Марк Александрович Поповский. К 100-летию со дня рождения

Опубликовано: 4 августа 2022 г.
Рубрики:

Сегодня утром я был на пляже, много людей, двигались, смеялись, разговаривали, но мне от них ни жарко, ни холодно, они не имеют влияния на мою жизнь, т. е как бы не существуют для меня. Герои же книг Поповского, да и сама его личность, живут в моём сердце, по ним я вольно и невольно сверяю свои поступки, дела. Одним имя этого писателя ничего не говорит, и для них он как бы не существует, для других же, которые читали его книги или статьи, говорит о многом. Хотя Марка Александровича уже более 18 лет нет с нами, лично для меня он живее многих живых, ибо его дело – его книги - выпускаются и читаются, особенно в России, откуда он был изгнан за 10 дней органами власти в 1977 году, когда ему было 55 лет.

Среди немногочисленной подборки книг современных писателей, которые я привёз в иммиграцию, есть небольшая, но любимая «Судьба доктора Хавкина» Марка Поповского, о выдающемся враче-вирусологе, много сделавшем для победы над вирусными заболеваниями, в честь которого в Индии назван даже Институт вирусологии. Думал ли я, что судьба сведёт меня с самим автором?! 

Я послал свои прозаические миниатюры из цикла «Лица иммиграции» на где-то раздобытый адрес Марка Александровича Поповского, и вскоре получил от него весьма доброжелательный ответ, а ещё спустя некоторое время газета «Новое Русское Слово» напечатала его очерк обо мне с подборкой миниатюр из этого цикла. Поскольку наше знакомство, как это иногда случается с героями очерков, на этом не закончилось, то позже я узнал, что таких героев, как я, у него великое множество.

Последние годы, в связи с болезнью, Марк Александрович был весьма редкий гость на страницах прессы, а было время, когда его голос звучал на радио «Свобода», а статьи регулярно печатались в русскоязычной зарубежной прессе. Многое написано, а сколько осталось в писательском архиве!

Лет 15 тому назад несколько московских издательств выпустили повторными тиражами главную книгу Поповского «Жизнь и Житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга», причём они ничего не заплатили ни автору, ни его семье, а ведь на эту Книгу, получившую благодарственный отзыв Патриарха всея Руси, потрачено 13 лет жизни. Это книга, равной которой среди современных книг я не припомню за последние 20 лет. 

В предисловии к ней знаменитый Протоиерей Александр Мень писал: «Это необычайная книга о необычайном человеке и его невероятной судьбе. ... Человек, о котором пойдёт речь у Марка Поповского, не погиб в лагере, но прошёл через все круги ада; он не был оппозиционером, однако на всей его биографии лежала печать изгойства. Врач, писавший научные труды в тюремной камере, он не только дождался их публикации, но и получил за них при Сталине Сталинскую премию. При этом он был одновременно и хирургом, и священнослужителем Русской Православной Церкви, архиепископом... Писатель не только лично успел встретиться со своим героем, но объехал все места его жизни, медицинской практики, ссылок, собирал устные рассказы и доподлинные документы...»

Хочется ещё добавить, что врач и Архиепископ средней Азии Войно-Ясенецкий вызывался из тюрем, когда какому-нибудь начальнику надо было делать сложную операцию, но оперировать он соглашался только в рясе и при наличии в операционной иконы. И это в сталинские времена!

 Марк Поповский начинал работать над этой книгой, будучи атеистом, а закончил её верующим христианином. Чего только не бывает на свете! Войно-Ясенецкий (архиепископ Лука) решением синода Украинской Православной Церкви был причислен к лику святых, а писатель Марк Поповский написал Книгу, которая переживёт его, нас, наших потомков, и я не сомневаюсь в том, что она войдёт в Золотой фонд не Истории литературы, а самой Литературы!

Я убеждён, что у этого произведения, как и у таких книг как «Судьба доктора Хавкина», «Дело академика Николая Вавилова», «Управляемая наука», «Русские мужики рассказывают», «На другой стороне планеты», «Мы – там и здесь»... будет долгая жизнь. Только бы не переводились неравнодушные люди. Например, я был бы очень рад, если б нашлись спонсоры для переиздания главных книг Марка Поповского. 

Марк Александрович прошёл длинный, трудный, интересный путь от еврейского паренька, участника Великой Отечественной войны, обычного советского писателя, до диссидента, автора замечательных книг о необыкновенных людях, верующего человека, христианина.

Он родился в Одессе в 1922 году, в провинциальной еврейской семье, с восторгом принявшей революцию. Его отец, недоучившийся юрист, следователь Одесского трибунала, увлёкся писательством и даже выпускал в двадцатых годах пьесы, одна из которых «Заговор равных» имела посвящение «Сыну моему Марку – будущему коммунару – посвящает автор». Родители разошлись довольно скоро, и Марк жил как бы на две семьи. Начало войны совпало с последним школьным экзаменом, а через несколько дней он в составе группы десятикласников-выпускников был направлен военкоматом в Ленинградскую Военно-медицинскую академию. С одной стороны – отсрочка от фронта, а значит и смерти, а с другой – занятие нелюбимым делом.

За строптивость Поповский опущен до студента фельдшерского училища. И там он продолжал убеждать товарищей по казарме, что самая лучшая профессия всё-таки писательская. Для «доказательства» этого им писались иронические рассказы о курсантской жизни. Курсант-стукач выкрал часть листков из-под подушки, и вот - как награда за антисоветскую литературу, гауптвахта и тюремная камера. Но поскольку молох Войны требовал жертв, то выпуск фельдшеров сделали ускоренным, а строптивцу недодали одну маленькую звёздочку на лейтенантский погон. 

О войне и так изрядно написано. Самым тяжёлым для Поповского оказалось послевоенное время: в 1952 году он закончил заочное отделение Филологического факультета Московского университета, пытался кормиться от публицистики – зарабатывал гроши. Жилья своего не было. Ночевал у приятелей, а то и на вокзалах. Он верил, что рано или поздно пробьёт редакторскую стену, тем более, что тема его произведений была довольно привлекательной: достижения советской науки. В ту пору он был вполне законопослушным журналистом, увлечённым судьбами героев-учёных. Но в начале 1952 года без сколько-нибудь серьёзных причин его сочинения стали возвращаться автору. В один из этих дней добрый знакомый, сотрудник «Литературной газеты», пригласил его в свой кабинет, защёлкнул дверной замок и шёпотом сообщил: «Есть команда – евреев не публиковать. Уезжай куда-нибудь подальше на три-четыре месяца. Может быть со временем ситуация изменится...». Со временем всё меняется. Через 4 месяца Сталин умер, и та же «Литературная газета» приняла первый материал Поповского. 

В 1957 году вышла в свет его первая книжку «Когда врач мечтает», а в 1961, после выхода третьей в жанре научно-художественной литературы, его приняли в Союз писателей СССР. Он искал ярких, талантливых личностей, встречался с большим количеством людей, и в обстановке приоткрытия некоторой завесы тайны, после 20 съезда партии, в результате откровенных бесед с разными учёными, перед ним всплывали истории о массовых арестах выдающихся физиков, химиков, биологов... 

 Это сейчас понятно, что их арестовывали ни за что, а 50 лет назад истинные причины действий верхов и их пособников из низов были покрыты мраком. Юный исследователь узнавал ужасные подробности «чисток» 30-х годов, узнавал о созданных органами секретных институтах, где учёные, по приказу сверху, вынуждены были работать над созданием бактериологического оружия, узнал о «государственном секрете» - как умирал от голода и издевательств в тюремной камере выдающийся учёный-биолог Николай Иванович Вавилов.

Такие знания отрезвят и заставят задуматься любого обывателя, а уж про пытливый ум и говорить нечего. Когда количество информации достигло некоего критического уровня, Марк Поповский понял, что дальше так жить нельзя, а поскольку действительность по-прежнему не позволяла открыто высказывать то, что ты думаешь, то он зажил двойной жизнью. Это только наивные люди или дураки полагают, что всё происходит само собой, что не стоит лезть на рожон, подставляться, что со временем всё утрясётся. 

Само собой, к сожалению, ничего не утрясается. Возьмём, к примеру, войну в Чечне, где при равнодушии масс, происходило убийство чеченского и русского народов, или нынешнюю ситуацию в Украине... И только единицы с истовым упорством борются против войны. Такие, как погибший в Чечне правозащитник Виктор Попков, как схваченный, зверски избитый и скончавшийся после лагерного срока журналист Борис Стомахин, автор сайта Кавказ-центр. К числу таких же Дон-Кихотов нашего времени принадлежит и Марк Александрович Поповский.

Явная жизнь его в конце 50-х - начале 60-ых оставалась прежней: девять месяцев в году готовил материалы, годные для печати, а в тайной – на три месяца погружался в исследовательский, никем не оплачиваемый труд, искал правду о судьбах заинтересовавших его учёных. В это же время началась работа над книгами, за которые автору грозила тюрьма, а то и что-нибудь похлеще. Эта двойная жизнь продолжалась четырнадцать лет. За это время были написаны такие произведения, как «Дело академика Николая Вавилова», «Управляемая наука»(о реальном механизме управления наукой в СССР), «Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга», «Честь учёного», «Русские мужики рассказывают» и др. 

В то время, как весь советский народ в едином порыве... единицы, такие, как Марк Поповский, пытались осмыслить прошлое, чтобы не вляпаться в очередную историю в настоящем. Он не был профессиональным разведчиком, поэтому его подпольная жизнь в тоталитарном государстве была обречена на провал. Конечно, можно было жить одинокой жизнью, чтоб никому ничего и никто о тебе..., но ведь так хочется дружеского общения, взаимопонимания единомышленников... . Запретные книги Солженицина, политические статьи Сахарова, главы из книги Дж. Орвелла «1984» хранились вперемежку с его рукописями не только дома, но и в книжном шкафу приятельницы – девяностолетней дамы-врача. С её разрешения, он приводил друзей интеллигентов на предмет «подышать свежим воздухом». Потом появились друзья друзей из разных городов страны. Выдал всех невольно один книгочей, молоденький библиотекарь из Воронежа. Он, с разрешения Поповского, брал некоторые книжки с собой, давая, в свою очередь, почитать близким. Кто-то донёс, его арестовали, на него нажали - и он раскололся. 25 января 1976 в воронежская газета «Коммуна» опубликовала статью «С чужого голоса», подписанную традиционной в таких случаях фамилией Иванов, в которой чёрным по белому было написано, что «московский писатель Марк Поповский дал (расколовшемуся) почитать антисоветскую стряпню авторов-отщепенцев... готовил его для проведения антисоветских акций, для борьбы против своего народа.»

Сразу после появления этой статьи три московских издательства «Советский писатель», «Знание» и «Детская литература» безо всякого объяснения вернули ему уже одобренные и даже свёрстанные книги. К счастью – не посадили, но два года не печатали, и он с женой дошёл до полной нищеты.

Желая запугать его ещё больше, гебешники летом 1977 года произвели обыск на его квартире. Ничего опасного обнаружить не удалось, но на прощанье капитан Богачёв предложил приблизительно так: «Выбирайте сами: либо Сибирь, либо Израиль». По присущему Поповскому упрямству он выбрал Америку. Начальник ОВИРа полковник Зотов, оправдывая отпущенный на сборы краткий срок, заявил: «Мы не хотим встречать вместе с вами 60-летие Советской власти».

6 ноября 1977 года супруги Поповские покинули родину, успев через знакомых американских журналистов переправить на Запад наиболее важные рукописи.

Чего мог ожидать мало кому известный 55-летний эмигрант из России, не знающий английского и не умеющий заняться чем бы то ни было, кроме своего сочинительства. И уборка мусора, и уход за старушками сопровождал семью первые месяцы американской жизни, но обиды не было. Беспокоило другое: после работы и занятий на курсах английского не оставалось времени и сил на литературу. Но Марк Поповский не из тех, кто пасует перед обстоятельствами. Собранный в России и переправленный на Запад материал о мужиках-толстовцах заинтересовал одного учёного-слависта, который и помог получить грант от Университета имени академика Сахарова (г. Аахен, Германия), который позволил в течение шести месяцев завершить книгу «Русские мужики рассказывают». А рассказывали мужики о том, что проникнувшись идеями Льва Толстого, они просто сходились время от времени обсудить тот или иной его философский тезис. А поскольку правильной философией был только марксизм-ленинизм, то большевики объявили их врагами и бросили многих в тюрьмы и лагеря.

После выхода этой книги, его пригласили на радио «Свобода» вести еженедельные передачи о советской науке. Работая над новыми книгами, он тем не менее, зарабатывал на жизнь профессиональным трудом. Жизнь была заполнена яркими впечатлениями, встречами с интересными людьми: это и главный редактор «Континента» Владимир Максимов, и редактор журнала «Синтаксис» Андрей Синявский, и несгибаемый диссидент Кронид Любарский, и высокого класса писатель-интеллектуал Борис Хазанов, это и Нобелевский лауреат Иосиф Бродский, который откликнулся на призыв Поповского помочь каким-то малоизвестным диссидентам.

В те же восьмидесятые годы некоторое время он занимал должность заместителя главного редактора в журнале «Грани» при главном редакторе, замечательном писателе Георгии Владимове. Материалы многочасовой беседы с Андреем Дмитриевичем Сахаровым до сих пор хранятся в архивах Поповского, как одни их самых дорогих документов. Сахаров же написал предисловие к одной из самых значительных книг Поповского – об академике Вавилове.

Писатель пропустил судьбы героев через своё сердце, во многих судьбах принял горячее участие. Так однажды он позвонил и сказал мне: «Александр, у меня тут есть один знакомый, он тоже пишет стихи, Вы не хотели бы с ним пообщаться?!». Оказалось, что знакомый этот – заключенный, сын бывших диссидентов, приехавший в Америку 17-летним парнем, связавшийся с дурной компанией и получивший за наркотики и торговлю оружием 34 (!!!) года тюрьмы. Он был без английского языка, без знакомств и денег, защитить его было некому и нечем, а американская фемида явно перестаралась. Половину срока уже отсидел, и выжил только благодаря духовной и материальной поддержке Марка Поповского и каких-то старушек из Толстовского фонда, урывавших десятки долларов из своего эсэсайного жалования. При их участии глубокая депрессия сменилась надеждой и верой в Бога. Но это не единственный его подопечный. 

- Марк Александрович, где это Вы гуляете? Звоню, а Вас дома нет.

- Да, я, Александр, всё по девочкам, по девочкам... Тут несколько одиноких старушек, божьих одуванчиков, в округе есть, так я их навещаю...

 В общении он был балагур, шутник, ёрник, в церкви был серьёзен и сосредоточен, любил свою жену и верную подругу жизни Лилю, с которой познакомился в Архиве Сельскохозяйственной Академии, где собирал материалы об академике Вавилове, и с которой счастливо прожил 37 лет. Можно ещё много рассказывать об этом замечательном журналисте и писателе, который родился 8 июля 1922 года в Одессе, и герои книг которого ещё долго будут жить с нами, а значит, будет жить и он. Ведь человек живет до тех пор, пока о нём и его делах помнят люди.

 

Комментарии

Начну "за здравие": спасибо, Александр, за хороший очерк о Марке Поповском. Он заслужил, он был славным парнем, борцом и бойцом. Жаль, что Вы не упомянули Тани, первой жены Марка, матери его сына. И о самом сыне Косте, интересном, талантливом петербургском драматурге, тоже не сказали ни слова. А теперь, прошу меня извинить, но обидно: откуда такая небрежность к собственному тексту? Вот, чтоб далеко не ходить, в предпоследнем предложении - две орфографические ошибки или опечатки...

Хорошо, что исправили.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
To prevent automated spam submissions leave this field empty.
CAPTCHA
Введите код указанный на картинке в поле расположенное ниже
Image CAPTCHA
Цифры и буквы с картинки