По-настоящему прошла только одна неделя. Но есть уже что-то, что хочется описать. Многие уже опубликовали свои посвященные короновирусу дневнички, вернее первые их страницы – в основном про Италию, про красоту ее опустевших городов. У меня про нашу семью в Израиле – без статистики.
Уже с января мы о короновирусе, конечно, слышали и говорили, но все-таки нас он не касался: пусть сидят в карантине те, кто из-за границы вернулся. Они вроде бы и сидели. Некоторые манкировали, и было еще смешно читать, как кто-то наврал и преуменьшил время, которое он находился в игрушечном магазине «Красный пират». С конца февраля начали отменять турпоездки и авиаперелеты.
3 марта мы получили письмо из диализного центра Рима, куда собирались в мае, о том, что по распоряжению итальянского министерства здравоохранения они вынуждены отменить диализную бронь для моего мужа. Мы еще успели подумать, что, когда в Италии кончится карантин, то туда будет не протолкнуться, так что я быстренько перезаказала отель с мая на июль, хотя и сетовала, что в июле будет жарко.
С 7 марта Израиль перешел на режим самоизоляции и туристы стали массово уезжать из страны. 9 марта я более трезво оценила ситуацию и отменила заказ на римский отель в июле.
Почти до Пурима, который в этом году пришелся на 9-11 марта, казалось, что всё это очень временно – максимум до конца месяца. Однако многие – и я в том числе – стали уже запасать непортящиеся продукты. Перед праздником пошли разговоры, что пуримские школьные каникулы продлят до после Песаха, то есть до после 15 апреля. В газетах эти слухи опровергались, и из университета (я пенсионер Еврейского университета и получаю официальные сообщения) пришло письмо, что семестр начнется как обычно. «Как обычно»» ничего уже не началось, но еще было совсем-совсем не страшно. Школы перешли на онлайновское обучение, что многих детишек очень даже порадовало. Университеты срочно обдумывали, как можно без исследователей проводить исследования в областях, которые требуют присутствия исследователей, - гуманитариям в такой ситуации, естественно, легче всех.
В субботу 14 марта я в бассейн не пошла, опасаясь заразы, хотя муж считал, что я напрасно паникую, а вирус боится влажного воздуха. А на следующее утро - в воскресенье - пришло сообщение, что спортивный комплекс закрыт. На понедельник у меня был назначен лечебный массаж. Очень не хотелось отказываться, так как массажист при отмене процедуры теряет в деньгах. Но позвонили из поликлиники: все лечебные процедуры отменены до 20 апреля – а там посмотрим, будем на связи.
Продукты у меня тем временем кончались. То есть гречка, рис, мука, орехи были еще в избытке, но каждодневные мы быстро поедали. Доставку по интернету 16 марта приняли на 23 марта, тогда как раньше даже в тот же день привозили. Выбирала щедро, прямо весь ассортимент бросала в закупочную корзину, но пока что пошла в магазин. Все - и я – были в защитных масках.
Масок вроде бы в продаже не было, но у всех были. Разных моделей. Такое дефиле масок. У меня маска за 50 шек., а у других либо за 80, либо за 35, либо за не знаю сколько. А в резиновых перчатках была я одна, и на меня смотрели с интересом и некоторой завистью, что женщине всегда приятно. В магазин пускали по двое, чтобы не толпились. Продукты – хлеб, сыр, молоко, творог были. Даже квашеная капуста – муж очень любит – была, я взяла побольше. И еще у меня кончались лекарства – не то, чтобы жизненно необходимые, а те, которые все старики постоянно принимают: от давления, от холестерина и т.д.
По врачам однако уже не советовали ходить. Объявили телефонный номер для связи по поводу симптомов вируса, а также номера для получения советов общего характера. Поговорила с секретарем моего семейного врача, велели в поликлинику не заходить, а выписали мне рецепты электронным путем, так что они автоматически попали во все аптеки нашей больничной кассы. В аптеку пришлось сходить самой.
В автобусах велели не садиться на передние места, чтобы не заразить шофера, эти места огородили ленточкой. А с 18 марта отменили многие маршруты автобусов, очень многие, так что некоторые поселения – те, из которых не ездят на работу, - остались совсем без общественного транспорта. Но и в городе много рейсов отменили: по пятницам и субботам вообще все (обычно у нас общественный транспорт действует до прихода шаббата и после его исхода), а по будням после восьми вечера, и увеличили интервалы.
19 марта по телевизору выступил глава правительства, сообщил, что с завтрашнего дня начинается карантин. Я, честно говоря, думала, что он уже начался, но тут он был введен официально.
20 марта на диализе запретили родственникам и вообще сопровождающим (некоторых пациентам нужны помощники – у кого ноги ампутированы, кто не видит или просто очень слаб, и т.д.), входить в зал. И это очень меня порадовало, так как там было жуткое количество народа, который совсем не соблюдал правила и вопреки установленной дистанции в 1 м 80 см, жался друг к другу.
У мужа однако были смешанные чувства, так как вся процедура будет теперь занимать еще больше времени: медбратьям придется взять на себя то, что делали сопровождающие. Я его заверила, что потерю времени переживет. Ему еще раньше выдали удостоверение, в котором написано, что он должен посещать диализный центр, то есть он имеет право выходить на улицу, что у нас вроде бы не запрещено, но отчетливо не рекомендуется.
Выходить можно только в случае необходимости: за едой, в аптеку, ну и кому на работу положено. Вчера выдали такое удостоверение и для меня – в смысле, что я должна доставлять мужа в диализный центр. Дочка (они живут в другом городе) по этому поводу пошутила, что раз у меня есть официальный документ, позволяющий передвижение, я смогу передавать продукты в гетто.
Несмотря на неутраченную способность шутить, дочка находится в нервном состоянии. Отчасти потому что все в нервном состоянии, но, кроме того, у нее очень много работы – она делает рекламу для всяких онлайновских служб, а это, сами понимаете, в данный момент нарасхват. Да, и те, у кого дети, больше думают о будущем. В общем она не рассчитала своих сил и 20 марта уже с утра рыдала от переутомления.
И они, хоть и в дождь, решили выйти погулять со своим песиком (это разрешено, но не подолгу), которого они обожают. Не знаю, кто выпустил поводок, не допрашиваю. Песик выбежала на мостовую. Увидев, что к нему приближается машина, дочка потеряла сознание и упала в обморок на грязный тротуар. Очнулась она от того, что над ней склонилась женщина с летучей мышью на груди.
Эта женщина когда-то уже помогла им в близлежащем зоомагазине, и они ее тогда с ее согласия сфотографировали - посылаю, но лицо все-таки заретушировала. Я думала, что летучие мыши являются источником коронавируса, но оказывается, их все еще считают полезными для экологической среды. Их нужно выхаживать, чтобы потом выпускать на природу. Не все это знают, поэтому другие свидетели происшествия боялись к моей потерявшей сознание дочке приближаться: и летучей мыши боялись, и дистанцию нарушать, да и вообще, кто знает, от чего ей плохо.
В общем она сама не видела, что произошло, но говорят, что машина сшибла собачку, но, к счастью, не переехала, а откинула. Машина уехала, не остановившись. Песик был без сознания. Как это перенес мой внук, осталось мне неизвестным – я не допрашиваю. Дочкин муж оттащил их всех в машину и повез в ветеринарную лечебницу. Рентген показал, что у песика ушиб легкого. Весь вечер песик пробыл под наблюдением в лечебнице, а на ночь разрешили его (с катетером, на фотографии зелененькое – это катетер) забрать домой, чтобы у него были положительные эмоции. Он был ужасно рад оказатсья дома, но тут же уснул. С утра его снова туда отвезли, и он провел там еще день с кислородной маской. Прогноз оптимистический.
21 марта. Утром я села позавтракать (в стрессе я еще плотнее питаюсь), как всегда напротив окна. Гляжу у нашего подъезда остановилась скорая помощь и вышедший из нее медбрат направился в подъезд.
Я открыла входную дверь и спрашиваю: «Вы к кому», потому что у меня отношения с соседями хорошие, хотя просто так мы никогда не общаемся. А медбрат сказал мне вежливо, но тоном приказа: «Геверет (это вроде «мадам» или наоборот «гражданка»), немедленно закройте дверь». Я послушалась, но от двери изнутри не отошла, а стала внимательно смотреть в глазок. На нижней площадке медбрат протер ручку входной двери и выключатели, как я понимаю, дезинфицирующим раствором, потом он надел на ноги бахилы, а на себя костюм космонавта – буквально.
И с пакетом в руке он пошел к нам на последний этаж (прямо надо мной). Но я не поняла, в какую квартиру: к русскоязычной семье или к ивритоязычной. Оттуда он вышел быстро, неся в руках – это было совершенно ясно – тест на коронавирус. Опять же на нижней нашей площадке он получше упаковал этот тест в довольно большую белую коробку – примерно как для обуви, но квадратную, снял с себя костюм и бахилы и убрал их в оранжевый пластиковый мешок. Дальше – я перешла смотреть к окну – он убрал пакет в зад машины, а белую коробку в середину, сам сел впереди и уехал. А больше я ничего не знаю. Но близко уже снаряды падают, правда?
22 марта. Песик дома, измученный, но живой. От соседей ничего не слышно. Жарю оладушки.
Добавить комментарий