился. А через 10 минут вернулся в сопровождении очаровательной японки-менеджера уже в качестве корреспондента. Саша моему превращению нисколько не удивилась, и наша беседа пошла довольно легко.
- Я приехала в Америку всего 7 месяцев назад, - рассказала Саша. - Моя фамилия Казачкова. Мне 20 лет.
- Как вы устроились на эту работу?
- Увидела в газете объявление, пришла. Я хорошо говорю по-английски. Со мной побеседовали и взяли.
- А что было сказано в объявлении?
- Что требуются официантки и распорядительница зала. Сначала меня хотели назначить распорядительницей, но потом предложили эту работу, и я согласилась.
- И как вы себя чувствуете в качестве туалетного работника?
- Прекрасно!
- Нет ли чувства неловкости, стыда?
- Что же тут стыдного?
- Ну, всё таки... Вы из какого города?
- Из Санкт-Петербурга. Окончила школу, проучилась год в университете и уехала.
- Вряд ли вы, живя и учась там, мечтали об этой работе.
- Там одно, а здесь другое. Я уехала оттуда, отрубив все концы. Всё начинаю сначала. Тут ничего неприличного нет. Я же не делаю ничего постыдного, аморального.
- Какие у вас планы?
- Я иду учиться в театральный институт имени Ли Страсберга. Начинаю с 6 января. Если смогу, стану актрисой.
- А кто будет платить за учёбу?
- Я сама. Это не настолько дорого, чтобы брать кредит у банка.
- Если не секрет, сколько вы здесь зарабатывает за день?
- По-разному. 150 за день платит хозяин, плюс то, что мужчины оставляют в чашке. Вместе получается больше 200 долларов в день. Многое зависит от того, какой на этот раз контингент. Больше народу - больше зарабатываю, меньше народу - меньше.
- Бывает ли, что к вам пристают?
- Здесь не может никто приставать, потому что в клубе очень сильная охрана. И вообще сюда приходит очень приличная публика. Laura Bell - клуб высокого класса.
- Иные приличные, когда выпьют лишнего, становятся неприличными...
- Здесь в основном постоянные клиенты. Они меня запоминают с первого раза, и все почему-то хорошо ко мне относятся, очень даже по-джентльменски. За время моей работы здесь ко мне ни разу никто не приставал. Все мне желают удачи.
- Они дают вам свои визитные карточки?
- Конечно. В этом ничего плохого нет. Но я свой телефон никому не даю. А если они протягивают мне визитку, то почему бы не взять? Это вовсе не значит, что я ею воспользуюсь и когда-нибудь позвоню.
- Как вы относитесь к тому, что о вас вдруг заговорили газеты, показывают по телевидению?
- Я очень этому рада, потому что чем больше народу придёт в клуб, тем больше я заработаю. И потом для меня, если я хочу стать актрисой, это самое лучшее, что могло случиться. О таком внимании можно было только мечтать.
- Что бы вы хотели пожелать другим эмигрантам, пытающимся найти своё место в Америке?
- Не сдаваться. Ни в коем случае не сдаваться. Оставаться самими собой и пытаться, невзирая на все трудности, идти своим путём к цели. А ещё скажу: если кто-то сомневается, уезжать или не уезжать в Америку, лучше не уезжать. Эта страна не для слабых. Мне здесь, не могу объяснить почему, очень легко. Я совершенно не хочу обратно. Мне нравится Америка, я полюбила Нью-Йорк и верю, что здесь мои мечты сбудутся.
Права была Саша Казачкова или нет в своей вере, я не знаю. Но знаю, что свою минуту славы она получила. Её приглашали на самые популярные вечерние юмористические телешоу.
...Это было много лет назад. Я потерял след Саши Казачковой. Наверняка она сменила фамилию и даже имя, иначе я бы не раз встретил их в театральных афишах бродвейских театров или в титрах голливудских кинофильмов. Всё же надеюсь, что её судьба сложилась удачно, что золушка, начинавшая карьеру в мужской туалетной комнате, стала принцессой. Американцы так любят эту сказку. Так верят в неё.
Добавить комментарий