1.
Луис читал выразительно, выделял острые моменты и подчеркивал реплики персонажей. Он даже пытался интонацией передать их переживания. Дочитав до конца исписанный лист, перешел ко второму, затем к третьему.
Аудитория внимала рассказчику с большим интересом. Их было четверо – не так уж много для публики, но вполне достаточно для уютной семейной обстановки. Мать, Мэгги, в домашнем чепце, смотрела на Луиса с тихой гордостью, как смотрела бы любая мать на своего взрослого, талантливого сына. По лицу отца, Томаса, казалось, что он сам участвует в действии, перевоплощается в героев и даже мысленно дописывает какие-то детали к их облику и поведению.
Но, конечно, самым нетерпеливым и горячим слушателем был Ллойд. Ему еще не исполнилось четырнадцати, он реагировал на каждую фразу. Его мать, наоборот, внешне выглядела воплощением спокойствия и хладнокровия. Однако и она иногда удивленно вскидывала голову, поражаясь неожиданному повороту событий в сочинении мужа.
Ранний вечер уже не спеша зажигал звезды над старинным шотландским городом Эдинбургом. В доме Стивенсонов все окна оставались пока темными, за исключением трёх. Там, в большой комнате, полумрак забился в угол за диваном, а подрагивающее пламя камина высвечивало в центре живописный семейный портрет.
Луис читал только что написанные им первые главы новой повести. Он назвал ее «Судовой повар». Начало было захватывающим.
Однажды возле трактира «Адмирал Бенбоу» появился загорелый старый моряк в засаленном синем кафтане и с сабельным шрамом на лице. Он снял комнату, и туда втащили привезенный вслед за ним на тачке сундук. Моряк был высоким, сильным мужчиной, с шершавыми заскорузлыми пальцами и неожиданно визгливым голосом. В правой руке он держал палку, а на вопрос, как его зовут, подумав, ответил: «Зовите меня капитаном».
Трактир стоял на отшибе, на берегу бухты, и гость целыми днями пропадал на прибрежной скале с подзорной трубой. Вечерами он молча сидел в общей комнате и пил ром. Как-то, когда поблизости никого не было, он подозвал мальчишку, сына хозяина, и дал ему поручение: следить, не появится ли в округе моряк на одной ноге. Пообещал платить за работу четыре пенса серебром первого числа каждого месяца.
Вёл себя капитан грубо и вызывающе. Не платил за комнату. Случалось, объявлял постоянным посетителям, что сейчас расскажет им несколько историй. И если замечал, что его не слушают, повышал голос, требуя внимания, угрожал, а то и буянил, особенно, когда напивался. А рассказы его были о разбойниках и виселицах, о морских погонях, нападениях и казнях. Время от времени он громко пел, почти орал, свою любимую песню:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
В один из дней в трактир заглянул невысокий бледный человек, на левой руке которого не хватало двух пальцев. Он сообщил, что ищет своего друга Билли. Нельзя сказать, что увидев его, капитан обрадовался. Он только воскликнул: «Чёрный Пёс!» У них состоялась встреча в обеденном зале. Оба были напряжены до предела. Беседа двух «старых корабельных друзей» закончилась страшным грохотом и дракой. Чёрному Псу удалось убежать.
Следующий посетитель не заставил себя ждать. Он брёл по дороге, нащупывая путь палкой – слепой нищий, как выяснилось, по имени Пью. Сын хозяина привел его к Билли, нищий наощупь выловил его руку и вложил в нее какую-то бумажку. После чего с неожиданной для слепого прытью выбрался на улицу и исчез. Билли раскрыл ладонь, прочёл бумажку и лицо его побагровело:
- Чёрная метка! Они дают мне время до десяти часов вечера!
Он вскочил, неожиданно схватился за горло – и упал. Вызванный врач был краток: смерть от апоплексического удара.
Хозяйка с сыном вскрыли сундук умершего в надежде найти там что-нибудь ценное – надо было покрыть убытки от бесплатного и шумного проживания моряка. И действительно, на дне они обнаружили мешочек с золотыми монетами и пакет с какими-то бумагами. Хозяйка отсчитала ровно ту сумму, которую был должен постоялец, не взяв ни гинеи больше. А мальчишка из чистого любопытства забрал себе свёрток с бумагами...
Перечислением содержимого сундука Луис закончил чтение. На короткое время стало тихо, все осмысливали услышанное.
Мэгги отреагировала первой:
- Это, конечно, будет психологический роман, как у ... – она не успела сказать, как у кого, Луис ее перебил:
- Нет, мама. Никакой психологии. Никаких таких раздумий и самоанализа. Только действие, действие и действие.
- Но надеюсь, ведущую роль в твоем романе займёт женщина? Как в жизни? – полуутвердительно предположила Фанни, глядя на мужа.
- Никаких женщин. Это будет книга о пиратах. Настоящих пиратах. Ты когда-нибудь слышала, чтобы пираты, вместо обсуждения захваченного золота и другой добычи, рассуждали о женщинах?
- Не знаю, никогда не встречалась с ними. Кстати, добычей может стать и женщина. Которая дороже золота.
- Слушай, Луис, - вмешался Томас, - понятно, что твоя Фанни не разбирается в пиратах. Но я-то знаю о них всё! Так вот, хочу тебя поправить. С сундуком ты малость дал маху. Мне хорошо известно, что должно быть в сундуке настоящего морского волка. Начну с того, что на крышке обязательно каленым железом выжигают первую букву имени владельца. В данном случае, это «Б». А если откинуть крышку...
И Томас уверенно стал перечислять.
- В пропахшем табаком и дегтем вместилище на самом верху лежит новый, старательно вычищенный и выутюженный костюм – парадная одежда, на всякий случай. А уже под ним куча самых разнообразных предметов: квадрант [прибор для измерения высоты небесных тел], жестяная кружка, несколько кусков табаку, две пары изящных пистолетов, слиток серебра, старинные испанские часы, несколько безделушек, не слишком ценных, но преимущественно заграничного производства, два компаса в медной оправе и пять или шесть причудливых раковин из Вест-Индии. На самом дне – старый шлюпочный плащ, побелевший от соленой воды у многих прибрежных отмелей. И вот если поднять его, вы увидите, наконец, холщовый мешок, наполненный золотыми монетами. А в твоем варианте – еще и какие-то бумаги.
- В этих бумагах всё дело, - заметил Луис. – С них и начнется настоящее действие. Спасибо тебе за сундук, я обязательно внесу в текст всё, что ты описал.
- А когда продолжение? – тут же вклинился Ллойд, готовый слушать без перерыва.
Луис улыбнулся:
- Сначала его надо написать. Если всё будет в порядке, то завтра.
Мэгги поднялась, вздохнула и обратилась к сыну:
- Наше чтение немножко затянулось, хотя, если честно сказать, я получила удовольствие. Но уже поздно, тебе пора отдыхать. Да и нам всем тоже.
- Сейчас, мама. Я посижу еще пару минут у камина.
Комната опустела.
Оставшись один, Луис задумался. Совсем недавно у него возникла мысль – написать что-нибудь занимательное для мальчишки, чтобы он не скучал в незнакомом городе. А в итоге может получиться стоящая вещь. Он усмехнулся про себя: спасибо Фанни. Если бы она не появилась в его жизни, не было бы и ее сына, Ллойда. Как хорошо, что он ее встретил тогда, в сентябре 1876-го…
2.
В то лето он путешествовал по Франции. Прошли c другом довольно большой кусок на каноэ. И остановились в деревушке Грез-сюр-Луан. Он мельком побывал здесь в минувшем году, и почему-то его опять потянуло сюда. Это так говорится – «деревушка». А на самом деле – замок и церковь 12 века и мост 14-го. Но главное - в этом удаленном от Парижа уголке собирались на этюды беззаветно преданные кисти и краскам энтузиасты - чуть ли не со всего мира. И среди них его двоюродный брат Боб. Правда, о прибытии родственника в тот осенний день он не знал.
Луис подошел к окну неприхотливого одноэтажного здания местного отеля .Оно было открыто, на улицу доносились голоса. Недолго думая, он подтянулся и ловким движением впрыгнул внутрь. Такое неожиданное появление гостя было встречено присутствующими с шумным восторгом. Помещение это оказалось столовой, и народу в ней хватало. Боб стал знакомить брата с художниками. Звучали страны: Англия, Франция, Норвегия, Германия, США, Ирландия, Шотландия. 16 рукопожатий. В итоге, диспозиция сложилась так: мужчин вместе с Луисом - 17, женщин - юная девушка Белла и ее мама. Луис сел возле мамы, Фанни.
Бэлла в свои восемнадцать могла бы стать моделью для каждого, и не только моделью, поэтому нет смысла уточнять, куда были направлены взгляды мужчин. Но и Фанни не страдала от недостатка внимания. А с Луисом случилась странная вещь - то, что бывает иногда с творческими личностями: он влюбился с первого взгляда. Это особый вид любви, для которой не играют никакой роли возраст, внешний облик и другие мелкие детали. Например, то, что Фанни замужем.
Изящная фигура - да, было такое, но кудрявые черные волосы выпадали из образцового идеала красоты: он требовал быть блондинкой. А она, к тому же, вела себя на равных с мужчинами в этом космополитическом месиве - так же, как они, пила и курила, и высказывала свои мнения открыто и прямолинейно.
Луис проводил ее в Париж, где она тогда обитала. На следующий год они встретились снова по той же схеме - сначала Грез, потом французская столица. Но теперь и юный шотландец поселился в этом городе. И нет ничего удивительного в том, что в итоге они стали любовниками.
Луис посчитал нужным сообщить родителям о появлении в его жизни Фанни. Конечно, это не было бодрое письмо, вроде такого: привет, папа и мама! у меня всё в порядке, сплю с замужней женщиной, иностранкой, на десять лет старше меня, матерью двоих детей, не имеющей особых средств к существованию. Такой привет от единственного сына мог бы и к инфаркту привести. Нет, конечно, информация была краткой, и получатель письма, отец, понимал, что высказанная одновременно просьба насчет денег, имеет под собой основания. Он не поленился съездить в Париж, разобрался в ситуации на месте и принял всё, как есть. Но денег пока не дал.
Стойкие защитники нравственности могут задать естественный вопрос: а где же муж кудрявой дамы? Ответ уведет нас на северо-восток США, в Индианаполис, штат Индиана.
Там, 4 декабря 1857 года состоялась свадьба Фанни и Сэма Осборна. Невесте было семнадцать, жениху двадцать. Сэм, высокий, красивый блондин, служил частным секретарем у губернатора штата. Через год у них родилась дочь Изабель - Белла.
Когда в 1861-м грянула Гражданская война, Сэм записался в армию северян, но выдержал только шесть месяцев. После чего отправился сначала в Калифорнию, а оттуда в Неваду искать счастья на шахтах, где добывали серебро. Вслед за ним туда приехала Фанни с дочкой.
Обстановка, в которую они попали, представляла собой обычный лагерь старателей. Мужское общество, прямой контакт со всеми выкрутасами природы, отсутствие привычных условий быта. Фанни, однако, быстро вошла в эту жизнь - готовила еду на костре, использовала блестевшую сковородку вместо зеркала, научилась скручивать сигареты и обращаться с оружием. Обстановка усложнялась тем, что на полсотни мужиков было всего семь женщин.
Казалось бы, именно с этим у Сэма проблем не возникало, но… Пути господни неисповедимы. Вроде бы, примерный муж - он находил себе очередную спутницу и исчезал с ней на несколько дней.
Серебра в тех шахтах было с гулькин нос, давно всё выгребли. И однажды Сэм решил отправиться в индейские резервации, где, по слухам, можно было найти золото. Уехал - и пропал. Кто-то заявил, что есть точные сведения: на Сэма напал медведь гризли и загрыз его до смерти. Версию приняли, и Фанни, уже в статусе вдовы, покинула лагерь и устроилась в Сан-Франциско - шить модную одежду на французский лад. Тоненькая, похудевшая, она действительно была похожа в то время на француженку.
В доме, где она снимала квартиру, жил также приятный молодой человек, англичанин, банковский клерк. Вскоре отношения между ним и Фанни стали очень, очень теплыми. Поэтому, когда в один прекрасный день наружная дверь отворилась, вошел высокий мужчина и, взяв Беллу на руки, сказал: “Здравствуй, дочка!”, клерк был несколько озадачен. А Сэм, как ни в чём не бывало, поинтересовался, скоро ли будет обед.
В общем, у Фанни родился сын, Ллойд. Кто его отец, можно только предполагать. Сэм купил коттедж в Окленде, соседнем с Сан-Франциско городе, и перевез туда семью. Там родился еще один сын. Тем не менее, в пошатнувшемся союзе наших героев появилась серьезная трещина. А пока Фанни с дочкой увлеклись изобразительным искусством, и в 1875-м мама с тремя детьми укатила в Европу. Сначала в Антверпен, потом в Париж. Сэм присылал деньги. Откуда он их брал, не знает никто. Неожиданно заболел самый младшенький, и скончался - от туберкулеза. Денежная помощь почти сразу прекратилась. И вот тут, как нельзя более кстати, в Грез-Сюр-Луан в окно отеля, где собрались художники, впрыгнул Роберт Луис Стивенсон...
… Роман раскручивался не так быстро, как хотелось бы Луису. Фанни оказалась как бы в подвешенном состоянии - тут любовник, там муж, а денег нет ни тут, ни там, И она принимает решение вернуться в Америку. В августе 1878-го она уезжает в Сан-Франциско.
Стивенсон полностью поглощен литературными делами. Вышла его первая книга. Он работает над второй, пишет статьи и эссе для журналов. В июне 1879-го публикуется его “Путешествие с ослом” (их в пути было двое - он и осел, нагруженный походным багажом). А в августе - неожиданная телеграмма из Сан-Франциско. Она не сохранилась, но, скорее всего, Фанни писала о своей болезни и просила приехать.
Как бы то ни было, не поставив в известность родителей (правда, оставив им письмо), Луис тайно купил билет 2-го класса на пароход “Девония” и 7 августа отбыл в Нью-Йорк. Все письма ему он попросил Боба направлять на имя бойфренда Беллы в Калифорнии и никому этот адрес не давать, “даже самой королеве”.
Тут надо заметить, что термин “мужчина в расцвете сил” никак бы не подошел смелому влюбленному на пороге его тридцатилетия. Он выглядел худым, доктора спорили о его легких: одни говорили “склонность к воспалениям”, другие - туберкулез. Так что океанский вояж не прибавил здоровья Стивенсону, наоборот, он его сильно изрешетил. Но он и здесь трудился. Большую часть пассажиров составляли эмигранты. Они мечтали о новой жизни, надеялись на удачу. С ними было интересно разговаривать, и, конечно, их рассказы начинающий писатель заносил в дневник. Позже из них сложится книга “Эмигрант-любитель”.
Из Нью-Йорка Луис поездом отправился в Сан-Франциско. Через всю Америку, две недели в пути. Опять масса любопытнейшего материала для уроженца Шотландии - и внутри вагона, и по обе стороны от рельсов. Столько исписанной бумаги! Но… на вокзальный перрон он вышел, шатаясь… думал, что отлежится… ведь уже достиг цели…
И узнал, что Фанни в городе нет, она уехала к сестре, в Монтерей…
Монтерей, Монтерей… когда-то старая столица Калифорнии… грунтовая дорога к нему из Сан-Франциско идет вдоль берега Тихого океана… с перевалами… 200 километров на юг…
Один, верхом на лошади, без передышки, Стивенсон пустился в путь. В
прибрежных горах, не доехав восемнадцати миль до города, он почувствовал себя совсем плохо и две ночи пролежал под деревьями. Его нашел старый охотник на медведей. Наклонился над ним - незнакомец еще дышал, но был без сознания. С помощью совладельца фермы, он перевез его к себе на ранчо ангорских коз. Луис пролежал там немало дней, пока к нему не вернулись силы. "Это был странный и мучительный отрезок моей жизни, - писал он другу в доверительном письме. - Согласно всем правилам, смерть казалась неизбежной, но спустя некоторое время мой дух снова воспрял в божественном бешенстве и стал понукать и пришпоривать мое хилое тело с немалым усилием и немалым успехом".
В Монтерее он снял номер в отеле. С Фанни виделся всего пару раз. Она выздоровела и, пока суд да дело, перебралась в коттедж в Окленде, чтобы разобраться с мужем и со сложными семейными отношениями. К декабрю 1879-го Луис, наконец, оправился от немочи настолько, что смог последовать в том же направлении, в Сан-Франциско.
Он поселился в доме № 608 по улице Буш. Поставил себе задачу жить на 45 центов в день. Утром на соседней улице Пайн заходил в закусочную. Дымящаяся чашка кофе, свежая булочка и кусочек масла - всё это исчезало мгновенно. А стоило-то всего 10 центов. Потом три-четыре часа напряженной работы. Иногда застывал, одолеваемый тяжелыми думами о неопределенности своего положения. Что с ним будет? С грустью смотрел на единственную пару своих ботинок, давно просившихся в ремонт. Хозяйка-ирландка никогда не представляла себе, что писатели могут быть такими бедными. Добром это кончиться никак не могло. Настал март, и он слег.
Сквозь полузабытье он услышал мерные шаги на улице и понял - это Смерть прогуливается вдоль окна, выбирая момент, когда его забрать. Не удалось в Монтерее, удастся здесь. Он лежал с опущенными веками, не видя ничего вокруг, и сквозь плывущее сознанье ощутил какое-то прикосновение. Всё, обреченно подумал он, и открыл глаза. Его держала за руку та, о которой он мечтал, ради которой приехал в Америку. Уже свободная - как раз накануне она развелась, наконец, со своим Сэмом.
Потихоньку, с помощью дежурившей у постели Фанни, Луис выкарабкался, и 19 мая 1880 года их обвенчали в Шотландском пресвитерианском обществе - было такое в Сан-Франциско. Отпраздновали это событие дома у священника. О себе Луис заметил, что он в тот момент больше походил на мешок с кожей и костями или на эмблему смерти, чем на жениха.
Теперь их, как и любых приличных молодоженов, ожидал медовый месяц. Солнце светило ярко, гроз не предвиделось, потому что еще в апреле пришло письмо от отца с приятной новостью: Луис может рассчитывать на 250 фунтов стерлингов в год. Друзья посоветовали им отправиться в Napa Valley - долину с изумительным климатом, для человека с больными легкими настоящий рай. И всего-то в 90 километрах от Сан-Франциско.
Так и сделали. На поезде доехали до Калистоги, важнейшего городка в долине. Оттуда в экипаже - до подножья горы Св. Елены. На ее склоне, недалеко от шахты, где не так уж давно добывали серебро, стояла заброшенная хибара с выбитыми стеклами и безо всяких удобств. Она и стала для них отелем-люкс. Окна завесили тканью, прибрали, устроили мягкое ложе. Утром первым вставал муж. Он варил кашу и кофе, а после завтрака передавал бразды правления жене. В лавке, расположенной внизу, возле дороги, можно было купить продукты и предметы первой необходимости.
“Медовомесячники” гуляли по окрестностям вчетвером - двое взрослых, сын Фанни - Ллойд и собака. Луис ежедневно принимал солнечные ванны, устроившись на крыше голышом. И, разумеется, писал. Из наблюдений, бесед с местной публикой, из их собственного оригинального быта впоследствии сложилась книга.
Через два месяца, в августе, они сказали своей хижине “гуд бай!”. Пароход из Нью-Йорка держал курс на Ливерпуль, в Европу.
3.
Хорошо дома! С родителями Луис быстро помирился, тем более, что Фанни понравилась и отцу, и матери. Но долго оставаться в Эдинбурге было никак нельзя, шотландский климат - далеко не подарок. Врачи настоятельно рекомендовали Швейцарию. И молодожены их послушались.
Знаменитый Давос сулил прекрасное состояние тела и души. Здесь они провели первую зиму. Неизвестно - то ли год выдался неудачный, то ли горный воздух в чём-то провинился. Фанни всё время болела. Луис чувствовал себя немного лучше, однако работать толком не мог. Он и так был тонкий, как тростинка, а тут еще больше похудел. Одним словом, ни радости, ни удовольствия. И всё же на следующую зиму они опять поехали в Давос. На сей раз - более чем успешно. Тут, в 1882-м, Роберт Луис Стивенсон закончил начатый ранее роман “Судовой повар”, который обсуждал год назад со своими родителями. Только теперь он назвал его иначе - “Остров сокровищ”.
А потом их позвала к себе Франция. Еще были свежи воспоминания о встрече в Грезе, о друзьях, об особой атмосфере, пропитанной духом творчества. Правда, не забывая о своих болезнях, они на сей раз предпочли юг. Марсель. Ницца. И надо же, чтобы судьба-злодейка подставила им подножку и обрушила на этот кусок южного берега эпидемию тифа. Пришлось бежать. Луису удалось найти отличную замену - деревянный домик-шале La Solitude в городе Hyeres, старейшем курорте на Французской Ривьере. В нём они прожили шестнадцать месяцев.
На русском название города звучит как Йер. И этот Йер - настоящая Мекка для людей пишущих. Всё здесь располагало к созданию шедевров. Оригинальное архитектурное решение застройки - здания, расположенные вокруг стоящего на холме замка Сен-Бернар. Рядом с ним - сосновый лес, а ниже, на огромной площади - пальмовые рощи. Летом публику ублажала жаркая средиземноморская погода, плавно переходившая зимой в умеренную. Что тоже совсем не плохо.
Незадолго до кончины Луис признался: “Я лишь один раз был счастлив в своей жизни, и это было в Йере”.
Впрочем, говорить о полном счастье не приходится. Когда его, больного, бил сильный кашель, он часто сопровождался горловым кровотечением. Привыкший, однако, к проделкам своего организма писатель не унывал и обозвал того, кто пускал ему кровь из легких, “Кровавым Джеком”. И вот этот бодрый малый, постоянно сражающийся с внутренним Джеком, как бы между делом, между Швейцарией, Шотландией и Францией, выпускает в 1882-м году “Новые арабские ночи”. Естественно, с оглядкой на Шехерезаду и “1001 ночь”. Но абсолютно современные.
В сборнике два блока, каждый из которых состоит из трех новелл. Первый называется “Клуб самоубийц”. Флоризель, принц Богемский, в сопровождении своего шталмейстера, молодого офицера Джеральдина, однажды, гуляя по вечернему Лондону, зашел в какой-то кабачок. Посетителей было много, но вошедший вскоре после них молодой человек с двумя подносами вёл себя странно - он бесплатно раздавал всем сидящим за столиками пирожные. Флоризель разговорился с ним, и тот сообщил, что он несчастен и собирается уйти из жизни. Принц подыграл ему, сказав, что он и его спутник тоже несчастны. В ответ молодой человек пригласил их в “Клуб самоубийц”.
“- Клуб самоубийц? -- повторил принц. - Это что еще за штука?
- Сейчас расскажу, -- сказал молодой человек. - Мы с вами живем в век
комфорта <...> Но - железные дороги успешнейшим образом разъединили нас с друзьями, поэтому пришлось изобрести телеграф - чтобы и на больших расстояниях люди могли общаться друг с другом. В отелях, например, завели лифты, чтобы людям не приходилось карабкаться какие-нибудь сто ступеней по лестнице. Жизнь, как вы знаете, всего-навсего подмостки, на которых каждому предоставляется возможность кривляться, покуда не наскучит. В системе современного комфорта недоставало лишь одного усовершенствования: пристойного и удобного способа сойти с этих подмостков. Иначе говоря, черного
хода на свободу, то есть, потайной калитки в царство Смерти.
Этот-то ход, <...> эту калитку и открывает нам Клуб самоубийц.”
Заинтересовавшись Клубом и гадая, какой там способ придумали, принц и его спутник попадают в смертельную ловушку.
А дальше… дальше - по тексту.
Название второго блока новелл - “Алмаз раджи”.
“Счастливый случай и некое влиятельное содействие помогли Гарри получить
после постигшей его тяжкой утраты место личного секретаря у сэра Томаса
Венделера - генерал-майора и кавалера ордена Бани. Сэр Томас был человек
лет шестидесяти, шумный, самоуверенный и властный. По какой-то причине, за
какую-то услугу, о которой нередко ходили сплетни, тут же, впрочем,
опровергавшиеся, кашгарский раджа подарил этому офицеру шестой по величине
алмаз на свете. Такой дар превратил генерала Венделера из бедняка в богача и
сделал скромного и никому не известного служаку одним из львов лондонского
света. Владельца индийского алмаза радушно принимали в самых избранных
кругах, и нашлась некая молодая, красивая особа хорошего рода, у которой
возникло желание завладеть этим…”
Короче, тоже очень интересная история.
В 1883-м вышло первое издание “Острова сокровищ” под псевдонимом “Капитан Джордж Норт”, а вслед за ним - второе, уже под настоящим именем автора. И к Стивенсону пришла мировая известность. Казалось бы, теперь уже можно спокойно жить-поживать в Йере, наслаждаться лесом и морем и выдавать на-гора потрясающую продукцию. Тем более, что воображения шотландскому гению было не занимать. Но даже он не смог бы предугадать, что произойдет в недалеком будущем. А произошло вот что: в этот благословенный край явилась холера.
И снова - ноги в руки и бегом. Пусть на сей раз и не к целебным берегам, но зато к своим родным. Место, которое они выбрали на юге Англии, носило длинное название - Bournemouth. Но расшифровывалось оно просто: устье реки Bourne. В Бурнемауц только что провели железную дорогу, и он уже привлек внимание художников и писателей. Наверное, стоило бы там осесть - но как? Постоянные перемещения, съемные квартиры, невозможность закрепиться на одном месте - вся эта чехарда никак не способствовала укреплению здоровья и Фаины, и Луиса. И тогда его отец, Томас, сделал, как он написал в сопроводительном письме, несколько запоздалый свадебный подарок - прислал деньги, чтобы купить собственный дом.
Они нашли то, что им нужно, в западной, скалистой части города. Фанни назвала их новое жилище Sea View - Вид на море. Но Луис изменил его на Skerryvore - именно таким было имя самого высокого в Шотландии маяка, оборудованного инженерами из семейства Стивенсонов. А перед входной дверью Луис установил модель этого самого маяка и каждый вечер зажигал в нём огонь. Романтично…
Впрочем, в книгах, вышедших из-под его пера под негромкий шелест морской волны, только раз аукнулась романтика - в “Принце Отто”. А еще были “Новейшие арабские ночи”, “Похищенный”, но самой главной стала “Странная история доктора Джекила и мистера Хайда”. Просто так, для информации: начиная с появления кинематографа и до сегодняшнего дня эта вещь экранизирована более 60 раз.
...Как добро и зло могут мирно соседствовать в одном и том же человеке? Такая мысль завладела Луисом в 1885-м году, когда очередной приступ болезни уложил его в постель. Собственно, она волновала его и раньше, но сейчас она зазвучала особенно настойчиво в воспаленном мозгу и потребовала действий. Не обращая внимания на температуру, больной пристроился у стола и писал, писал, писал, не отрываясь. Через три дня он выложил перед женой рукопись, на которой четко выделялось заглавие: “Странная история доктора Джекила и мистера Хайда”. Он всегда давал Фанни новую вещь для ознакомления и прислушивался к ее мнению.
Закончив чтение, его беспристрастная критикесса произнесла:
- Ты подаешь эту историю под неверным углом зрения - как прямолинейный рассказ, а надо бы - как аллегорию.
Вернула мужу рукопись и ушла в город по своим делам. Когда она возвратилась и зашла в комнату, Луис сидел на кровати с термометром во рту. Он молча указал на свежую кучку пепла в камине - это было то, что осталось от рукописи. Но он не ограничился тем, что сжег только что написанную повесть. За следующие три дня создал новый вариант и предложил его в журнал. А там издатель решил по-своему и, не мешкая, выпустил творение Р.Л. Стивенсона отдельной книгой. Часть тиража в твердой обложке, часть в бумажной - дешевой.
Блестящие отзывы в критических статьях были убедительно подтверждены читателями. В первые шесть месяцев разошлось 40 тысяч экземпляров - не только среди элитных любителей чтения, но и среди широкой публики.
4.
В 1887-м умер отец Луиса. Серьезная потеря - Томас активно поддерживал литературные опыты сына. Но в то же время уход из жизни главы семьи сделал сына финансово независимым. Теперь можно было подумать об эффективности следующего шага в борьбе с болезнью. Европейские и американские попытки найти лечебный оазис успеха не имели. Оставалась, пожалуй, лишь одна, интересная, но до сих пор еще не испробованная площадка, - острова южных морей. Уже само название звучало заманчиво, подогревая постоянную тягу Луиса к приключениям, к встречам с новым, незнакомым.
Решение было принято. Их ждал сложный путь. Стартовать предстояло из порта на североамериканском побережье. А дальше… а дальше маршрут сложится сам собой.
27 августа 1887 года, в Лондоне, на борт парохода Ludgate Hill ступила группа из пяти человек. Роберт Луис Стивенсон (RLS, как его часто называли), уже широко известный автор - в надежде найти себе, наконец, климатический рай. Его любимая жена Фанни - с сожалением расставшаяся с Бурнемацем, где успела вырастить милый садик. Ее сын Ллойд - недавно ему исполнилось 19, он бросил учебу в университете, поскольку литература притягивала его куда более сильно, чем наука. Он мечтал купить новейшую пишущую машинку и ринуться в дебри словотворчества под крылом знаменитого отчима. Четвертым членом этой команды была Мэгги, вдова, мать RLS. И последняя в группе - служанка Валентина, после родной южной Франции познавшая уже английский стиль жизни и теперь готовая принять американский.
Среди привычного набора чемоданов выделялся один, не совсем стандартный предмет багажа - ящик шампанского. Подарок Луису от его друга, Генри Джеймса, - чтобы не очень скучали в длительном путешествии. Джеймс в эти годы становился выдающейся фигурой англоязычной литературы. Его роман “Женский портрет” пять лет назад уже стал мировым бестселлером.
Судно, на котором Стивенсоны отправлялись за тридевять земель, не являлось фешенебельным океанским лайнером. Более того, они решили именно на этом этапе малость сэкономить. Так что их корабль проходил по категории грузопассажирских. Первый сюрприз новоявленным мореходам преподнесла остановка в Гавре. Здесь на палубу погрузили группу лошадей и веселую компанию обезьян. Они предназначались для одного из американских зоопарков.
“Я получил даже большее наслаждение, чем ожидал, от нашего удивительного плавучего зверинца, - писал Луис Генри Джеймсу. - Жеребцы стояли, словно загипнотизированные движением, глядя сквозь ворота на наш обеденный стол, и дружно моргнули, когда тарелка с грохотом полетела на палубу и разбилась. А обезьяны в своих клетках выпендривались одна перед другой”.
В Нью-Йорке Стивенсон сразу оказался в кольце почитателей – как-никак, европейская знаменитость. Интервью, встречи. Издатели журналов наперебой предлагали ему немалые суммы за еженедельные колонки, за 12 статей в год на любые темы, за будущую книгу и так далее. Луису, для которого Штаты были всего лишь временной остановкой, все эти предложения, равно как и новые американские друзья, начали надоедать.
Фанни, между тем, укатила в Калифорнию - повидаться с родственниками, а заодно присмотреть подходящий транспорт для продолжения задуманного ими маршрута. Прощальный вечер в Нью-Йорке Луис провел с Марк Твеном. Сидя на свежем воздухе в Вашингтон-Сквер, они всласть наговорились о своих чисто профессиональных делах и интересах. После чего RLS отправился в Сан-Франциско.
Яхта Casco, выбранная Фанни, должна была устроить ее семейство по всем параметрам. Около 30 метров длиной, быстроходная, роскошно оборудованная. Единственная загвоздка - владелец был скептически настроен по отношению к шотландскому писателю: все эти известные авторы немного чокнутые, сдашь ему судно в рент, а он еще какой-нибудь фокус отмочит. К тому же, окружают его странные люди, например, среди них старая женщина, ей уже 58, а вдруг она помрет в пути?
Однако, после продолжительной беседы с автором “Острова сокровищ”, владелец с большим удивлением убедился в том, что его собеседник - человек разумный и даже чувствительный. Сговорились: рент на полгода, по 500 долларов в месяц, плюс все путевые расходы и ремонт. А яхту поведет ее нынешний капитан, работающий у хозяина.
Вообще-то, была еще одна (кроме поиска климата) причина, почему RLS, покинув твердь земную, ринулся в неустойчивую и необъятную, качающуюся под ногами водную стихию. Причем, причина парадоксальная - Луис воспринял нагрянувшую славу как обременительное ярмо. Он привык к свободе - мыслить, творить, вести себя так, как он считает нужным. Слава же требовала соблюдать некие условности, она подстерегала за каждым углом и повергала его в депрессивное состояние. Зато в океане - тишь да гладь да божья благодать: куда ни глянь, лишь вода и свежий ветер. А для разнообразия еще немножко разбросанных на тысячи миль друг от друга кусочков суши. И всюду можно оставаться самим собой.
Casco покинула Сан-Франциско 28 июня 1888 года. Через месяц они достигли Маркизских островов, пройдя почти пять тысяч километров, а оттуда прибыли на Таити - еще 1400 км. Стивенсона интересовало всё, что связано с местным населением, - особенно языки и традиции. Это была так называемая Французская Полинезия. Уже в течение ряда лет за владение маленькими островными государствами посреди Тихого океана спорили великие державы. Оно и понятно - важный плацдарм.
Таити послужил путешественникам первым привалом. Приятно походить по земле, позагорать, поплавать и возвращаться в комнату, которая не качается. Тем более, что следующий водный переход опять исчислялся в тысячах километров.
В январе 1889-го закончился срок, на который была зафрахтована Casco. Как раз к этому моменту семейство прибыло на Гавайи. Яхту отослали домой. Вместе со служанкой Валентиной. Обычная история из тех, которые происходят с девушкой на судне: роман с одним из членов команды. Никуда от этого не денешься. Их свадьба состоялась уже в Калифорнии.
А в Гонолулу, столице Гавайев, жила дочь Фанни, Белла. Ее муж проявил себя отличным художником, к нему тепло относился сам король. Кстати, нелишне напомнить, что здешние островитяне были уже не теми аборигенами, которые 110 лет назад съели Кука. Они стали культурными и правильно питались. RLS и Фанни подружились с королем Гавайев Калакауа и наследницей трона принцессой Каиулани. Чтобы не забираться далеко от океана, сняли домик рядом со знаменитым (сегодня) пляжем Вайкики - Waikiki. В те времена он был практически пустым. Тем лучше, никто Луису не мешал, и он закончил там свою повесть “Владелец Баллантре”.
Казалось бы, жизнь наладилась надолго, но шесть месяцев на Гавайях не принесли RLS успокоения. Его мать, Мэгги, возвратилась в Шотландию. У него самого пока не было четких планов на будущее. Но ясно было одно - оставаться здесь не имело смысла. Погода не такая теплая, как ожидалось, и чувствовал он себя неважно. С другой стороны, Луис понял, что остров этот слишком цивилизованный. Кареты с упряжкой лошадей, пыльные улицы, прибывающие точно по расписанию пароходы, газеты, электричество и даже телефон у короля.
Фанни тоже было немножко не по себе. Ей нравилась первобытная жизнь в тропиках, среди добродушных дикарей (как она называла их в письме). Правда, любая дорога отсюда - это снова качка и качка, а она страдала морской болезнью. И все-таки уехать пришлось.
Они взяли в рент очередную яхту, с симпатичным названием - “Экватор” - и двинулись в путь. На сей раз Фанни была единственной женщиной на этом торговом судне. Муж, еще четырнадцать мужчин в команде - и она одна. К Рождеству достигли архипелага Самоа.
Корабль пришвартовался в порту Апиа на острове Уполу. С первого взгляда всё выглядело симпатично. Острова небольшие. Жара не изнуряющая. Постоянно дует легкий ветерок. По уровню цивилизации здешнему населению далеко до Гавайев - так это же отлично! А отдельные проблески современного комфорта очень удобны. Например, из Апиа регулярно ходили почтовые пароходы в Сидней и Сан-Франциско. Что для Луиса послужило настоящим подарком - он мог отправлять созданные им произведения по всему миру.
В 1890-м RLS купил земельный участок в 4 километрах от Апиа - вверх по горе. По величине, скажем прямо, немаленький - около километра на полтора км. Пять ручьев в своем стремительном беге украшали ландшафт, им аккомпанировали несколько водопадов. Тут же мирно паслось полсотни коров. А вид с этой высоты открывался просто замечательный - на окружающие леса, горы, на порт, где стояли на рейде военные корабли. Да и участок назывался поэтично - Vailima, что на языке жителей Самоа, собственно, и значило: “Пять ручьев”. Луис принял фундаментальное решение: здесь будет его жилье, его резиденция.
Пока строили дом, его будущий хозяин отправился в Сидней. Собирался оттуда добраться до Лондона. а затем и до Эдинбурга. Навести порядок в делах, пообщаться. Но его внутренний Кровавый Джек тоже не дремал и наложил на вполне разумные замыслы вето. Когда в Австралии, после незапланированного постельного режима, он снова поднялся на ноги, было уже не до поездок. Пришлось вернуться на Самоа.
Дом получился удачным, в два этажа. Даже с камином. Понятно, камин в тропиках нужен как холодильник в Антарктиде. Но - климат влажный, вокруг вода, и, по-видимому, его использовали, чтобы быстро высушить одежду Луиса - с его легкими сидеть в мокром было опасно.
Итак, всё шло более-менее нормально, если не считать одного обстоятельства. С повседневными работами вокруг жилища и на плантации успешно справлялись островитяне. А вот нанять их обслуживать дом внутри - было совершенно невозможно. Слишком резко отличались культура и традиции местных жителей от европейских стандартов. В первую очередь, это касалось приготовления пищи. Скажите, ну разве человеку, родившемуся и жившему в Британии, можно было отказаться от сидевшего в крови расклада: завтрак с непременной для шотландца овсяной кашей; главное священнодействие дня - обед, в час пополудни, с мясом, картошкой и салатами; затем чай с тортом - где-то около 4-х - 5-ти, и завершающий финальный аккорд - ужин, где вслед за супом подавали рыбу, сыры, кофе! При том, что всегда и всюду бывали кухарки и рестораны. А тут возникла чуть ли не критическая ситуация - продукты есть разные, в том числе незнакомые, а готовить некому. Устраивая какую-либо встречу, Стивенсоны поначалу просили гостей приходить со своей едой.
В какой-то момент показалось, что проблема решена - наняли повара-немца, нашелся такой в Апиа. Увы, деликатесы германской кухни попробовать не удалось. Мало того, что повар оказался алкоголиком, так еще и лентяем. Распрощавшись с ним, Луис и Фанни набрали группу сообразительных аборигенов и стали их обучать тому, что не умели сами...
В то же время Фанни не ждала у моря погоды, и всё же научилась готовить вполне приличные блюда из того, что росло и паслось на островах. Луис не мог пропустить такого триумфа и в ноябре 1890-го с гордостью писал другу в Англию: на днях у нас был замечательный обед - тушеная говядина с картошкой, печеные бананы, горячие ломти только что испеченного хлеба и ананасы в красном вине!
В общем, жизнь наладилась - устойчивая, уверенная, обеспеченная. Связь с лежавшим у подножья горы городом осуществлялась самым надежным способом - на лошади верхом. Все комнаты большого дома были заняты - сюда, на Самоа, приехали и мать Луиса, Мэгги, и дочь Фанни, Белла.
RLS работал с удовольствием, энергично и вдохновенно, наконец-то у него были идеальные условия для творчества. Описывал впечатления от покоривших его оазисов цивилизации в бескрайнем Тихом океане. Написал “Катриону” - продолжение “Похищенного”. Взялся за новый замысел. В этом земном раю можно было жить и жить беззаботно долгие годы.
14 ноября 1894 года Луису исполнилось сорок четыре года. По этому случаю был устроен настоящий пир, в котором, кроме членов семьи и друзей, участвовали работники их обширного хозяйства и пассажиры двух кораблей, прибывших в Апиа. Чтобы гости не остались голодными, зарезали упитанную корову, 20 свиней, 50 кур и 17 голубей. К мясному и птичьему добавили фруктов - 800 ананасов и 200 больших связок бананов. Именинник находился в отличной форме, легкие его не беспокоили.
Третьего декабря Фанни проснулась с предчувствием, что должно произойти что-то нехорошее. Луис ее успокоил и посоветовал отвлечься от дурных мыслей. Как обычно, в первую половину дня он работал, а переодевшись к обеду, обнаружил, что Фанни всё еще не в себе. Чтобы поднять ей настроение, он принес бутылку фирменного бургундского. Стоя на нижней ступеньке лестницы, он разговаривал с женой, когда внезапно схватился за голову с отчаянным криком: “Что за страшная боль! Я выгляжу не странно?”
Фанни и слуга подхватили его и довели до кресла, где он сразу потерял сознание. Попытки привести его в чувство не дали результатов. Фанни на лошади поскакала в город за помощью. Прибывший вскоре доктор поставил диагноз: кровоизлияние в мозг. Через час, не приходя в сознание, Роберт Луис Стивенсон скончался.
На следующий день, 4 декабря, проститься с ним пришли сотни людей, его любили и уважали за нрав, за щедрость, за то, что был хорошим человеком. И вдруг - так неожиданно, так рано… Игра сыграна. Не надо больше искать приключений, не надо думать о новых маршрутах… И сюжетах... Он лежал, накрытый флагом Великобритании, некогда владычицы морей. Друзья подняли его и на плечах доставили к тому месту, которое он выбрал заранее для своего последнего пристанища. Оно не очень далеко от дома. Оттуда хорошо виден океан…
... Шли годы. Конечно, Луис и предположить не мог, что здесь, на Самоа, будет его музей. И еще разные музеи в городах, где он бывал. И будет всемирная слава. Школы его имени. Десятки фильмов по его книгам. Переводы на огромное количество языков. И что его портрет появится даже на деньгах. Сто лет спустя после его кончины, в 1994-м, Королевский банк Шотландии выпустил два миллиона купюр достоинством в один фунт стерлингов. На каждой - портрет Роберта Луиса Стивенсона, а ее серийный номер начинается с RLS.
Добавить комментарий