Раньше в наших краях, в Черемушках значит, в изобилии росли фруктовые деревья. Но по мере строительства они безжалостно вырубались. Сохранились деревья лишь там, где проходили заборы, на отшибе да на огороженных территориях. Вырубать их там не было необходимости.
Вот и стоянка, которая станет постоянным местом для парковки моей машины на долгие годы, по периметру забора оказалась окружена старыми яблонями. А рядом с моим местом, у забора, росла еще и груша. Деревья хорошо плодоносили и сторожа, когда подходило время, собирали обильный урожай в большие пакеты. А чужаков на стоянку не пускали – у самих мало!
Стоянка представляла собой обширную заасфальтированную площадку с белыми разметками на четыреста пятьдесят машин, окруженную сетчатым забором в два человеческих роста. Солидный домик для вахтеров, а дежурили они по двое, и шлагбаум на выезде усиливали впечатление. Тут порядок. Все как положено. Можно не волноваться.
И первой машиной, за руль которой я сел, оказалась Шестерка, Жигули. Отец как ветеран войны с трудом выбил место на стоянке, поскольку машина была оформлена на него, а я катался по доверенности.
В те времена, а на дворе стоял восемьдесят девятый год, стоянка была настолько забита машинами, что выделенное нам место постоянно оказывалось кем-то занято. Как вскоре стало понятно, ушлые вахтеры ставили машины на ночь за отдельную плату. Пришлось прописываться. Потряхивая новеньким пропуском, я требовал от владельцев пришлого транспорта освободить мое место. Подействовало. Отныне мое место не занимали.
Тогда же стало понятно, что машина требует присмотра, и желательно человека, разбирающегося в технике. Нежная машина оказалась Шестерка, постоянно в ней что-то ломалось, хотя и взяли ее новую с иголочки. С ремонтом справлюсь сам! – решил я по наивности. Провозившись с незначительной поломкой две недели, я сообразил пригласить слесаря. Тот управился за пару минут. Хорошим уроком стал тот пример. Больше за ремонт машины я не брался. Сейчас, по прошествии тридцати лет, я смело могу признаться, что, кроме как менять колесо, ничему так и не научился. И не жалею об этом. Каждый должен заниматься своим делом. Починкой желательно слесарь.
Вот тут мне и повезло. Настолько крупно, что я на долгие годы освободился от забот о ремонте и обслуживанию машины, да еще и приобрел доброго знакомого. Сторожа шепнули, что есть хороший мастер по имени Борис Федорович, чья старая Волга стояла тут же на стоянке, но предупредили – он мужчина капризный, как договоритесь. Не сразу, но договорились. Борис Федорович оказался мужчина за шестьдесят, невысокого роста, плотный, в замасленной синей спецовке и кепке. Зимой к спецовке добавлялся замасленный ватник, а вместо кепки – ушанка. Такой рабочий вид внушал доверие. Ремонтом он занимался после основной работы, а трудился он слесарем.
В самом начале нашего знакомства мне довелось увидеть и оценить его работу. Потом работу его я не видел – ценные указания отдавал по телефону, да и он со временем стал периодически осматривать машину, прикладывая руку по необходимости. Так вот, отремонтировал он Мерседес брата минут за двадцать пять, а ремонт был сложный, с частичной разборкой двигателя. Во всех автосервисах от него отказывались или заламывали такую цену, что голова шла кругом. Внимательно наблюдал я за мастером. Движения его казались точны и выверены как у артиста балета, который хорошо знает свою партию. Так опытный боец разбирает и собирает родной автомат Калашникова, хотя бы и с закрытыми глазами. Без нытья, без разговоров. Раз-два и готово! А за кажущейся легкостью движений скрывался высочайший профессионализм. К тому времени я имел за спиной опыт руководства крупным керамическим производством, насмотрелся на работников, а потому сразу оценил его мастерство. Теперь дело пойдет! – отметил я про себя, а вслух сказал, усмехнувшись, – дело мастера боится! Это после тог, как услышал слова Бориса Федоровича: принимай работу! Не без капризов оказался мастер. Вмятины и царапины на кузове он не считал за поломку и устранять их не собирался. Этим со временем пришлось заняться мне. Еще он не любил ремонтировать машину за пределами стоянки, прикатывай ее сюда, хотя бы и на тросе, и все тут. Оно и понятно, на стоянке имелись смотровые ямы, а с вахты всегда можно было кликнуть вахтера помочь поддержать деталь по необходимости. Ему никто не отказывал. А потому прикатывалась машина и на тросе неоднократно. На месте надежнее.
В первые годы на стоянке я сменил несколько машин, катался на джипе даже, и перерыв выдался, небольшой, правда. В итоге купил новую Волгу. Борис Федорович за меня порадовался!
Не сразу, но возникло доверие между нами. Оно, доверие, касалось не только ремонта машины и оплаты за работу, но и общения тоже. Несмотря на разницу в возрасте и в положении мы стали приятельствовать. Между собой обсуждали такие темы, которые обсуждать с другими людьми я бы не решился. Интересно, накажут жуликов рано или поздно, или не накажут? – бывало, спрашивал я у Бориса Федоровича. -Ты думаешь, раньше порядка больше было? – с хитрым прищуром урезонивал меня собеседник. Нет. И при Хрущеве, и при Сталине даже бардака хватало. - При Сталине? Это удивляло немного. Казалось, что раньше за порядком больше следили.
Платил я ему немного и то нерегулярно. В дальнейшем уже просто подбрасывал деньжата, если они появлялись. Выглядело это так. Правой рукой я сжимал несколько купюр – две, три, изредка четыре сотни и при рукопожатии оставлял деньги в ладони мастера. Народу вокруг на стоянке всегда хватало. Ну и он меня не спрашивал, что нужно делать. Сам все знал прекрасно, докладывался только – сделал, мол, то-то и то-то. Я лишь кивал в ответ – хорошо! Доходило до того, что он подливал омывающую жидкость в бачок стеклоомывателя. Про тосол и говорить нечего. Вахтеры лишь, одобрительно кивали на это. Сначала я оставлял им свои ключи, а потом просто передал запасной комплект ключей Борису Федоровичу, чтобы не заморачиваться. И правильно сделал.
И соседи мне попались подходящие. Слева с самого начала место занимал мужчина в возрасте на красных Жигулях, девятке. Нормальный был мужчина, худощавый, уважительный, на пенсии. Работал когда-то в космической отрасли, рабочим, налаживал там приборы. Рассказывал, как встречался со знаменитыми людьми, гордился этим. К девятке относился бережно. - Новой уже не будет, - вздыхал он не без сожаления. Ездил он только на дачу. На стоянке он заботливо накрывал машину брезентовым чехлом, а зимой снимал колеса и поднимал ее на подпорки, единственный на всю стоянку. Чинил ее сам. Если суровый ветер срывал чехол, а такое случалось, то я звонил ему, он приходил и наводил порядок.
Справа место долго то пустовало, то занималось случайными людьми. Но со временем там обосновался водитель Газели, мужчина моего возраста, и мы стали добрыми соседями. Помогал он по мелочам, чем мог, в морозы, если Волга не заводилась, он таскал ее на тросе вокруг стоянки. Я, случалось, махал ему рукой – не заводится, тащи обратно, но нет, упорный был парень, таскал, пока не заведется. Со временем он купил еще и джип, который парковал у шлагбаума. Газель для работы, а джип для дачных поездок. Все понятно.
Ну и пошла зима сменять лето. Порядки были демократические, зимой вахтеры помогали вытаскивать застрявшие в снегу машины, дороги техникой тогда не чистились, а летом за небольшую плату мыли машины. За сохранность Волги можно было не беспокоиться – поставил на стоянку и забыл о ней. А сломается что – достаточно позвонить Борису Федоровичу. К приходу на стоянку меня ждала готовая к выезду машина.
Летом хватало своих развлечений. По мере старения Волга требовала все больше ухода, а постоянное отсутствие денег не позволяло привлекать подручных для мелких работ, как раньше. То есть ремонтировал ее, конечно, Борис Федорович, но вот проступающую ржавчину да многочисленные царапины от лесных поездок мне приходилось закрашивать самому. Работа стала в охотку. Особенно нравилось это занятие в солнечные дни, поскольку совмещалось приятное с полезным. Обычно я подавал машину на корпус вперед с привычного места от груши, чтобы тень от соседних машин не мешала, скидывал рубашку для загара, доставал из багажника складной стульчик, банку краски, кисточки и со знанием дела приступал к работе. Со временем эта трудовая деятельность стала напоминать покраску забора на дачном участке, так же широко, размашисто, с энтузиазмом и песнями. Главное краски зачерпнуть побольше. Прохожие удивленно поглядывали из-за ограды. – Что, так машина и красится? – Да, так и красится, Волга, по крайней мере.
А поодаль, через три места от меня стоял вросший в асфальт Опель с отлично сохранившимся кузовом. Он был помят после аварии, но не сильно, Борис Федорович восстановил бы его за неделю. Никакой ржавчины на нем даже не предполагалось. - Умеют ведь делать, когда захотят, - вздыхал я, бросая взгляды на Опель. Волге до него далеко. Тем не менее иномарка наглядно демонстрировала то, что долговечность машины зависит не от прочности кузова, а от того, кому какая судьба выпадет. Никуда он так и не уехал этот Опель. Простоял двадцать лет на одном месте, а хозяин его так и не появился. Кстати, на стоянке имелись забытые богом машины. Их было немного, штук десять и среди них выделялся древний Запорожец, который Борис Федорович приспособил как склад для запасных деталей.
Итак, ржавчину и царапины я покрывал свежий слой краски, обнаженный торс подрумянивался, а машина разворачивалась для покраски другого борта, чтобы под солнышком. В итоге и машина блестела, и я обветривался. Красота!
Это летом я так развлекался, а зимой оздоровлялся трудотерапией. В отличие от грязного снега на проезжей части, снег на стоянке казался белым и пушистым и смотрелся свежо, как за городом. Сторожа выставляли у входа широкие лопаты и, вооружившись любимой лопатой, была такая, я приступал к делу. Машина вновь подавалась на корпус вперед, а место для нее старательно очищалось. Снег не убирался, а насыпался по краям, ограждая меня и от ветра, и от соседей.
Особенно нравилось очищать машину от снега после обильных снегопадов при нулевой температуре. С помощью веника и щетки тяжелый и мокрый снег легко соскальзывал с машины и обнажал чистый капот, крышу и багажник. В такие дни я торопился на стоянку в дневное время, пока не подморозило. Не терпелось увидеть свою красавицу очищенной от грязи, поскольку заезжать на мойку я перестал очень давно.
Так за развлечениями незаметно и летело время. Наступил длительный период использования Волги как раз для того, для чего она очень даже подходила – поездки с любимой женой на дачу и обратно. Туда мы ехали груженые под завязку и обратно тоже. Интересные были поездки, познавательные и увлекательные. В багажнике лежало заряженное ружье, я и не вынимал его в те годы, а еще удочки, котелок, шампуры, пила, топор и много других полезных вещей для семейного отдыха на природе.
К слову, случалось, что по возвращении с дачи груженую машину, к большому неудовольствию жены, я отгонял на стоянку. Никуда ничего со стоянки не денется, зато появлялся повод лишний раз напомнить любимой о нелегкой шоферской доле. - Устал я, дорогая, баранку крутить, завтра-послезавтра подгоню машину, и разгрузим, а лук и картошка за это время не испортятся. – Тебе просто лень! – Нет, устал. И только заручившись обещанием учесть все заслуги, я подгонял машину к подъезду, и мы приступали к разгрузке. Но изредка все-таки отгонял без разгрузки с устатку. Тоже возможность. Сторожа следили за порядком, а новшества, которые внесут вскоре сумятицу в стабильную работу, еще не наступили. Ну а после разгрузки машина, понятное дело, ехала на стоянку. Ну, а куда же еще! Под присмотр сторожей и надежную опеку Бориса Федоровича. Не пора ли в ней подкрутить еще чего? Если пора, то мастер подкрутит.
Но не только на дачу пролегал наш маршрут, не только. Изредка жена и дочка отправлялись на отдых в подмосковные дома отдыха. Ехали туда мы на Волге и возвращались на ней же. Хороша Русь-матушка! Машина давала возможность насладиться ее просторами. Захотели – остановились. Захотели – заехали в лесок, развели костер, перекусили. Монастыри, музеи и усадьбы частенько встречались по дороге - и грех было не завернуть туда для ознакомления. Когда еще доведется! Пусть и простенькие экспозиции, но это родной край. Отчизна. История. Купаться еще любила жена в реке или в пруду в то время. Заезжали мы и на пруд, и на реку. Как не искупаться, коли есть охота!
Ну а уже без семьи, в одиночестве, я отправлялся за город к своим друзьям – охотникам. И там ждали доступные развлечения. Стрельба, шашлыки, огонь в камине, езда по бездорожью. Ну, а потом снова на стоянку, а ружье в багажнике пусть полежит пока. Не тащить же его домой с устатку.
А сломается машина – не беда! Борис Федорович быстро все починит. Только до места дотянуть, хотя бы и на тросе. Дотягивали и на тросе, случалось. Там было, где развернуться. Кстати, машин на стоянке с каждым годом становилось все меньше и меньше и такого ажиотажа, как вначале, более не предвиделось. Казалось, что впереди еще годы спокойной жизни. Казалось. Да как бы ни так!
Всему приходит конец. Ушел из жизни Борис Федорович. В один из летних дней, подходя к стоянке, я обратил внимание на рассыпанные красные гвоздики в стороне от шлагбаума. Зайдя, я бросил взгляд в ту сторону, где стояла старая Волга мастера. Она была на месте, а не должна была там стоять в рабочее время. Смутное предчувствие беды возникло сразу же. Не успел я дойти до своего места, как из сторожки подошел крепкий парень, Дима, старший из вахтеров. -Да, такая вот беда! – ответил он на немой вопрос.
- Как это произошло? – спросил я хмуро. – Прямо у входа инфаркт и подкосил его. Вызвали скорую, пытались откачивать, да где там! Беда! Скидываемся сейчас, кто сколько даст. Не записываем даже. Ты участвуешь?
Денег у меня с собой не оказалось, да и вообще тогда их не было, но я перехватил где-то и утром пришел к нему домой. Как раз угодил на поминки. - Проходите, садитесь за стол! – пригласили его родственники. – Мы дружили! - Да, он рассказывал о вас, – подтвердила его супруга. Передал деньги, сел за стол, сказал доброе слово, выпил рюмку за упокой души усопшего и откланялся. Так я остался без заботливых и ответственных рук Бориса Федоровича.
Не сразу, но пришлось обращаться к случайным мастерам за помощью. Разница почувствовалась очень быстро. За незначительную, на мой взгляд, работу в автосервисе, которую я оценил было в сто рублей, с меня запросили тысячу. Я попробовал было найти подходящего мастера в ремонтных мастерских поблизости, благо по подворотням их развелось достаточно, но столкнулся с холодным приемом. - Мы Волги не ремонтируем, только иномарки! – важно заявляли мастера в насквозь промасленных комбинезонах в грязных гаражных мастерских. Работнички! – усмехался я, с тоской вспоминая Бориса Федоровича. Вспомнилось, как ловко он справился когда-то с Мерседесом. Вы, друзья, ему и в подметки не годитесь! – мысленно оценивал я важных работников. Волги они не ремонтируют! После долгих мытарств удалось найти двух более-менее подходящих мастеров, но о прежней вольной жизни мне пришлось забыть, похоже, навсегда.
А тем временем, менялось настроение в обществе, незаметно изменились и порядки на стоянке. Если раньше не представляло труда получить помощь от соседей в таких мелочах, как толкнуть машину, одолжить насос или завести двигатель через провода, “прикурить” по-простому, то теперь все чаще я сталкивался с отказом. Торопимся, нет насоса, аккумулятор слабый! – слышалось в ответ. Да и вообще все торопились разбежаться кто куда. Впрочем, не всегда.
Как-то раз я горячо поблагодарил за одолженный мне насос. Да что ты благодаришь за какую-то железку! – воскликнул незнакомый мне мужчина. Если бы все так думали! – усмехнулся я. В другой раз я спросил у вахтеров номер телефона своего соседа, водителя Газели, у меня не заводился двигатель, и я прыгал вокруг открытого капота с проводами. Они дали, да не тот, перепутали. Подъезжай на стоянку, прикурить мне дашь! – сказал я в трубку бесцеремонно, полагая, что говорю с соседом. – Да я на работе! – Бросай работу, поможешь! Вскоре рядом с Волгой остановился большой блестящий джип. Незнакомый мужчина открыл свой капот и предложил – прикуривай! - Я ошибся, прошу прощения! – удивился я незнакомцу. - Ничего, прикуривай! – ответил тот. Но эти случаи стали, скорее, исключением из правил. В целом же люди все больше замыкались в себе.
Еще новшеством стало то, что некоторые водители не спешили покидать кабины своих машин после трудового дня. С устатку они принимали в одиночестве на грудь, кто пиво, а кто и водочку. Закусывали, конечно. Житуха! Особенно преуспел в этом водитель стоящей неподалеку Газели. Частенько его жена приходила за своим загулявшим мужем, иногда и детей приводила, двух. Так тот благоразумно запирался в кабине, а разъяренная женщина с такой силой дергала за ручку, что машина ходуном ходила, того и гляди, опрокинется. Не достучавшись, она уходила в большом гневе, и детей уводила, конечно. Неласковый прием ждал дома водителя! То есть, если раньше граждане собирались для выпивки в дружные компании устоявшимся коллективом, то теперь пили все больше в одиночку, закрывшись для надежности. А что! Шлагбаум, охрана, ГАИ опасаться нечего.
А что же дальше? А дальше вот что. Стабильная работа предприятия, да еще длительный период, – редкость в наше время. Так, чтобы без новшеств, без потрясений почти не бывает. И раньше над стоянкой сгущались тучи. Многие дельцы облизывались, глядя с вожделением на такой большой заасфальтированный лакомый кусок в престижном месте. Слухи ходили разные. Говорили, что норовят закрыть стоянку, подписи на вахте в защиту ее собирали неоднократно. Убеждали, что под стоянкой проходят важные коммуникации, а потому строительство здесь запрещено. Вроде, как. Это успокаивало, но ненадолго. А подписи! Что в наше время они значат! Но люди надеялись, верили, что потрясения если не минуют их, то нахлынут еще не скоро, потом, как-нибудь, когда они подготовятся. Ошибались!
В один из зимних дней, подойдя к стоянке, я с удивлением обнаружил, что шлагбаум сломан, дверь в сторожку сорвана с петель, окна выставлены, а провода перерезаны. А рядом со сторожкой появилась будка, в которой сидели дюжие охранники. Именно охранники в форме с шевронами, с дубинками и только что без пистолетов. По трое они дежурили в то время. А выставленные из уютной сторожки вахтеры сиротливо жались в стороне рядом со своим скарбом, сложенным в большие коробки. Стало понятно – власть поменялась. Да, тут не забалуешь. Ну да нам что ни поп, то батька. Цена за место осталась прежней, новый шлагбаум быстро установили, и жизнь, казалось, потекла по-прежнему беззаботно. Впрочем, иллюзий уже никто не питал, сторожка пустыми глазницами смотрелась-таки тревожно. А когда охранники шепнули, что место это облюбовал кто-то из Управы, стало понятно, что время коротко.
С соседом, водителем Газели мы гадали – скоро ли прикроют лавочку? Сошлись, что скоро, расходились лишь в сроках, но и то не сильно. Пока же нам объявили, что сменился собственник – и только. Работайте, братья! По периметру установили даже новую систему сигнализации, реагирующую на движение. Что же, понаблюдаем со стороны. Очередной сбор подписей немного успокоил страсти, но ненадолго. Вскоре прошел слушок, что место облюбовали под строительство и что пора подыскивать для парковки новое место. Успокоили. Пока еще раскачаются! - Долго будут раскачиваться? – поинтересовался сосед. - Годик у нас есть, - ответил я уверенно. Зимой, напомню, дело происходило.
Со временем я перезнакомился с охранниками и, поскольку среди них оказалось немало мастеровых парней, а Волга ржавела все больше, даже дыры уже появились, то стал их привлекать для ремонта кузова. Парни умело залатывали дыры листами железа, сажая их на шурупы, и после покраски машина смотрелась сносно, хотя и походила все больше на броневик.
А забот хватало и без стоянки. Жить становилось все тяжелее, порядки ужесточались, цены росли без остановки, а стоянка лишь отражала перемены в обществе. Репетиторство помогало мне держаться на плаву, но и тут пошла пробуксовка, учеников становилось все меньше. Творчество! Чем больше приобреталось писательской славы, тем труднее становился быт писателя. Нелегко приходилось без Бориса Федоровича, без средств на содержание и ремонт машины. Ушел из жизни и мой сосед на красных Жигулях, и пустое место слева смотрелось теперь сиротливо.
Частенько на дороге я мысленно обращался к старушке Волге: - Ну давай, милая, не подведи! Что смогу, то сделаю для тебя, обещаю! Но многое мне не по силам, сама понимаешь, так что не обессудь, тяни, как сможешь!
Выяснилось, что и неодушевленные, вроде, предметы могут реагировать на подобные просьбы. Она и работала как могла. Без положенной смазки, без обслуживания и порой даже без бензина. - Ну, дотяни, милая, не глохни, немного осталось! – молил я ее, с беспокойством поглядывая на давно застывшую на нуле стрелку. Появятся деньжата – заправлю обязательно! И она тянула. Глохла, по большей части, тогда, когда докатывалась до дома или до стоянки. В таком случае, я приносил бензин в канистре и заливал его. Случалось, пяти метров не дотягивала она до места и тогда катить ее на привычное место под грушей приходилось вручную с помощью вахтеров. Но я не был в претензии. Выше головы никто не прыгнет.
Незаметно и лето пролетело. А тем временем, на стоянке…. Злые, как собаки, охранники ходили с лопатами в своей красивой черной форме с шевронами и с диким лязгом скребли асфальт в тех местах, где пробивалась трава. А таких мест стало много. - Заканчивайте ерундой заниматься! – не раз обращался я к ним, посмеиваясь. Пустое это занятие, все одно трава пробьется. - Начальник, гад, заставляет, - сквозь зубы цедили бойцы. -Эх, сюда бы того начальника! Это чтобы служба медом не казалась! – поддерживал я их участием и направлялся к испускающей аромат груше. Урожайный выдался тот год. Сочные груши пахли медом, какие-то крупные птицы клевали их весьма охотно. Веселый щебет доносился из густой кроны. Я подобрал плоды с асфальта и положил их на панель – пусть радуют глаз и для аромата. Вроде как, мое дерево, мои груши, значит. А высохнут – компот из сухофруктов сварить можно будет. Теоретически. Но тут….
Все, дни стоянки сочтены! – решили мы с соседом во время очередной беседы, прослышав, что пожаловали гости из Управы. - А как же подписи? – недоумевал собеседник. - А что подписи! – махнул я рукой. Были да сплыли! Опять примета времени! Большое количество дорогих иномарок на стоянке позволяло предположить, что владельцы их не бедствовали и, скорее всего, имели вес в обществе. А если сказать прямо, то правоохранители там были через двух на третий. И все, поди, полковники! Ничего! Кинули всех в одночасье, невзирая на личности. Количество машин заметно сократилось, но штук триста еще оставалось. Ближе к вечеру позвонил охранник и предупредил, что охрана снимается и что стоянка больше не охраняется. После этого исчезли и охрана, и их строгий начальник. На звонки никто не отвечал. Какая знакомая картина!
Тем же вечером, прогулявшись до стоянки, я застал группу разъяренных мужчин у открытого шлагбаума. - Ждем начальника, обещал приехать, - процедил сквозь зубы один из владельцев автотранспорта. – А, ну-ну! Я-то ждать его не собирался. И они зря прождали. Начальник так и не появился. Стоянка вмиг опустела. Четыре десятка не разобранных машин смотрелись на обширной территории весьма сиротливо. А по периметру по-прежнему стояли датчики. Заходи – не хочу! Сразу же налетели мародеры. То одна машина, то другая оказывалась вскрыта.
От греха подальше переставил и я свою драгоценную Волгу в гаражный кооператив недалеко от дома. Временно выделили там открытое место. Дороже вышло, чем на излюбленном месте под грушей. И не так уютно. Свободного места всего ничего, не сравнить с привычным взлетным полем. Здесь машины стояли впритык друг к другу.
Из-за отсутствия средств Волга на новом месте простаивала все больше и больше. Да и мне стало некуда спешить. С женой развелся, с друзьями-охотниками поругался, денег – кот наплакал. Оставался еще доступный маршрут в Коломенское, нравилось мне там загорать на набережной, но это было последнее доступное развлечение. Тот задел, который заложил в свое время Борис Федорович, себя исчерпал. Машина ломалась и требовала ремонта.
Не сразу, но созрело решение продать красавицу. Свое она отъездила, а вносить плату за простой стало накладно. Последние полгода перед продажей она не сдвигалась с места. Гадкие незнакомые соседи парковались к бортам почти вплотную. Но покупателям следует показать товар лицом. Звонки уже пошли. Собравшись духом и наскребя последние копейки на бензин, я направился к гаражам. Заведется ли?
Не сразу, но завелась! Надо же! Умели делать в свое время. Оживала Волга так, как оживает снятый с постамента танк Т-34. Мотор натужно заревел, дым повалил так, что сосед поодаль заволновался. – Дымит! - Все нормально! – махнул я ему рукой, не прекращая давить педаль газа. Надежная машина, проверенная не раз в бою! Столько в нее души вложил Борис Федорович, что последние десять лет она ездила на честном слове.
Не без труда, но машину я продал. Как – это отдельная история. Трое молодых парней приехали за ней. С ходу двадцать тысяч перевели мне на карту. Телефон радостно запищал – деньги поступили. Все! Пора прощаться. Я бросил прощальный взгляд на красавицу. Поблекла она, выцвела вся, истрепалась основательно, но и поездила немало. Прощай, не моя ты теперь. И лишь пригоршня сушеных груш на панели через стекло напоминала о том, что когда-то у нас была стоянка под фруктовым деревом. Доедет ли она до нового места? На следующий день, прогуливаясь, я с опаской поглядывал на улицы. Не встретится ли где груда металлолома, в которой я узнаю свою машину? Обошлось, вроде.
Выждав еще денек, выждав для верности, я наконец-то позволил себе расслабиться. Стаканчик граненый в моем хозяйстве нашелся. Стаканчик, еще половина. Вино оказалось неплохое, краснодарского разлива.
Когда-то я обещал Борису Федоровичу, что если продам Волгу, то он обязательно узнает об этом. Обещание следовало выполнить, пусть и необычным способом. Заботы! За день до Нового года я наконец-то добрался до стоянки. Машин на ней оказалось мало, всего-то десятка полтора, да еще пара больших прицепов от грузовиков с надписью на борту: Магнит. Въезд перекрывал шлагбаум, а рядом появилась новая будка для охраны. Любят у нас сторожевые будки! От сторожки торчал лишь остов. Вид стоянка имела более-менее приличный. Снег трактором отгребли к ограде – паркуйся, не хочу!
Обойдя шлагбаум, я направился к будке. Навстречу вышел охранник. – Здравствуйте! – Здравствуйте! Смотрю, стоянка вновь заработала, я раньше здесь парковался, - объяснил я причину визита. Да! – подтвердил мужчина. – Какая цена за место? – Две с половиной тысячи. Я платил две. – Заключаете договора, выдаете пропуск? – Нет, только кассовый ордер. Временно здесь парковка, до начала строительства. - А что будут строить? – удивился я новости. – Дома будут. – Дома? А говорили, что коммуникации. - Женщина одна ходила, узнавала, - охотно пояснил собеседник, которому явно было скучно нести службу. Он провел по воздуху рукой. - Вон там, по углам, возведут четыре дома. – Четыре? Не мало! Пройду я, посмотрю то место, где когда-то парковал машину, - спросил я разрешение. – Посмотрите, конечно!
С волнением, аж защемило душу, я приблизился к знакомому месту под грушей. Зимой дерево не смотрелось – голые ветки, ни плодов, ни густой листвы, ни веселого щебета. Сугроб только. Сколько раз я старательно очищал это место для красавицы! Да, здесь просторы другие и дышится как-то легче, не сравнить с гаражной парковкой.
- Продал я машину, Борис Федорович! – мысленно обратился я к благодетелю. Он услышал, я знаю.- Пока обхожусь без машины, смогу - куплю новую, Вас вспоминаю добрым словом, - доложился я кратко и быстрыми шагами покинул стоянку, махнув напоследок рукой охраннику. За стоянкой стояла церковь, маленькая, новодел. Бросился в глаза стоящий рядом автобус с надписью “Полиция”. А вот и сама полиция. Территория вокруг церкви оказалась так плотно оцеплена, что мышь не проскочит. Чуть ли не на крыльцо заехало несколько черных блестящих машин. Свечи из Управы поставить надумали, – мелькнула мысль. Впрочем, это, скорее, из Префектуры, а то и…. Подумать даже страшно. Ну мне-то здесь делать нечего.
Этим визитом на стоянку была поставлена жирная точка в длительном периоде моей жизни. Конец стоянки для меня означал конец целой эпохи. Почти тридцать лет я провел за рулем, а теперь вот стал пешеходом. Ничего, ботинки новые почти у меня имеются. Вот ведь судьба-злодейка! Я не увижу больше людей, которые меня окружали, не сяду за руль тех машин, на которых когда-то катался, порядки на дорогах стали другими, да и в жизни тоже. Я вновь, как и много лет назад, остался без машины. Непродолжительный выдался тот период. Оставалась уверенность, что машина вот-вот появится. Я даже продолжал платить за стоянку, чтобы не потерять привычное место под грушей. А появится ли новая машина теперь? Права я продлил недавно, значит, надеюсь. И здесь ли доведется сесть за руль снова? Что-то тянет меня покататься по новым местам, как когда-то по Венгрии. Но это, как карта ляжет. А если вдруг машина появится, то придется искать место для ее парковки. Вот будет интересно оценить и новую стоянку, и те перемены, которые непременно произойдут вскоре, а заодно и свое место в обществе.
24 августа 2019 года
Добавить комментарий