На атомном ледоколе «Ленин» ПЭЖ – пост энергетики и живучести находился на левом борту, на средней палубе по центру ледокола. Там было три пульта управления реакторами, по числу реакторов, за которыми сидели старшие инженеры – операторы. За электрической энергоустановкой следил старший вахтенный электромеханик. Руководил всем, сидевший за своим пультом старший вахтенный механик. Работники службы КИПиА контрольно-измерительных приборов и автоматики располагались в своей лаборатории. Служба РБ (радиационной безопасности) имела свой ЦДП (центральный дозиметрический пост) на правом борту.
В ПЭЖ сообщались все сведения со всех постов: из машинных отделений, из электростанций, из КИПовской лаборатории и из ЦДП. Докладывалось о приёмке вахт, о состоянии систем и обо всех изменениях параметров. Получив все сведения изо всех постов старший вахтенный механик докладывал на ходовой мостик о приёме вахты. С мостика, во время нахождения в рейсе, сообщали о месте работы ледокола, «целях и задачах» и последних новостях. Если новости были хорошие, то их, как правило, было мало.
В первый рейс в Арктику мы ходили в 1961 году под руководством первого капитана ледокола «Ленин» Павла Акимовича Пономарёва, ходившего, в своё время, под флагам Англии, союзницы России по Антанте..
Работал в первом экипаже ледокола старший вахтенный механик Андрей Александрович Гудимов. Он прошёл всю войну с первого до последнего дня, но с той стороны.
Перед самой войной в Германию прибыл экипаж построенного на немецкой судоверфи грузового судна. Экипаж знакомился с судном, оборудованием – шла приёмка судна. 22-го июня 1941 года началась война и …
По условиям мирного договора СССР с Германией от 23 августа и 28 сентября 1939 года и в СССР, и в Германии находились торговые представительства этих стран. Из советской России шли эшелоны с рудой, металлом, нефтепродуктами и продовольствием. Из Германии шло оборудование и новые технологии, на освоение которых, как полагали немцы, уйдёт много времени. Зная о приближающейся войне с Советским Союзом, численность чиновников немецких торговых представительств в СССР сильно сократилась. Началась война, и встал вопрос об обмене представительствами. Обычный вариант - «всех-на-всех». Советское представительство, видя большую разницу в численности, испугалось и экипаж сухогруза не включило в обменный список. Так все моряки, приехавшие на приёмку судна, оказались в немецком плену. Среди членов экипажа был и Андрей Александрович Гудимов.
«Разместили» их в одной половине старинного заброшенного замке, куда прибывали новые пленные. Во второй половине замка находились военнопленные со званиями не ниже майора. Эти два контингента между собой никогда не пересекались.
Немцы начали выгонять пленных на работы. Отказался работать только один Андрей Александрович. Немцы определили наказание: расстрел.
В камере Андрей Александрович сидел вместе с Валентином Фёдоровичем Булгаковым – последним секретарём Льва Николаевича Толстого, автором книги «Л. Н. Толстой в последний год жизни». (Первое издание 1911 год).
Я много раз беседовал с Андреем Александровичем о том времени в концлагере, событиях и расстреле. Спрашивал почему он один отказался работать – все же ходили на работы, да и цена поступка была чрезмерной – жизнь. Он отвечал не сразу. Глаза его из-под седых бровей смотрели куда-то в прошлое.
- Я рассуждал так, - неторопливо говорил Андрей Александрович, - если мне удастся вернуться домой, то меня могут спросить: «А чем ты занимался во время войны? И что я мог им ответить? Что работал на немцев? Этого я не мог себе представить.
– Ну а перед расстрелом, что думал?»
- Долго ворочался, думал, может быть, согласиться работать? Ведь расстреляют». Не спал часов до шести. Потом подумал: «Пусть расстреляют, а работать на немцев не буду». И уснул.
Утром вывели во двор и поставили к стене. Стояли автоматчики. «Арбайтен?», - спросил офицер. «Нет, - ответил Андрей Александрович. «Файер», - скомандовал офицер. Пули просвистели над головой и посыпались осколки кирпичей.
Работавшие за стенами замка умудрились добыть радиоприёмник и могли слушать самую правдивую радиостанцию Би-Би-си, работавшую под девизом «Мы можем заблуждаться, но никогда не врём». Делали краткий конспект положения дел на фронте. Но как передать сведения другим узникам лагеря – во дворе они никогда не встречались.
Во дворе, напротив комендатуры, располагался туалет. Разумеется без дверок. На бумаге, оставленной на стульчаке, удалось передать сообщение второй части узников. Было оговорено, что сообщение следует искать на стульчаке в зависимости от того, каким рукавом в какую сторону висит на верёвке стиранная гимнастёрка.
Через какое-то время вызвали Андрея Александровича в комендатуру с тем же вопросом: «Арбайтен?» После отказа сказали: «Теперь точно расстреляем». И потекло время сомнений и ожиданий. А вопрос непростой: жизнь, или смерть.
Снова вывели во двор, снова офицер с автоматчиками и снова вопрос «Арбайтен?». И снова пули просвистели над головой. И снова сыпались осколки кирпичей.
Поняв несгибаемую волю этого русского моряка, среднего роста, среднего телосложения с большим желанием выжить в немецком плену, не работая на немцев, офицер больше не приставал со своим дурацким вопросом – он знал ответ этого мужественного русского.
Годы шли. Вести с фронтов становились всё оптимистичнее, настроение немцев перешло к унылому. Решили заключённые не сидеть сложа руки. Андрей Александрович организовал группу желающих и в конце войны устроил побег из лагеря.
Согласно данным германского командования, всего за время войны пленены были 5 млн. 270 тыс. бойцов и командиров РККА. В 2005 г. Генштаб Министерства обороны РФ сообщил: в плену побывало 4 млн. 559 тыс. красноармейцев. Разница – 710 тыс. чел. Осенью 1941 г. немцы отпустили домой около 300 тыс. человек (в основном выходцев из Западной Украины и Прибалтики).
Выжившие в плену военнопленные, попавшие на родину, в СССР, отправлялись в советские концлагеря, без визита домой. В лагерях проходили проверку особистами: «При каких обстоятельствах попал в плен, почему не бежал из плена, был ли завербован на работу на немцев или «союзников?»
Сталин, отказавшийся подписать международный договор о военнопленных, обрёк многие тысячи советских красноармейцев на смерть. Сталин заявил: «У нас нет военнопленных – есть только предатели». Предателей было, по советским меркам, четыре с половиной миллиона. Хорош государственный строй, порождающий миллионы предателей!
Пошёл в соцконцлагерь и «предатель» Гудимов Андрей Александрович. Когда его освободили, я не знаю. Говорили, что этому способствовали обращения бывших зэков немецкого замка, сидевших вместе с ним. Андрея Александровича освободили и исключили из партии, потом восстановили, потом снова исключили…
В квартире у Андрея Александровича тихо и уютно. Нина Павловна накрыла нам чай. Разговор идёт на будничные, обычные темы. Я стараюсь не лезть с вопросами о тех годах. Старший вахтенный механик атомного ледокола «Ленин» Андрей Александрович сам, между прочим, заметил: - Знаешь, Юра, а я ведь точно и не помню, сколько раз меня выгоняли из партии, а потом снова восстанавливали. На расстрел выводили два раза - это я точно помню, а сколько раз выводили из партии, не помню.
Добавить комментарий