Который уже год мне снится Серый Город, где промелькнула моя юность. С возрастом приходит необъяснимая уверенность, что прошлое не может исчезнуть бесследно и хранится не только в нашей памяти, памяти нашего поколения и всех участников минувшего действа, но и продолжает странным образом существовать независимо от нас, развиваться по нашему жизненному сценарию, идти своим чередом в недоступном нам пространстве. И сон - не временная потеря сознания, а дверь в этот неразгаданный мир, где спектакль бытия длится бесконечно, обрастая новыми эпизодами, непрерывно поступающими из жизни наяву и не спеша двигаясь по кругу, так что всё пережитое снова и снова возвращается к нам.
И вот я, как и прежде, сижу в компании товарищей на отполированной до блеска плоскими задами курильщиков деревянной скамье в конце длинного университетского коридора... Затягиваюсь с наслаждением Примой, а может и ленинградским Космосом... Взбегаю торопливо по лестнице на четвёртый этаж биокорпуса, опаздывая на лекцию в 410 неброскую, но такую почему-то славную аудиторию... Вполуха слушаю профессора, поглядывая на гибкие, тогда ещё девичьи станы сидящих впереди однокурсниц - страшно подумать во что их превратило безжалостное время... Дрожу в неотапливаемом в 30-градусный мороз трамвае, застрявшем на Станционной улице... Целуюсь с подружкой в ночном общежитии, стыдясь теснее прижаться к ней... Серый Город, в котором я не был почти сорок лет, скучает по мне, зовет к себе, заслоняя другие сны. Но ведь я и не уезжал, я остаюсь там, надо только разыскать и открыть нужную дверь...
Той ночью, войдя в Серый Город из будущего, отягощенный сознанием прожитых лет, я воплотился в себя восемнадцатилетнего, бодро шагающего по солнечному проспекту Энгельса навстречу девушке, которая - я знал наверняка - не любит меня. Появившийся у нее интерес ко мне был мимолетным, а я, по наивности, не мог поверить в ее внезапное равнодушие и просил о встречах. Она почти всегда отказывала, и довольно резко, но иногда вдруг беспричинно соглашалась и я, теряясь в догадках о мотивах столь неожиданной благосклонности, был безумно рад видеть ее. Я, конечно, подозревал, что периоды такой спонтанной доброжелательности вряд ли имеют отношение к чувственным порывам: её холодность была очевидной, да и молчаливые прогулки наши обычно завершались довольно быстро и безуспешно - для меня, разумеется.
Но не сегодня, потому что это был мой сон. Не её. Неизвестно, где она сейчас и видит ли она еще сны. Какая дверь открывается ей и есть ли мне место ее грезах? Здесь же был мир, воссозданный мной, сотканный из моей памяти. И в нем я, восемнадцатилетний, был старше ее на сорок лет и знал о ней тогдашней все. Я читал ее мысли. Вот, оказывается, что не пришлось тебе по душе - моя робость и мальчишеская застенчивость. И кто бы мог подумать, что в хорошенькой головке вчерашней школьницы уже роятся мысли о не в меру дерзких юношах, не теряющих дара речи в ее соблазнительном присутствии!
Дорогая моя девочка - ты, неулыбчивая, идущая мне навстречу - не подозреваешь еще, что в этом зазеркалье все сложится по-другому: я буду твоим кумиром и каждое желание твое, любой каприз, невысказанная просьба - будут исполнены. Ты полюбишь меня, одаришь неумелой нежностью, привяжешься ко мне как котенок, позабудешь знакомых мажоров - сынков завалящей провинциальной номенклатуры, дождешься меня из армии... У нас будет семья, дом, я никуда от тебя не уеду и наша страна не сгинет, а расцветёт...
Когтистая лапка Пушка легонько скребла по моему подбородку. Проснувшись, я почувствовал на груди уютную тяжесть его чуть вибрировавшего от мурлыканья кошачьего тела. Зеленые глаза Пушка, не соответствуя его умиротворенной позе, изучающе вперились в мои. Хорошо зная привычки хозяина, кот давно сообразил, что будильник для того не указ и взял инициативу в свои кошачьи лапки. Впрочем, перед тем как каждое утро взгромоздиться на меня, Пушок благовоспитанно ждал звонка и лишь после этого мягко запрыгивал ко мне на грудь. Рядом безмятежно посапывала моя первая жена, Женщина Не в Себе. Её Пушок не будил, потому что кормил его всегда я.
Из Серого Города, прожив там долгую и счастливую жизнь, я опять вернулся домой, в завтрашний день своего постаревшего, невыдуманного мира. И сам этот мир вскоре ушел, отдалился торопливо в прошлое, блеснув на мгновение за окном сознания и тотчас сменившись кадрами иной, грядущей реальности. И вот уже нет Пушка, Женщина Не в Себе замужем за другим, а я обзавелся новой семьей. Но Серый Город, заполнивший межвременье моей памяти, остается собой и я по-прежнему возвращаюсь в него, каждый раз открывая незнакомую дверь.
Добавить комментарий