«Тем временем» с Александром Архангельским
Прямо скажу: не ожидала. Не ожидала, что на ТВ может состояться передача на такую тему. В 65-летний юбилей исторической драмы, разыгранной в Советском Союзе с советскими евреями, на канале КУЛЬТУРА состоялась дискуссия о «безродных космополитах».
Шесть человек, сгруппировавшихся в студии по обе стороны от Александра Архангельского, говорили каждый о своем.
Филолог Наталья Иванова - о специальном «проекте антисемитизма», вброшенном в общество в 1948-49 г.г. Историк Мироненко – о том, что никакого «проекта» не было, а просто государству нужны были «враги». Еще один историк Юрганов - о воцарившейся в те годы ситуации абсурда, в которой человек был неправ всегда, правым мог быть только вождь. Учитель литературы Ирина Лукьянова - о своей бабушке-еврейке, которой народ сочувствовал, в противовес государству, развязавшему кампанию. Филолог, питерец Константин Азадовский, – о еврейской нации, враз оказавшейся «без роду и племени» и обозванной «безродными космополитами». Филолог из Венгрии, к тому же, вдова Симона Маркиша и невестка расстрелянного в 1952 году поэта Переца Маркиша, - о том, как венгры в годы антисемитской кампании копировали поведение «Старшего брата».
А я сидела и думала горькую думу. Дума моя была вот о чем. Хорошо, что на передаче подняли эту - так и хочется сказать - «запретную» тему. Хотя почему «запретную»? Материалы есть, пишутся по ней статьи и книги. Но вот удивительно: общество по сю пору, как кажется, не осознало: что же это такое было? Как и зачем началось? Кому было нужно? Как и почему кончилось? И кончилось ли? Прочитав за последнее время несколько сочинений на тему «Евреи государства Российского», могу сказать, что кампания 1948-1949 годов легла на благодатную почву.
Да, сталинские идеологи хорошо усвоили уроки Гитлера и его антиеврейских расовых законов, но и в дореволюционной России антисемитизма было не занимать, именно там в конце 19-го века вспыхнули первые погромы (после убийства революционерами–народниками Алексанлра Второго), именно из русского языка это слово вошло в словари европейских народов.
Сталин, давая определение «нации», словно сознательно исключил из этого понятия евреев. У них в то время не было ни единой территории, ни общего языка, да и еврейские культура и традиции последовательно изымались из «социалистической» среды обитания. Что же их могло связывать? По Сталину, ничего. Безродные космополиты, одним словом, да к тому же и «буржуазные националисты. О да, это шизофрения, абсурд - обвинять в том и одновременно в другом одних и тех же людей. Но ведь никто не возмущался! Хотя что я говорю?! Были и возмущавшиеся.
Вот в прошлом блоге я писала об учителе истории, правозащитнике Анатолии Якобсоне, среди друзей которого были юные члены подпольной антисталинской группы.
Трое из них были расстреляны, остальные – среди них была школьница Сусанна Печуро – получили по 25 лет лагерей, они освободились только со смертью Сталина.
Так вот, эти юные души протестовали против несвободы, лжи, лицемерия, а также антисемитизма, царящих в советском обществе. На передаче у Архангельского говорилось о кампании против «безродных космополитов». Но она плавно перетекла еще в одну, следующую – против «врачей-вредителей» (1952-1953), также обернувшуюся антисемитской вакханалией. А чем можно объяснить убийствоТворцов?
Убийство гениального актера Михоэлса в 1948 году, расстрел членов Еврейского Антифашистского комитета, в который входил цвет нации? Та ужасная ночь, 12 августа 1952 года, позднее будет названа «Ночь казненных поэтов».
Тогда в одночасье были убиты такие известные еврейские поэты, как Ицык Фефер, Давид Бергельсон, Лев Квитко, Давид Гофштейн. Гениальный Перец Маркиш. Друг и сподвижник Михоэлса великолепный Вениамин Зускин.
На передаче у Архангельского было сказано, что «повестка дня» умерла вместе со Сталиным.
Я бы сказала иначе. Обвиненных во вредительстве безвинных врачей действительно выпустили из тюрем, но «повестка дня» не умерла. Мы ощущали ее на своих судьбах. Евреев не принимали на работу, не брали в определенные вузы, само слово «еврей» стало запретным, его заменили на одно, постоянно повторяющееся по радио и на ТВ: «израильский агрессор».
Сколько молодых евреев в те годы взяли русские фамилии, поменяли национальность на «казахов» и «татар», если были не достаточны светлы для «русских»... Сколько крови стоил «безродным космополитам» пресловутый и зловещий «пятый пункт», породивший столько смешных еврейских анекдотов. Но не все смирялись с дискриминацией. Нет, не случайно зреющее движение протеста включало значительное число «лиц еврейской национальности». Самолетное дело, затем начало эмиграции в Израиль. Поток людей, отправлявшийся со своей родины на поиск «еврейского счастья».
Этот поток пытались приостановить, взимая деньги за полученный диплом (вручаю «патент на неблагородство» тем, кто это придумал!), отбирая ценные и любимые вещи на таможнях, унижая и оскорбляя при досмотре. Почему никто не крикнул: «Куда вы? Зачем бежите? Вы такие умные, талантливые, образованные. Вы нужны нам!» Нет, никто ничего похожего не произнес. Только улюлюкали, плевались и делали ручкой. И вот итог.
Если в прошлом в Российской империи проживало больше половины всего мирового еврейства, то в наше время в России живет только 228 тысяч (1,7%) евреев мира. Между тем, в США количество евреев выросло до 6,5 млн.( 45%), в Израиле примерно до 6 млн.(42%). А выводы пусть каждый сделает сам.
"Тем временем" с Александром Архангельским
***
"Свадьба Фигаро" в Метрополитен
Перед тем как рассказать о третьей серии конкурса «Большая опера» на ТВ, хочу поделиться впечатлениями - тоже от оперы.
Австриец Моцарт написал «итальянскую оперу» на сюжет комедиографа-француза (либретто итальянца), повествующий об испанцах, - «Свадьбу Фигаро».
Ее этой осенью поставил англичанин Ричард Эйр на сцене американской Метрополитен оперы со сборным как всегда составом участников.
На прекрасном итальянском пели – Ильдар Абдразаков из России (Фигаро), Мэрлис Петерсен, колоратурное сопрано из Германии (Сюзанна), Петер Маттеи – бархатный баритон из Швеции (граф), Аманда Маевски – лирическое сопрано из Америки (графиня) и, наконец, Изабель Леонард, меццо-сопрано, – американка с аргентинскими корнями (Керубино).
Музыкальный руководитель и дирижер - американец Джеймс Ливайн - и его оркестр сделали все, чтобы эта опера показалась слушателям лучшим созданием Моцарта, вырвав пальму первенства у «Дон Жуана».
Да, забыла сказать, что наслаждались мы представлением в его синхронной видеотрансляции из МЕТ, сидя в кинотеатре, что дало возможность в антрактах встретиться с постановщиком, дирижером и певцами (при умном и искрометном посредничестве Рене Флеминг), а также познакомиться с грузинской певицей, исполняющей партию Кармен в следующей премьере.
Как водится, режиссер перенес действие на два века вперед. Оно развивается в 1930-х годах все в той же Севилье. Однако в этот раз я не была против режиссерского «произвола» над либретто да Понте, если 20-й век дал возможность художнику создать декорации и костюмы такой красоты и изящества, - я за него.
Невозможно выделить кого-то из великолепного ансамбля певцов, разве что Изабель Леонард - Керубино, чья игра была фантастически живой, веселой и психологически точной.
Обладательница дивного меццо-сопрано, Изабель, как мне показалось, раза два вступила чуть раньше, чем положено. Однако Ливайн был начеку, все умело и незаметно сгладил. Впервые я была поражена концовкой – перед безудержно радостным хоровым финалом звучит прекрасный ансамбль всех главных участников действа. Звучит тихо, драматически напряженно, даже трагично.
Граф и все обитатели дома поют «пердоно» - просят прощения друг у друга, мужчины – у женщин, женщины у мужчин и все вместе – у Бога – за ту дикую суету, кутерьму, безосновательные подозрения и обвинения, за те нагромождения лжи, что прошли перед нами в течение этого «безумного дня» (4-х часов оперного спектакля). Прозвучало так, что меня охватил священный ужас перед силой и магией этой музыки...
Не знаю, кто из режиссеров возьмется ставить в Мет эту оперу в следующий раз. Скорей всего, случится сие не через год и не через два. Переплюнуть такое, как и забыть, чрезвычайно трудно.
Сцена из оперы. Ильдар Абдразаков (Фигаро), Мэрлис Петерсен (Сюзанна)
***
Большая Опера на канале КУЛЬТУРА
А теперь вернемся к конкурсу Большая Опера на его третьем витке.
В этот раз певцы пели партии из русских опер. И снова – заминка в самом начале. Великолепно исполнивший арию Онегина Илья Сильчуков из Белорусси получил от австрийского эксперта неожиданный удар. Выступавший первым, мистер Холлендер сказал, что ему не хватает своеобразия в тембре певца, что он не почувствовал, что Татьяна наскучила Онегину и что Илья не спел верхнюю фа, которую всегда пел Мазурок...
Остальные члены жюри к тембру певца и ноте фа претензий не имели. А режиссер «Геликон-оперы» Дмитрий Бертман возразил австрийцу, сказав, что певец спел так, как написано у Чайковского. Закончил он весьма темпераментно: «Илюша, поздравляю, здорово!»
Сглотнув слюну, я придвинулась к экрану. То ли еще будет! Следующая певица Светлана Злобина, как мне показалось, партию свою провалила. В гениальной арии Марфы «Силы потайные» из «Хованщины» Модеста Мусоргского я не услышала ни страсти, ни колдовства, ни нижних нот. Со страхом глядела на жюри – вот сейчас они спустят всех собак на бедняжку. Отнюдь. Все четверо выдали Светлане свое «да», даже мистер Холлендер, опять сказавший свою дежурную фразу: «Мне любопытно, что будет дальше». Мне тоже было это любопытно, только уже в отношении другой певицы, которую, в отличие от меня (и прочих членов жюри), австрийский мэтр не жаловал. Говорю о Василисе Бержанской, двадцатилетней певице, уже сумевшей завоевать сердца болельщиков – силой и красотой голоса, необычным репертуаром...
Вот и в этот раз спела она арию Сервилии из одноименной оперы Римского-Корсакова. Вы слышали про такую? Но спела потрясающе. И это оценили все члены жюри... кроме мистера Холлендера. Вот его оценка: «Вам пока рановато двигаться по лестнице этого конкурса. Я говорю вам: нет».
Зато на выступлении баритона Ильи Кутюхина, спевшего запетую до безобразия арию «Кто может сравниться с Матильдой моей?» из «Иоланты» Чайковского Холлендера с его «да» поддержала только Галина Калинина. Получив два голоса из четырех, певец стал явным претендентом на вылет. Здесь уже раздосадован был Холлендер, очевидно болеющий за «львиного баритона». Мне совсем не понравилось, как Илья был одет, рубашка и жилет были у него странного свободного покроя и висели как на вешалке.
Выступление еще одной певицы – как мне показалось, прекрасное – вызвало неприятие сразу у трех членов жюри. И тут уже Образцова, Бертман и Холлендер выступили заодно. Говорю о Регине Рустамовой, спевшей арию Любаши из «Царской невесты». И опять на странице моей тетради появилась рефлекторная запись: «Ужас!» Посудите сами, каково услышать от мэтра: «Певческая карьера зависит не только от образования и техники. Она зависит и от тембра голоса. Для меня в вашем голосе нет ничего исключительного».
Я вспомнила, как когда-то мою дочку принимали в детский хор и прослушивавшая ее женщина сказала: «Мы сейчас набираем группу солистов, ты нам не подходишь». Тогда я еле уговорила рыдавшую дочку пойти на прослушивание на следующий день, когда в хор отбирал другой человек. Наташу он отобрал, а я сказала себе: «Теперь она просто обязана стать солисткой!» И – сбылось.
А сейчас я загадала кое-что о Регине Рустамовой. Понимаю, что далеко мне до австрийского эксперта, но почему бы не загадать? Бывало, что и мои гадания сбывались...
В конце третьего тура были названы трое выбывших из конкурса. Стояла тишина. Оставшиеся не чувствовали радости победы – переживали за выбывших. Молодцы. Так и надо.
Следующий этап начнется через неделю.
Илья Сильчуков. Ария Онегина из оперы Чайковского "Евгений Онегин"
Светлана Злобина. Ария Марфы из оперы Мусоргского "Хованщина"
Регина Рустамова. Ария Любаши из "Царской невесты"
