«Фауст» в театре «Санкт-Петербург-опера». Режиссер Ю.Александров. 2017
Почему вдруг итальянский мотив в душе режиссёра сменяется французским? Традиционализм–экспериментом? Кто знает. В театр «Санкт-Петербург-опера», что на старинной улице Галерной, вслед за итальянским и моцартовским репертуаром пришли три французские премьеры: «Искатели жемчуга» Ж.Бизе, подзабытые «Корневильские колокола» Р.Планкетта и Фауст» Ш.Гуно. Спрашивается, какой может быть «Фауст» на камерной, бонбоньерочной сцене особняка барона С.П. фон Дервиза? Трудно себе представить оперу Гуно без хоров, балета, храмов. Бессменный руководитель театра Юрий Александров обозначил жанр своей постановки как «психологическую драму», однако, в соответствии с литературным первоисточником, задал спектаклю вселенский масштаб.
Мироощущение наше, по преимуществу, саркастическое, поэтому главным героем новой версии оперы становится Мефистофель. И в центре спектакля не проблемы познания (как у Гёте), не драма любви (как у Гуно), а тема воздействия на подсознание. Александрова волнует массированное влияние на наш мозг. Даже не промывка мозгов, а нашпиговывание мозгов «нужными» мыслями, идеями, чувствами. Этим и занимается Мефистофель (а в реальной жизни СМИ, интернет). Мефистофель - не столько демон, сколько психиатр. В этом смысле и надо понимать «психологическую драму». Соответственно, действие происходит в психиатрической клинике, где занимаются экспериментом над Фаустом и заодно над всеми нами.
Конкретно, мы видим палату, лабораторию, но частный опыт с Фаустом расширяется благодаря шести небольшим экранам. На них, как бы через стекло, мы видим шевеление гомункулусов в фантастических яйцах (вспомним вторую часть гётевского «Фауста»), парады мускулистых человеко-роботов, террористические акты – тоже эксперименты Мефистофеля. А перед экранами волнообразно движутся серые существа без кожи, с угадываемыми костями скелета – жертвы медицинских преобразований. Они и составляют хор.
Правда, действие начинается не с хора, а с Маргариты. Звучит музыка интродукции, и некая медицинская сестричка в скромном сером платье расписывается в журнале за дежурство. Она ещё не знает, что вовлечена в проект Мефистофеля, поэтому весела и упархивает из больницы словно птичка.
Всё происходящее в течение пяти оперных действий (в Санкт-Петербург-опере» их два), так или иначе, связано с работой клиники. Никакого кабинета средневекового учёного. Белые неоновые трубки, столик врача и больничное кресло - в нём сидит с подключёнными датчиками неврастеничный мужчина среднего возраста (Денис Закиров). Судя по монологу на французском языке, это и есть Фауст. Понятно, никакого уважения к глубоким знаниям пациента (а существуют ли они?) врач с марлевой повязкой на лице не испытывает. Это всего лишь подопытный кролик. Врачу ассистирует пышная рыжеволосая дама. Позже она обернётся Мартой, соседкой или старшей подругой Маргариты. Врач вовсе не обеспокоится, когда Фауст хочет принять яд. Достаточно через датчики послать радостные импульсы (за сценой, как и положено, прозвучит праздничный хор селян), и пациент почти успокоится. По крайней мере, начинает хрипеть. Всё же оказывается: никакие гальванические воздействия не подавляют полностью личность (в спектакле). Фауст требует подать ему Сатану, и врач открывает своё инкогнито: «Вот и я».
В интервью с Александрой Башловкиной Александров (простите за тавтологию) признался: «Меня физически отталкивали истории, посвящённые разборкам с нечистой силой». С годами режиссёр вынужден был согласиться: тёмные силы всё-таки существуют, как их ни обозначай, пусть и в белом костюме. Юрий Борщев–Мефистофель по-своему привлекателен: высок, строен, уверен в себе, словом, супермен. Хотя, конечно, у него нет традиционных примет оперного дьявола: эспаньолки, усов. Шляпу с пером заменяет чёрная шевелюра с седой прядью. От привычного дьявола – кривая усмешка, излом бровей. Как и в большинстве современных постановок «Фауста», Мефистофель – баритон, не низкий бас. Шаляпиных нынче не завезли.
Превращение подопытного в молодого человека не слишком разительно. Обычно девяностолетний старец становится двадцатилетним. Здесь бородка всё та же, но ассистентка главного вредителя, по совместительству, гримёрша (Наталья Воробьева), накладывает на щёки Фауста лёгкий румянец. Вот и всё. Для возбуждения Фаусту достаточно увидеть на экране намёк на обнажённое молодое женское тело.
Сцена на ярмарочной площади в Лейпциге напоминает бразильский карнавал, хотя и с некоторыми деталями средневековья. У серых по окрасу жертв медицинской практики к трико приделаны оригинальные красные наклейки: вместо кольчуги пластмассовые коробки для яиц (в народе называемые трафаретками). Руки топорщатся банками из-под пепси (художник Вячеслав Окунев). В остальном праздник проходит традиционно, если не считать эпизода с дьявольским винцом. Ассистентка бесстыдно обнажает накладные сосцы и прыскает мужчинам в бокалы одуряющий напиток. Серо-красные горожане порабощены Мефистофелем, поэтому целиком его поддерживают. Валентин (Ядгар Юлдашев) безуспешно орудует с импровизированным крестом в одиночку. Музыка вальса для большей компактности представления почти сокращена.
По Александрову, «Фауст» - опера не лирическая, поэтому третье действие не совсем укладывается в концепцию. Милый Зибель (Виктория Мартемьянова) в штанишках на лямочках мощным меццо перешибает каватину зрелого Фауста. Оказавшись в светёлке Маргариты с больничной металлической кроваткой, бывший учёный явно тянется к ручной швейной машинке (заменитель прялки). Хочется пошить. Эти его поползновения создают неровность звучания знаменитой арии. А в конце каватины у Закирова получилось и вовсе что-то неожиданное (для Гуно и певца). Позже невинная девушка (Софья Некрасова) остервенело строчит красный корсет для проститутки под балладу о Фульском короле. Впрочем, этот печальный компромисс (невинности и проституции) искупается отставленным пальчиком и шерстяными носками. Девушка жеманится даже наедине с собой, но поёт достаточно точно.
Несколько странно, что Мефистофель приходит как незнакомец к собственной ассистентке в красном дезабилье. Двусмысленность ситуации подчёркивается переходом на русский. Возможно, режиссёр подозревает: публика не поймёт: «Она на всё готова» (имея в виду, скорей всего, не только Марту, но и Маргариту). Эта готовность усиливается ушестерённым видео с голыми дамочками.
Любовь – вещь сомнительная. Как говаривал министр-администратор в «Обыкновенном чуде» Е.Шварца, «Любовь – это немного неприлично, довольно смешно и очень приятно». Наш Мефистофель высказывается по-другому: «Любовь! Огради их от угрызений совести». Сам он не надеется на природу, и чтобы молодые люди согрешили наверняка, подключает к обеим буйным головам датчики для активизации сексуальности. Совершенно напрасно. И без новых технологий Маргарита в сорочке, ларчик с драгоценностями сделают своё дело. Маргарита обречена на соблазнение.
Исполнить всю партитуру «Фауста» в один вечер нереально. Да она и не сохранилась полностью. Впрочем, и оставшегося более чем достаточно. Приходится выбирать. По очевидным причинам, Александров пожертвовал балетной музыкой «Вальпургиевой ночи», частью сцены на площади. Зато использовал прекрасную арию Маргариты из 4-го действия («Что же он не идёт?»), которая обычно опускается. Нежная ария даёт нам убедиться: Мефистофель старался не напрасно. Уж двойня-то у Маргариты непременно будет, судя по животу. Правда, в спектакле нет последующего романса Зибеля («Когда беспечно жизнью ты наслаждалась»), но подобных излишеств нельзя требовать от театра, учитывающего расписание метро.
Наказание Маргариты должно следовать по нарастающей, и режиссёр счел за благо переставить местами сцену у Храма и возвращение Валентина. Роскошный фейерверк на экране предшествует появлению ветерана брата с гвоздичкой и палкой. Антивоенную тему, характерную для многих нынешних постановок «Фауста» (фильм Кена Рассела, спектакль Мак-Викара и др.), Александров не развивает. Популярный марш солдат звучит за сценой. Воин почему-то повторяет свою каватину из 2-го действия (зрители наверняка её забыли после антракта). Кстати, о гвоздичке. Цветы в этой опере вообще опасны. Не говоря уже про дурманящие цветы Мефистофеля в саду, Фауст-террорист бросает цветочек перед Валентином и раздается взрыв, который отдаётся рядом атомных взрывов на шести экранах. На этом фоне «серые» люди-гомункулусы, закалывающие Валентина, и сам Фауст с маленьким перочинным ножичком выглядят бледно.
Убиение Валентина меркнет перед сценой у храма. В современных версиях действие переносится в сам храм, где Сатана чувствует себя как дома (так, например, сделано в Ковент-Гарден. Реж. Дэвид Мак-Викар). Александров круче. Он возвращает нас в больничную палату, где для начала грешницу пугает сатанинский уборщик, страшно размахивающий шваброй. Суд над Маргаритой – что-то вроде профкома или совещания врачей в ординаторской. Мефистофель рассматривает рентгеновские снимки содержимого живота матери. Видимо для того, чтобы более квалифицированно выбить плод. Собственно, перед нами зловещий, адский абортарий, где привозят на цинковых столах очищенных грешниц, небрежно смывают кровь и т.д. Я очень люблю оперную режиссуру, но момент, когда Врач-Мефистофель несколько раз зверски бьёт кулаком в самое святое женщины, извлекает из живота куски кровавого мяса, нестерпимо натуралистичен.
После подобных ужасов сохранённая вокальная часть «Вальпургиевой ночи» с двумя хорами («Волны клубятся» и «Чаши влагой чудесной наполним»), а также появлением двух исторических дам: сицилийки Лаисы (о ней никто не помнит) и Клеопатры, кажется необязательным. Фауста дамы не обольстили, и он радостно устремляется в тюрьму. Предельно безумная, улыбающаяся Маргарита в заключении не скучает. На неё обрушивают дождь из целлулоидных пупсов, одного из которых она и «теньтенкает». Загадочным образом Маргарита и Фауст освобождаются из-под власти Мефистофеля. В результате он вынужден обратиться в зал с предложением принять участие в его экспериментах.
Вот такая опера. В новизне спектаклю Санкт-Петербург-опера не откажешь. Модернизируют классику почти в каждой постановке, однако, к чести Александрова, он, относительно собственного замысла, последователен. И спектакль музыкально привлекателен (за исключением злосчастной каватины Фауста 3-го действия). Разве этого мало? Старый, добрый «Фауст» всегда был любим публикой и она, в основном, осталась довольна.
Добавить комментарий