Электрификация всей страны – это обещание, которое советская власть так и не смогла выполнить за 70 с лишним лет своего существования. А вот ликвидировать дефицит она даже не обещала. Слово «выбросили» стало лозунгом всех жителей великой державы.
Мой приятель Сёма обитал с женой в однокомнатном «люксе» на пятом этаже пятиэтажного дома. Уникальный дизайн хрущёвских квартир отличался тем, что почти половину кухни занимали газовые и водопроводные трубы, на которых всегда возлежали постиранные мелкие вещи. Очень удобно.
Крупные вещи болтались на балконе, украшая фасад. Сёма был спортивного телосложения, поэтому взбегал на свой этаж на одном дыхании, но не мог угнаться за женой, когда та летела вниз. Из кухонного окна в полевой бинокль она наблюдала за магазином одежды, расположенным с окном на одной параллели. Бинокль чётко выделял дефицит из общего хлама с обязательным знаком качества на нём. Все знали, что знак скопирован с американской фирмы, выпускающей автомобили «Додж». Протестовали по этому поводу молча, не покупая.
Но бинокль не ошибался.
Сёма был тоже деловым человеком. Настало такое время, когда у многих появились близкие родственники за границей. Пошли посылки с изделиями, компрометирущими отечественную промышленность. Сёма не был исключением. Он, видимо, настолько был любим уехавшими, что получал посылки регулярно, как ежемесячную зарплату в кассе по месту работы.
Сёма богател не по дням, а по часам. Заграничные шмотки улетали быстрее, чем продукция фабрики имени Смирнова-Ласточкина. Сёма был популярнее космонавтов, и поэтому висел на волоске как Гагарин в невесомости. Одно неудовлетворённое лицо могло этот волосок оборвать.
Было непонятно, как он ухитрялся избегать попадания в список товарища Форбса и тюрьму, хотя, во втором случае, зная осведомлённость власти и щедрость советской системы, должен был занимать там почетное место у параши. Его могли посадить не только за хранение полевого бинокля, которого так не хватало нашей доблестной армии, но даже расстрелять за усердие в ликвидации дефицита.
Сёмина карьера закончилась неожиданно. Предвидеть её исход не мог бы даже товарищ Мессинг.
Женские трусики «неделька» с биркой «Мадэ ин Франсе» уже шились в малогабаритных квартирах города Киева и расхватывались лучшей половиной человечества. Обойдённые вниманием мужчины продолжали щеголять в семейных трусах производства фабрики имени тёти Розы Люксембург. Сёма оценил ситуацию, увидев однажды утром себя в свободном от жены большом зеркале еще до надевания брюк. Решение пришло мгновенно. Вместе со знакомой учительницей труда, прозябавшей на одну зарплату в соседней школе, они разработали дизайн трусов по посылочному образцу, которые должны были украсить мужские задницы на пляжах черноморского побережья.
Для подкладки в пиджаках и пальто использовался сатин. Ткань крепкая и, главное, разноцветная. Она продавалась на Подоле в магазине тканей. Но чтобы не вызывать подозрений, Сёма мотался на своём стареньком «Москвиче» по всей киевкой области в поисках разноцветного сатина.
Компания из пяти человек строчила без передышки. Мужья пока не роптали. Они гордо ходили в новых полутрусах или полушортах, с лампасами, тесёмочками, каёмочками и заграничной лейбой на видном месте. Первую партию готовой продукции загрузили в Сёмин автомобиль под завязку и отправили к черноморскому побережью.
Сёма чётко соблюдал правила дорожного движения, прятался в компании других автомобилей и, незамеченный бдительной милицией, добрался до Ялты.
Ялта сошла с ума. Товар расхватали за пару часов. Чемодан с деньгами был почти неподъёмным. Сёма от счастья снял раскладушку на берегу моря, вечером ухитрился уместиться на ней с таинственной незнакомкой, молодой и до определённого места неопытной, но с фигурой, требующей жертв.
Рано утром он незаметно покинул раскладушку с возлежащей на ней фигурой. Обошлось без жертв. В общем, запланированную неделю отдыха он все-таки использовал, но уже без удовольствия. Перед отъездом он сделал несколько фотографий мужчин, дефилирующих по ялтинской набережной в новых трусах. Было красиво, как в осеннем парке. Конечно, в них не купались – берегли. Плавали по-прежнему в плавках «бикини», а потом переодевались в обновки. Надевать семейные стало стыдно.
Жизнь удалась у всей компании. Каждую вторую неделю Сёма пытался по очереди удовлетворять Ялту, Сочи, Гурзуф и даже не оставил без внимания легкомысленную Одессу. Компания расширялась и соблюдать тайну становилось всё сложнее. В квартирах росли дети, которые учились в школе и иногда писали чистосердечные сочинения на вольные темы. Заграничные родственники настоятельно рекомендовали прекратить игры с властью и, пока есть возможность, подумать о воссоединении.
Но Сёму голыми руками не возьмёшь. Рисковать он не мог. Поэтому решил съездить в гости и увидеть загнивание капитализма собственными глазами.
Получил приглашение и полетел. Главный подарок америкнским родственникам – трусы собственного производства, занимали почти весь багаж. Каждому по паре!
Ну, что сказать? Все были вежливо довольны. Америка не первому «сёме» привычно вскружила голову. Придя в себя от первого шока, он понял, как жестоко был обманут телевидением и прессой. Ему тут же перехотелось возвращаться. Он уже мечтал вслух об организации производства трусов в Америке.
Тогда его повезли в Чайна Таун и показали китайское разнообразие аналогичной продукции. Сёма начал остывать. Чтобы закрепить этот процесс, он гордо, в трусах собственного изготовления, «Мадэ ин Франсе», нырнул в холодную воду общественного бассейна. И поплыл прямо по центру, не видя тёмно-синий шлейф, тянущийся за ним, как реактивный истребитель не видел за собой белую полосу.
Испуганные родственники вытащили ничего не понимающего Сёму из бассейна, бросили его, мокрого и линяющего, на заднее сиденье автомобиля и на большой скорости умчали подальше от греха. На трусах выступили светлые пятна, а на Сёмином лице красные - от стыда не только за себя, но и за всю советскую лёгкую промышленность, которую только что опозорил.
Он понял, почему до сих пор жив: трусы берегли «на выход». Он представил себе цвет Черного моря, если бы в него одновременно нырнули благодарные покупатели.
Вернувшись в Киев, Сёма без объяснений «вышел из бизнеса», подал документы на выезд и затаился в ождании разрешения. Уже не было сложностей в этом вопросе, и вскоре он всей семьёй вылетел со своей родины в Америку прямым рейсом Москва – Нью Йорк.
По нему ещё долго скучали оставшиеся без дела специалисты по производству «французских» мужских трусов.
Добавить комментарий