«Голос диктора спускался из репродуктора спокойный и торжественный, но не слишком скорбный; в сообщении подробно рассказывалось о важности сердечной и легочной деятельности в жизни человека, научные термины придавали особый вес падающим почти с неба словам главного диктора страны, и не какой-нибудь, а шестой части света, и он говорил, говорил, сообщение было длинным, таким, что его начало и даже середина помнились слабо, смысл уходил, но оставалась нужное – память о чрезвычайности события, его непреложности и, главное, природной объективности, где не могут быть замешаны никакие человеческие планы и поступки, и с этой объективностью не мог справиться никто, даже академики и профессора, чей список был подвешен под объявлением; оставался еще пароль – словечко, выраженьице для посвященных, и оно было наконец произнесено: «...от сердечной и легочной недостаточности...» – легочную добавили ради исключительности события, раньше довольствовались сердечной, – «...не приходя в себя, скончался», – и стало ясно, что товарищи его прикончили или, по крайней мере, приняли в этом участие».