«Евгений Онегин», как и «Гамлет», - материал на все режиссерские вкусы. После двух оперных «Онегиных» в Михайловском (постановки А.Жолдака и В.Бархатова), казалось бы, удивить нас нечем. И все же «школа Жолдака» дает все новые плоды. Роман Габриа - один из самых решительных экспериментаторов. Он и сам не догадывается, куда его повлечет в следующий раз. На этот раз, к Пушкину.
Пушкин в «Приюте комедианта» присутствует не только в виде стихов. И в образе мальчика – лицеиста. Шестнадцатилетний Илья Лившиц сбивчиво читает хрестоматийные строки, мило картавя. Подросток нигде актерскому искусству не учился, но режиссера и актеров радует его непрофессиональная чтецкая зажатость. Зато непосредственный. Он, скажем, лезет в рот и щиплет за нос труп Ленского на катафалке, а Онегин его отшвыривает.
Впрочем, не в Пушкине дело. Спектакль имеет подзаголовок: «Сны Татьяны». На всякий случай, чтобы мы не спутали подлинных героев, нас встречают цитатой на суперзанавесе из Достоевского (наше сегодняшнее «все»), где классик пеняет Пушкину, зачем он назвал роман именем Онегина, а не Татьяны. В духе Жолдака (точнее, его последней «Иоланты» в Михайловском) у Габриа происходящее носит сновидчески-фантасмагорический характер. Много двойников, зеркал и т.д. Естественно, конец романа переставлен в начало. Эпизоды, строфы разбросаны в прихотливом беспорядке. Габриа полагает: «так интереснее». «Жанр» снов Татьяны тоже не выдержан. Вряд ли Татьяне могли сниться последние минуты самого Пушкина, а их описание тоже звучит.
Само собой, сны должны быть, в основном, эротичными или под конец мстительными. «В Татьяне чувственности и силы больше, чем в Настасье Филипповне и Анне Карениной», - поясняет режиссер в программке. В первом же эпизоде голый Онегин лежит в стеклянном аквариуме-гробу (причинное место прикрыто марлечкой), а Татьяна смотрит на него, как кот на сметану. В конце спектакля в стеклянном гробу лежит уже скелет (в той же позе), а покойный Ленский с удовлетворением смотрит на него через стекло.
Именно Ленский, сидя в кресле, встречает нас, когда мы занимаем свое место в партере. Если вы не знаете Илью Борисова по его ролям в «Мастерской» Г.Козлова (Горький в «Любовь и Ленин», Лариосик в «Днях Турбиных»), то никогда не догадаетесь, что перед вами Ленский. Пышный, кудрявый. На всякий случай, в тексте Пушкина сделано изменение: «И кудри рыжие до плеч». От изменения масти Борисов к пушкинскому герою не приблизился. Видимо, Габриа решил изобразить поэта, каким он мог бы стать при спокойной жизни (см. главу 6, строфа 39). Вообще-то этот Ленский очень спокоен. Не шелохнулся, когда Ольга вживляла в его голую грудь розочку. Но, согласитесь, и святой бы взбесился, когда его невесту повалили на пол при всем честном народе.
Впрочем, здесь Габриа не оригинален. В редком сегодняшнем спектакле (драматическом или оперном) с веселушкой Ольгой церемонятся жених и Онегин. Любопытно также, что развязный Онегин с микрофончиком взялся быть распорядителем на отпевании убитого им друга, хотя экономно принес на похороны одну белую гвоздичку. Уже успокоившийся Ленский в финале мстительно возвращает эту гвоздичку незадачливому скелету. Кстати, после смерти у Ленского почему-то три розочки в кудрях и напоминает он колхозного гармониста из «Свадьбы с приданым» (была такая кинокомедия в 1950-е гг.).
А что ж та самая Татьяна? В первом акте, по словам актрисы БДТ Александры Магелатовой, она – фигура комическая или трагикомическая. Внешне похожа на жалкенькую некрасивую крестьяночку, временами очень сварливую (отповедь Онегину), которая лихорадочно читает свое письмо, постепенно переходя к истерике и какому-то бульканью. Ей суют в рот леденец, и она утихомиривается. В сцене отповеди Онегина она вначале глупо, заискивающе смеется, потом ревет белугой, а позже зашивает себе рот иголкой с ниткой. Словом, лечиться, лечиться и лечиться. Это не мешает ей под финал акта исполнить песенку на плохом французском языке. Можно понять Онегина, не воспринимающего ее всерьез. Правда, все равно трудно оправдать его поразительное хамство. Во время «исповеди» он выплевывает девушке вишневые косточки чуть ли не в лицо.
Зато уж во втором акте по отношению к Онегину она берет реванш. На сей раз перед нами красавица в черном, с ярко красным ртом. На балу она протягивает серебряную печатку Онегину для поцелуя, но он ее нахально целует в намалеванные губы, за что княгиня и получает от мужа по мордасам. При объяснении, дав полюбоваться на свои голые коленки, она пинает его ножкой с туфельками на высоком каблучке. Одна юная критикесса, видя спектакль на предпремьерном показе, уверяла, будто бы Татьяна отстрелила Онегину яйца («буквально»). Признаюсь, спустя несколько месяцев я этой «операции» не видел. На моем представлении Татьяна стреляла в воздух. Разве что я по слабости зрения не видел, как яйца летят с колосников. В любом случае, Татьяна получила удовлетворение. Будем справедливы, в рамках режиссерских задач, любовной патологии Александра Магелатова играет сильно.
Злобный, ничтожный, душевно мертвый Онегин не идет с ней ни в какое сравнение. Критики называют его полужиголо, полумачо. На премьере Онегина играл Сергей Агафонов, талантливый неврастеник Театра на Васильевском, «Мастерской». Я видел в августе нового исполнителя, Ивана Бровина. Габриа в одном из интервью признался, что в нем самом много от этого Онегина. Что ж, он себя не пощадил. Возможно, такой Онегин и есть герой нашего времени, но достойно сожаления время, у которого такой герой.
Семейная жизнь Татьяны, нельзя сказать, чтобы выглядела приятным сном. Никогда не забуду, как княгиня подтирала пол тряпкой под генералом, стригла ему ногти и подравнивала бороду. Гремин же – фигура загадочная. По скромной одежде, он напоминает деревенского камердинера. Рубашечка навыпуск, потрепанная жилетка. А уж о мундире, эполетах и говорить не приходится. В начале второго акта Гремин сообщает, что часто перечитывает письмо Татьяны Jytubye (см. гл. 3. Строфа 31). Да, удовольствие изрядное для мужа. Под конец стиха генерал «заходится» на словах «Я не могу понять». К этому фрагменту резонно присоединен стих о ревности. Потом Гремину (Александр Кононец) отклеивают бакенбарды с усами, и он становится молодым, жалкеньким губошлепом. Кстати, долго ли этот старичок-юноша с трясущимися руками тиранил супругу? Ни опера, ни даже роман не дают ответа.
В конечном итоге, главным действующим лицом оказывается фигура «фантазийная» Хандра (Юлия Захаркина), придуманная режиссером. «То ли болезнь, то ли вселенская тоска, то ли спутница Онегина, то ли сама смерть» (так пишут в программке). Все это не объясняет, почему художник по костюмам Нина Штеренберг нарядила ее в кокошник, сверкающую кофту с голым пупком. Хандра во все вмешивается, читает стихи за Татьяну (и путает этим зрителя), утешает, оскорбляет, скучает, ругается, как кухонная склочница, танцует эротичный танец.
Про взаимоотношения романа Пушкина и спектакля не без гордости сказал режиссер: «Удивительно, но стихи рушатся, когда рифмованная строка Пушкина сталкивается с театром, где главное – не произносимое слово, а действие на сцене… Важнее телесное переживание, которое вырывается наружу». У критика невольно вырывается слово и не самое ласковое, но, в отличие от приютского Онегина, критик немного воспитан.
К счастью, в мире все уравновешено. Почти одновременно с Габриа выпустил премьеру оперы «Евгений Онегин» в Камерном музыкальном театре «Зазеркалье» Александр Петров. В новой постановке лишь один двойник Татьяны и один сон с медведем, т.ч. интерпретацию можно считать почти академической.
Для справки: режиссер Роман Габриа в этом году назначен главным режиссером Санкт-Петербургского театра «Мастерская», одного из лучших в городе. То-то натворит!
Комментарии
Уважаемая Ольга!
С интересом прочитал Ваш темпераментный и пространный комментарий с опровержением того, что я не писал. Если Вы найдете в себе силы прочесть снова конец моей рецензии, то увидите, что я называю одним из лучших театров Петербурга "Мастерскую" Г.Козлова, а вовсе не Приют Комедианта. Может быть, лучше читать по слогам? Е.Соколинский
Добавить комментарий