Где такой аэрпорт ? Это под Мурманском. Когда-то он был единственным аэропортом, связывающим Мурманск по воздуху с остальным миром. Это было не очень давно, лет 55 назад. Рейс был Одесса – Мурманск. Я сел в самолёт в Киеве.
Народу в салоне было мало, и я пристроился в хвосте самолёта. Моторы равномерно гудели, и я подрёмывал. Рядом села стюардесса. Мы разговорились. - Летели в Одессу, чуть не грохнулись, -поведала мне стюардесса, - сейчас экипаж спит. Летим на автопилоте. Чем я вызвал такое доверие? Скорее всего, своей морской формой. Я не очень люблю летать самолётами. Только по необходимости. Да и штормовое море мне доставляет мало удовольствия. Вероятно, я по призванию домосед и потому более сорока лет проработал на ледоколах в Арктике. Но это сейчас, а тогда у меня за спиной был только переход из Балтийского моря в Мурманск и пара рейсов в Арктику. Переход из Балтики запомнился многими событиями.
Это был 1960 год. Построенный на Адмиралтейском заводе в Ленинграде атомный ледокол «Ленин» шёл в свой порт приписки Мурманск. Идти надо было через Датские проливы Скагеррак и Каттегат. Проливы Датские, а ледокол атомный. Вроде бы следовало спросить разрешение у властей Датских. Сказывали, что датские газеты писали о том, что разрешение ледоколу не дадут и пусть он колет льды в Финском заливе.
Но ледокол притворился обычным торговым судном и пошёл напропалую. В этих проливах есть маршрут для торговых судов и другой маршрут - для военных. По договорённости. Ледокол поначалу шёл маршрутом торговым, но ближе к полуночи, а дело было в самом конце апреля, ледокол резко взял курс на маршрут для кораблей (только военные суда называются кораблями), надеясь побыстрее и понезаметнее проскочить в море Северное, что лежит за проливами Датскими. В этот самый момент ударил прожектор с берегов Датских.
На ледоколе стало светлее, чем днём. Не беда – можно экономить на освещении открытых палуб. Ледокол шёл самым полным ходом, около 20 узлов. Стало светать, и прожекторы стали не нужны. Появился катер, военный, быстроходный. Шёл он и за кормой и обгонял нас, и видно было без бинокля, что на ходовом мостике катера стоят люди с приборами, вероятно радиометрическими.
На этот счёт мы не волновались – никаких радиоактивных следов мы не оставляли. Прилетел самолёт и сбросил на маленьком парашютике какой-то прибор, вероятно, тоже дозиметрический. Выйдя на палубу, я запомнил номер на крыльях самолёта и в вахтенном журнале записал, что работы по очистке фильтра не производились – летает самолёт натовский под номером …
А проливы длинные, и мы уже стали привыкать и к катеру и к самолёту.
Ещё до входа в проливы были приготовления на случай захвата ледокола (кругом одни враги). Были распределены роли: кто вспомогательный котёл раскочегаривает, кто секретную документацию в топку котла бросает, а кто поёт «Врагу не сдаётся наш…». Но самолёт улетел, и катер, подняв вымпел «Счастливого плавания», скрылся за горизонтом. По морскому закону следовало бы ответить «Благодарю. Желаю счастливого плавания». Но никто не ожидал такой каверзы со стороны невоспитанных натовских моряков. Послали матроса искать вымпелы, чтобы ответить коварным капиталистам. Вымпелы вроде бы нашли, но катер уже скрылся за горизонтом. Так и ушёл не отблагодарённый.
И тут началось самое неинтересное. Ледокол вышел в Северное море, а там мёртвая зыбь идёт - этакое послештормие. Ветра нет, шторма нет, а зыбь такая, что ледокол проваливается куда-то, вроде бы беспричинно, а потом лезет в гору, чтобы снова провалиться. И так бесконечно и неотвратимо. Эта зыбь катила из Атлантики. Там где-то отбушевал шторм, а последствия сказывались в Северном море.
Хватило и на Норвежское море, ну а Баренцево море редко бывает спокойным. И длилось это дней пять, а может, более, и в то время это казалось бесконечным. С нами весь этот рейс шёл дизельный ледокол «Капитан Мелихов». Задача у него была простая – идти впереди нашего ледокола на случай, если подлые капиталисты подсунут по курсу мину. На этот ледокол было жалко смотреть – он то исчезал из виду и торчали только мачты, то возвышался в невероятной попытке взлететь к облакам.
Размером «Капитан Мелихов» значительно меньше нашего ледокола и потому болтало его «шибчее» и бессердечнее. Их капитан связался по рации с нашим и спросил разрешение отстояться в Норвежских шхерах: - У меня, - сообщал он, - «живых» только два человека: матрос на руле и я , остальные лежат. Но задание родины важнее и наш капитан не дал «добро» на посещение шхер Норвежских.
А на нашем ледоколе были свои мучения и испытания, чтобы потом, на суше, рассказывать: - Да я во время шторма …, да я только жрать больше хотел, да я …
День был Первое Мая, и обед был праздничный. На столах стояли большие тарелки, наполненные красной икрой, – жри, не хочу! В кают-компании желающих отведать деликатесы три-четыре человека. Да и добраться до своего кресла непросто: схватился за спинку одного (все кресла прикреплены к палубе), подождал удобный момент и проскочил к следующему, а потом и к своему добрался. Жаль только, что аппетит куда-то делся, а то бы я показал…
Прошло столько времени, а я до сих пор вспоминаю эти тарелки супные, доверху икрою красною наполненные. Самому не верится.
За последующие годы я так и не испытал большего «удовольствия» от качки, чем в те первомайские дни. Некоторые «моряки» как залегли в койки на выходе из проливов Датских, так и встали только в заливе Кольском. А некоторые потом просто уволились.
В салоне самолёта было спокойно и даже уютно. Летело несколько военных моряков, был один морской офицер, была дама вида непризнанной принцессы, мамаша с грудным ребёнком - всё как обычно. Приземлились в аэропорту Килп-Ярве, взяли свои вещи и прошли на автобусную остановку. Скоро подали автобус. Народу в автобусе оказалось меньше, чем мест. Было темно – полярная ночь. Зима. Проехали километров десять, и автобус стал буксовать.
Поднялся ветер со снегом и вдоль стёкол с подветренной стороны играли струйки снега. Вскоре автобус совсем остановился. Попытки проехать дальше были безуспешными. Водитель предложил толкать автобус. Мы вышли, напряглись, протолкали метров пять и остановились. Попытались ещё – бесполезно. В любом случае протолкать автобус оставшиеся километров тридцать-сорок было нереально. Мы зашли в автобус и молча сели на свои места. Я набрал полные полуботинки снега и ступни ног не чувствовал. Из чемодана достал свитер. Протёр ступни рубашкой, замотал ступни в свитер, положил ноги на сиденье напротив и успокоился.
В то время никакой связи автобуса ни с аэропортом, ни с Мурманском не было. Все сидели молча и даже не переговаривались. О чём я думал? Ни о чём особенном. Не было боязно, не было беспокойства. Чего мы ждали? Не знаю. Все сидели и молчали. Мамаша взялась перепеленать ребёнка. Мимо нас проехал военный грузовик–фургон с цепями на колёсах и остановился впереди автобуса. В автобус вошёл офицер: - Желающие, садитесь в кузов и побыстрее.
Опаздываем. Народ быстро вышел из автобуса. Я снял свитер с ног и упаковывал чемодан. Подошёл морской офицер: - Поможем женщине с ребёнком? - -Конечно. Женщина собрала ребёнка, мы вышли из автобуса и подошли к кабине грузовика с правой стороны. Военмор открыл дверь в кабину: - Лейтенант, посади женщину с ребёнком в кабину. За рулём сидел солдат.
Лейтенант посмотрел на нас: - Вот сейчас скомандую «Поехали!» - и останетесь здесь замерзать, и захлопнул дверь. Морской офицер предложил: - Вытащим этого… и посадим в кабину женщину. – Не надо этого, - сказал я. Мы подошли к заднему борту грузовика: - Примите женщину, ребёнка и посадите её у кабины. Все подвинулись и посадили женщину у кабины. Последними в кузов забрались мы с военным моряком.
Я сидел у самого борта. Рядом сидела женщина с видом принцессы – видимо, не проявила должной резвости при посадке и ей досталось место почти у борта. Далее сидел военный матрос. Машина уверенно тронулась и шла без остановок. Матрос спросил: - Моряк, как твои ноги? - Не чувствуют. – Давай их сюда. Я снял ботинки, положил ноги на колени «принцессы» и вытянул их к матросу. Тот усердно стал растирать их руками. Делал он это почти всю дорогу до Мурманска.
Мы вышли у вокзала. Я поблагодарил матроса, и мы остались вдвоём с военмором. - А зря мы не вытащили этого негодяя из кабины, - сказал он. - Это мы сейчас так думаем, а тогда… Хорошо, что добрались до города. Ну что, пойдём? Офицер кивнул, и мы пошли в ресторан «Арктика», благо, это совсем рядом. К удивлению, мы нашли два места за столиком и сделали заказ. После второй офицер сказал: - А зря мы не вытащили этого подлеца из кабины. Я спросил: - А что было бы, если бы не случился этот фургон? - Я не знаю», - сказал моряк. – И я не знаю.
Добавить комментарий