Записки обманщика

Чтобы не было никаких сомнений, сразу скажу: я человек честный и без большой нужды никогда никого не обманывал и обманывать не собираюсь. Вы можете спросить: «А какую нужду я имею в виду?» Отвечаю: нужда обмануть бывает двух типов. Первый, когда на карту поставлено что-то важное, скажем, благополучие тебя или твоих близких. Например, когда я жил в СССР, то с чистой совестью обманывал советскую власть, делая вид, что я её люблю, а весь прочий мир не уважаю, а власть эта, в свою очередь, делала вид, что верит в мою любовь. Так что обман был обоюдный. Второй тип нужды — когда скучно и хочется позабавиться каким-то розыгрышем. Вот вам про это пара баек.

Я в Америке живу довольно давно, вернее, очень давно, тем не менее у меня до сих пор в английском языке есть акцент. Это естественно, ведь если человек начал изучать другой язык после достижения половозрелого возраста, избавиться от акцента будет невероятно трудно. А я начал изучать английский, когда мне уже стукнуло 30, так что ничего с этим поделать не могу, акцент есть.

Когда я заговариваю с незнакомым человеком, услышав мой акцент, первое, что он меня спрашивает: «Where are you from, originally?» («Вы откуда будете родом?»). Причём, такой вопрос мне задают всегда и везде, что меня немало раздражает, поскольку у меня язык не поворачивается сказать правду, особенно в наше время, когда слово «Россия» звучит уж слишком одиозно. Поэтому я смело вру: «Из Китая». Тут у моего собеседника округляются глаза, он какое-то время молчит, удивлённо хмыкает, а потом выдавливает: «Да? А вы на китайца совсем непохожи…», на что я вздыхаю и грустно говорю: «Да, вот так не повезло».

Но назваться китайцем — это пустяки, вот у меня есть приятель, родом он из Питера, так на тот же вопрос он всегда уверенно отвечает: «Я с Соломоновых островов». Это людей ошарашивает, они впадают в ступор и больше вопросов не задают, главное, потому что редко кто знает, где эти острова находятся. Впрочем, однажды одна ушлая дама-эрудитка заметила: «Ну как это может быть, ведь на Соломоновых островах всё население чернокожее». Однако, моего приятеля не так-то просто смутить, поэтому он не моргнув глазом ей ответил: «Да, вы правы, я раньше тоже был чернокожим, но за последнее время моё племя съело так много белых миссионеров, что у нас произошла генетическая мутация и мы побелели». Эта дама ойкнула, а потом как-то бочком-бочком — и затерялась в толпе, подальше от этого подозрительного субъекта. Чёрт его знает, может, и вправду…

Или вот такой случай, связанный с неким странным свойством моей физиономии: совершенно без каких-либо усилий или моего желания меня порой принимают за кого-то другого. Пару недель назад стоим мы с женой на регистрацию в Нью-Йоркском отеле. Только клерк на меня глянул, сразу расплывается в улыбке, машет рукой своим сотрудником, чтобы подошли поближе и радостно говорит мне: «А я вас видел в кино, только забыл название этого фильма. Как он называется? Напомните, пожалуйста». На что я, как бы в смущении потупив глаза, скромно отвечаю: «Да разве упомнишь названия всех фильмов, где я снимался». После чего мы с женой получили лучшую комнату в отеле. 

Или вот ещё один такой случай лет двадцать назад. Я тогда был несколько круглее в лице и носил на нём обрамляющую бородку. Одним жарким июльским днём мы вышли из галереи Уффици, что в итальянской Флоренции, и направились к краю запруженной народом площади Синьории. Было довольно душно, и я держал в руке белый носовой платок, которым изредка утирал со лба пот. Мы стояли с друзьями и разговаривали, когда недалеко от нас остановился огромный автобус из которого выплеснулась на площадь довольно большая группа американских туристов. Они стали озираться вокруг и тут увидели меня с белым платочком в руке. Радостно улыбаясь, бросились они ко мне, а некоторые стали аплодировать и делать со мной селфи. Самые восторженные из них стали пожимать мою руку и благодарить: “Спасибо, спасибо вам огромное!” 

Я от этого внимания и восторга несколько оторопел, не знал, что и подумать, а потому ошарашенно бормотал:

— Пожалуйста, пожалуйста, очень рад. Но за что же вы меня так благодарите?

— Ну как же, — затараторили туристы в один голос, — вы так изумительно вчера пели, мистер Паваротти! Пожалуйста, подпишите нам программки!

Тут до меня дошло, что моя круглая физиономия, бородка, родинка на щеке и белый платочек в руке сделали меня похожим на знаменитого певца, хоть я не толстый и не во фраке. Ну скажите мне, почему же не доставить людям немножко радости? Я им росчерком подписал программки именем Паваротти и они уехали совершенно счастливые. Хорошо ещё, что не попросили меня спеть.

33445556777433.jpg

И напоследок расскажу про забавный случай из не очень далёкого прошлого, когда губернатором Калифорнии — штата, где я живу, был бывший актёр Арнольд Шварценеггер. В нашем приморском городе есть дурацкий закон, по которому с 9 утра до 4-х часов дня нельзя гулять с собакой в парках или у океана. То есть в 3:59 пополудни – никак, а вот в 4:01 – пожалуйста, гуляй. Какой бюрократ и с какой целью это придумал – никто не знает. Смысла в этом ограничении нет никакого, но закон есть закон и о нём оповещают надписи вдоль всего приморского променада. И ещё должен я добавить, что коренные американцы, особенно пожилые, невероятно законопослушны и с энтузиазмом будит стучать на любого, даже самого мелкого нарушителя.

Итак, как-то раз, я ехал на машине со своим пёсиком Тимми и вдруг ему приспичило по своим собачьим делам посетить придорожный столбик или, на худой конец, гидрант. Время было где-то без четверти четыре, я остановил машину у променада, вывел собачку, и мы пошли вдоль океана мимо ряда домов, где обитают пенсионеры. Не успели мы дойти до ближайшего гидранта, как ко мне подскакивает эдакий престарелый американский Павлик Морозов, тычет клюкой в табличку на столбе и вещает, что ещё нет четырёх часов, и, если я не сойду с тротуара, то он вызовет полицию. Меня такое зло разобрало, что и передать невозможно! Поэтому я решил, что с дураками надо говорить по-дурацки и я ему очень вежливо отвечаю:

— Вы, мистер, по сути правы, но у меня есть специальное разрешение для гуляния с собачкой вдоль океана в любое время дня и ночи.

— Да неужто? — ехидно ухмыляется Павлик, — интересно, кто же вам мог дать такое разрешение?

— Мне его дал наш губернатор Шварценеггер.

При этих словах престарелый любитель законов осёкся, заморгал, а потом уже осторожнее говорит:

— С какой стати губернатор будет давать вам такое разрешение?

— Очень просто, — отвечаю, — потому, что я его родной брат-близнец, неужели не видите?

Надо сказать, что я так же похож на Шварценеггера, как на шамаханскую царицу, но престарелый американский стукач видимо всё же усмотрел какое-то сходство, поэтому он сразу как-то сжался и вежливо говорит: 

— Ой, извините, мистер Шварценеггер, я не знал…

Рассказы и эссе Якова Фрейдина на его веб–сайте: www.fraden.com