Давно это было, научило улыбаться меня общество, здесь, в Европе.Тут улыбки приклеены на лица людей.На них должно быть написано-все хорошо с нами, никаких проблем, чего и вам желаем. Уверенность в себе от этого, стрелкой ввысь, к небесам. Урок от индивидуалистов, нам-коллективистам с эмоциями, славянам то бишь.
Теперь я своих в Европе, особенно тех, кто первый раз в путешествиях, сразу вижу по вытяному, грустному лицу, брендовой одежде, недоверчивых глазах и думаю- а чем виноваты они? Это отпечаток тех наших будней, когда мы были закрыты в счастливом построении коммунизма от печальной исторической памяти и вообще, оценка самому государству, которое о людях своих не думало. Вернее думало, как об управляемом стаде.
Несколько лет прошло. Оказывается у нас дома приватизация прошла. Еду в родной город, квартиру свою надо продать. В агенство захожу с этой европейской улыбкой и приветствием. За «бруствером» перегородки, смурная агентша- и чего вы, женщина улыбаетесь?
- Да, ничего,-отвечаю, наверное адресом ошиблась.
Предполагаемая сделка закончилась не начавшись.
Позже, невестка продаст кватиру за символическую цену, в рассрочку, на 3 года. Рухнул рынок, страна развалилась, ни мне пользы, ни детям. Не до жиру, быть бы живу. У отца, как и у всех, на сберкнижке деньги пропали. Их пересчитали по новому курсу временных купонов, которые ветром носило по тротуарам страны, миллионами. Дырка от бублика осталась и мудрое завещание отца не помогло. Вот такие из народа «капиталисты» хреновые при такой же власти.
А вот тянет меня домой к друзьям по жизни. Кровь не вода! Мы смеяться умели, любить искренне и горевать вместе.
Любочка, подруга моя, давно уже Васильевна, учительница украинского языка в сельской школе. Память у нее хорошая, множество стихов, текстов знает и всего Шевченка наизусть, да и сама легка на перо. Удочерила одну девочку по просьбе дочери, ее подружку. Мать той девочки непутевая была при 8-рых детях, редкость в Украине. Оставит детей и пропадет из дома на месяцы.
Вырастили с мужем обоих, свою и приемную дочь. Последней судьба выпала турчанкой стать, замуж вышла за турка, сына родила. Не смиряется ее душа, язык турецкий учить не хочет, а как без него на работу устроиться, в чужое общество вписаться? Благо ее турок, слабо, но говорит по-русски, так и живут, может быть до очередной «революции» которая грянет, украинки на них способны. Ох, не знают инородные женихи, нам в седло вскочить, что раз плюнуть. Им же наша красота глаза застила, да хозяйственность.
Любочке, так муж ее называет всегда, пришла пора ехать в гости в Турцию, к дочке приемной.
Муж на хозяйстве остался, гуси, куры у них, собаки, огород, да и на работу без отпусков ходить надо. Уникальный муж Любе попался, русский, из Донбаса, голубоглазый, крепкий, даже резкий. Его бритоголового, даже побаиваются здесь, босяк какой-то с виду. Он охотник и рыболов, хозяин с золотыми руками, защитник одним словом. Язык выучил давно, застрял в украинском селе ради своей Любочки. А уж смеется то как? Без оглядки и тормозов, долго и искренне, как ребенок.
Привыкал к хозяйству постепенно, как косой орудовать. Ему, городскому жителю, вначале скучновато было. Косу точить, это наука целая. Рвал руки и спину, косил, старался. Оказалось, не в ту сторону лезвие заточил, опытные старики наши за головы ухватились, при заточке такой, один раз не проведешь ею низко, под корень, не то что три дня косить. Сила есть-ума не надо, посмеивались. Но, лиха беда-начало. Что не сделаешь ради любимой женщины?
Колхозы с тех давних советских времен, упразднились. Теперь фермерские хозяйства везде на украинских полях, вот и работай на хозяина, который о земле особо не думает, ему бы денег побольше взять за монокультуру. Картошку, к примеру. Наставили в полях, вразлет, как крылья альбатросов, поливальные агрегаты, посредине дыркающий моторчик на колесах, с сидением для поливальщика. Вода с Днепра на поля подведена по трубах. И всеми этими сооружениями муж Любочки управляет. Сутки работает и поливает в жару эту проклятую картошку без остановки. Поесть спокойно некогда, на ходу жевать надо. А еще бывают и ночные дежурства в вагончике среди поля, с фонарем да собаками. Это на случай, чтобы не разобрали на металлолом поливальные системы. Одним словом, занят ее Володя, выше крыши. Если что, соседка подменит покормить их домашнее хозяйство.
А Любочка в Стамбуле парится. Нет, не в знаменитых турецких банях. Ей энергия нужна охватить взором, да понять этот мир инакоговорящий с его обычаями, едой, взаимоотношениями. Внук турецкий бегает и лопочет по-английски, по-турецки, запутался в языках, бедный ребенок. Не перемолвиться с ним словечком. Тут, ей в образе глухонемой пребывать, ладошками прихлопывать бегая за ним, вроде моль ловит, не поймать живчика.
Вечерами, вытянувшись на своей одинокой, гостевой постели, переносится Люба взором домой, вспоминает старого гуся, качуром его называют в их местах, миссия его, гусынь топтать, а он не может, старый. Петух этим делом занялся, качур, как увидит такую наглость и кровосмешение, крылья растопырит, шипит «Каххх это, каххх?!»- умора, хозяйке жалуется. Ох, и далеко за морем отсюда ее село! Наконец-то, три недели истекли.
Замордованный указами по делам текущим от жены, турецкий зять оставил Любочку на вокзале с которого электрички в аэропорт уходят со словами-
- Падождите, мамочка меня здесь, я вернусь через полчасика, отлучиться по делам срочно надо, время еще есть.
Любочка и ждет на скамейке в зале гомонящем всеми языками. Страшно ей, ну вроде на Марсе одна очутилась. Обошла всех, а хоть бы кто слово на родном или похожем языке говорил! Взор ее скользнул на часы огромные на стене. Батюшки, светы! Там время указано, ее самолет вот-вот поднимется в небо. Да где же этот турок запропастился?! И как же ей одной добраться в тот аэропорт? Господи, ведь не дура же, учитель, уважаемый человек дома, а тут одна, песчинка, никому не нужная! И Любочка встает со скамейки в последнем, неистовом порыве и начинает громко читать «Отче, наш!» с поклонами, широко осеняя себя крестным знамением. Так двенадцать раз и прочитала. Если и опешил народ вокруг, она это не видела, вся в молитве была. И что вы думаете, объявился это зять -турок со словами-
- Извините, в пробку попал.
- Это ты ходячая пробка, возопила Любочка. -Мы на самолет опоздаем!
- Да что вы кричите, мамочка? Это наше местное время на часах. У вас в билете стоит украинское время прибытия в Борисполь, обсчитались вы.
Долго ее Вовочка дома хохотал над рассказом жены об ее отлете из Турции. Такая вот она у него жена. Нестандартные решения принимает. А сам, хозяйство дома призапустил, некогда было, да и странным показался ему пустой дом без Любочки, никакого тебе стимула для работы.
Зашли в зиму. Какая-то ядреная получилась она. Чего с планетой-то делается?
У Вовочки дежурства ночные остались на поле, в вагончике, без электричества и отопления. Тоже работа. Но он не сильно переживал, вместо света, фонарь переносной, шахтерский, буржуйка топится дровами, насобирал в лесосмуге заранее. На буржуйке сварганить еду можно себе и собакам. Главное, не один, да и ружьецо есть, чтобы охранять замерзшие в поле поливальные машины. Вот только мобильник плохо работает, подзарядки на сутки от силы хватает. Снег повалил без остановки. Метель. Все сравнялось в белую мглу, ни тебе машин не видно, ни полосок лесосмуг. Дорогу битую в поле замело.
Чего-то собаки занервничали. Открыл дверь вагончика, метет снег и звук, вроде кошка мяукает послышался, такой слабый. Но одна собака помчалась вперед, выскакивая из свеженаметенного снега стрелой. Залаяла вдали, Любочку отгребала, она застряла в снегу. Пробился и Володенька к ним, вытащил жену.
- Я так и знал что ты припрешься!
- А как мне не прийти, тебя трое суток нет дома, телефон молчит, вот и пошла 7 км от села в поле, в пургу,
к твоей работе. Гребла по снегу, ни дорог ни лесосмуг не видно, благо что мигнул огонек твоего вагончика. А дальше застряла по пояс, не сдвинуться, кричать стала, Во-ло-дяааа...
- Значит, это ты мяукала?- сказал муж-смехотунчик, раздевая жену возле буржуйки... Украиночка ты моя, незабвенная! И смеялся счастливым смехом ребенка...
Вот в таких страстях и переживаниях мои земляки пребывали на фоне общей жизни державы.
Про «котлы» Иловайские, уже и не говорю. Не смешно совсем. С людей налог на войну государство дерет. Забыли спросить у него, нужна ему война или нет? Еще сыновей на ней убивают.
У Шевченка все наперед написано давно. « Доборолась Україна до самого краю. Гірше ляха свої діти її розпинають». Это из послания поэта « І мертвим, і живим».
А я, тем временем, с улыбкой приклеенной, европейской, за рулем машины пребывала на узких дорогах Франции.
Стоп! Замаячили жандармы с палочкой светящейся, прямо восклицательный знак. Остановилась.
- Ваши документы, маленькая дама!-вежливо и с улыбкой спрашивают.
Протягиваю им бумаги нужные. А сама думаю, где они «маленькую даму» видели с нашей славянской косточкой?
Спрашивала потом у друзей здесь, что это было? Улыбаются ,
-Это фигура речи такая у нас. На всякий случай, остановить, проверить документы и мило отпустить. Водитель предупрежденный, значит вооруженный, против непредвиденной ситуации на дороге.
Вот такая голубая, холодная кровь в жилах латынян. Им и в страшном сне не приснятся наши страсти, печали и радости. Зачем? Нам же латыняне не снятся? И никто никому ничего не должен.
Вывод отсюда напрашивается о славянской, загадочной душе и ее шарме. Нам с ней жить. С душой этой.
Улыбайтесь, Господа, на здоровье!
23 сентября 2019 года
Франция.
Добавить комментарий