Если я чего решил, то выпью обязательно.
Хороший вопрос. Что мы там пьём – вопрос простой и сложный. Один скажет, что не пьём ничего. Другой скажет «почти ничего», и в этом «почти» вся суть ответа на этот вопрос.
Всё зависит от времени, места, условий, наклонностей и ещё много от чего. Тот, кто скажет, что в арктическом рейсе никто ничего не пьёт, будет прав, но не на все 100%. Да и понятие «пьёт» очень различно понимаемо. Выпивать бокал сухого вина ежедневно – полезно для организма по данным ВОЗ. И нет единого мнения по этому вопросу. Да и что для одного веселье без последствий, для другого событие с плохо переносимым похмельем.
Не берусь судить-рядить на эту тему – нет у меня ни данных, ни желания. Вылью только свои воспоминания и впечатления.
Первый рейс, а точнее, переход атомного ледокола «Ленин» за четыре моря из Таллинна в Мурманск в 1960 я помню до сих пор. В Таллинне мы делали размагничивание корпуса ледокола. Это делается для того, чтобы корпус судна не притягивал бы к себе магнитные мины, оставшиеся после Второй мировой войны. Во время строительства корпус судна, как любая железяка, намагничивается и при сварочных работах, и от магнитного поля Земли. В итоге корпус ледокола представляет собой магнит. В те времена размагничивание представляло собой сложный и долгий процесс с применением кабельных трасс, уложенных как внутри судна, так и снаружи. Сейчас судно, спущенное на воду на достройку, ставится параллельно стоянке на стапеле, но с прямо противоположной ориентацией. И магнитное поле Земли размагничивает корпус судна. Применяются и дополнительные меры.
Пройдя Датские проливы Скагеррак и Каттегат в Северном море, мы попали в мёртвую зыбь. Что это такое, словами описать трудно, надо на себе прочувствовать. После многодневного знакомства с мёртвой зыбью любое похмелье покажется лёгким недомоганием. Следует учесть, что ледоколы не имеют киля и внизу корпус судна как бочонок, и на волне ледокол «вытворяет» такое … Капитан впереди нас идущего (на всякий случай) ледокола спросил у нашего капитана (старшего в звене) разрешения зайти в норвежские шхеры и отстояться там: - У меня на борту только два «живых» человека: матрос на руле и я.
По приходе в Мурманск несколько членов экипажа нашего ледокола уволилось.
Ледокол «Ленин» стоял у причала большую часть времени, и экипаж жил «по-береговому». База, где стоял ледокол в Кольском заливе, ничем не была огорожена, и только у трапа стоял вахтенный матрос. Со временем появились служебные и технические здания и, конечно, забор с недремлющим оком ВОХРы. Но ни портфели, ни сумки не проверялись, и с собой можно было пронести всё что угодно. Многие из экипажа были жителями Мурманска и после вахт и работ ездили домой. Был и судовой автобус, курсировавший утром из Мурманска на базу и вечером с базы в Мурманск. Почти все работники Центрального отсека (ЦО), обслуживавшие атомную установку, не были местными, а «понаехали» из Обнинска, Москвы и Питера.
Вспоминается такой случай. Просит инженер-оператор ЦО идущего в город машиниста Ваню Зубилкина (наст. фамилия Андреев), отправить поздравительную телеграмму отцу в Ленинград. Ваня Зубилкин в конце застолья в ресторане обнаружил в кармане адрес, всё вспомнил и пошёл на почтамт – благо всё находилось в радиусе ста метров. Утром оператор спрашивает Ваню Зубилкина о выполнении просьбы. «Ты, скряга, - говорит Ваня, - дал только три рубля, а переводы принимают только с пяти рублей – пришлось своих два рубля добавлять». Отец оператора, профессор института, получив пять рублей в день рождения, сказал: «Кажется, у сына появляется чувство юмора».
В 1966 году ледокол «Ленин» пошёл на модернизацию в Северодвинск на завод «Звёздочка». Здесь экипаж также вёл береговую жизнь. Вот пример. Случился день рождения у механика Евгения Шолохова. Пригласил Женя ближних приятелей в кафе «Огонёк» (в народе – «Окурок»). Вместе с именинником их было восемь. Официант начала принимать заказы: один просит бифштекс, другой – ростбиф, один – цыплёнка-табака, а другой бифштекс с кровью по имени «англез». Дошла очередь и до виновника торжества. А Женя Шолохов отличался учтивостью и изысканностью манер. «Любезная, - говорит Женя, - вычеркни всю эту хренотень, что тебе надиктовали. Принеси восемь пузырьков водки и восемь салатов с селёдкой. А потом разберёмся».
Был Женя Шолохов знаменит и другим поступком. В то время Евгений уже вырос в должности до второго механика. А у «второго» в заведовании судовой катер, который надо держать в полной боевой готовности. Дело было в Арктике. Ледокол стоял на чистой воде и ожидал указаний из штаба морских операций, располагавшегося на Диксоне.
Сделал второй механик внешний осмотр катера и остался доволен. Надо проверить работу дизеля – тоже всё хорошо. А как поведёт себя катер на воде? Спустил Женя катер на воду, сам спустился в катер, запустил движок и отвалил от борта. Кому-то понадобился второй механик, а его нигде нет. Оказалось, что и катера нет – всё ясно: отчалил в сторону моря.
Вообще-то всегда, при любых условиях в море, на ходовом мостике есть вахтенный штурман, который следит за всем на верхних палубах. Но штурман просмотрел такую «мелочь», как спуск на воду судового катера. Посмотрел вахтенный штурман в бинокль, но ни вокруг, ни около ничего такого нет, что бы напоминало судовой катер. (Ещё Николай 1 говорил, что обширные размеры России – её проклятие.)
А Женя в катере прикорнул под журчанье родного дизеля, да и заснул. А катер идёт по курсу «как руль положен» и уже далеко отошёл. Хорошо, что государственная граница далеко, а то бы пришлось пограничников вызывать и огонь прицельный вести по изменнику, пытающемуся передать врагу секреты счастливой жизни.
Ледокол поднял «пары» и пошёл на поиски судового имущества в виде катера вместе со вторым механиком Евгением Шолоховым. Не прошло и трёх часов, как катер обнаружили и вернули судовое имущество на борт ледокола. Поднялся на борт и Женя Шолохов, но уже не вторым механиком, а третьим.
В произведениях о минувших днях вычитал я, что в английском военном флоте каждому моряку выдавалось 6,5 галлонов пива в день. Это чуть более 3,5 литров. Проще говоря – семь бутылок пива в день с добавлением небольшого количества рома. По другим сведениям, каждому моряку выдавался один галлон пива – более четырёх литров. Встают вопросы: при потреблении даже семи бутылок пива, когда же они работали? Может быть, у них было безалкогольное пиво? И при команде в 500 человек (на «Виктори» при Трафальгарском сражении экипаж составлял 800 человек) на судне водоизмещением 3500 тонн хватало ли места для хранения пороха и снарядов – всё должно было быть заполнено запасами пива и небольшого количества рома. И нескромный вопрос: каковы были очереди в гальюны?
Вероятно, начитавшись таких книг, руководство атомного ледокола «Арктика» в одну из навигаций постановило выдавать каждому моряку по две бутылки чешского пива. В месяц. Хочешь – сразу пей-напивайся, а можешь понемногу растянуть на месяц. Ту навигацию помнят только старожилы, и им, как и положено, никто не верит. (Публикую документальное фото).
Обязательно следует упомянуть о питьевой воде. Ранее, перед выходом в рейс, все питьевые цистерны заполнялись питьевой водой в Мурманске. После монетизации отношений в обществе гуманизация отошла далеко назад. И ледоколы в Арктику выходят с почти пустыми танками питьевой воды. Тонна воды в Мурманске стоит 3 рубля и таких денег руководство Атомфлота не может позволить тратить на моряков атомных ледоколов. «Сами себе наварите воды» - говорит начальство. На ледоколах мощные опреснительные установки и даже в душ подаётся не морская вода, а пресная. И Фёдор Конюхов говорит, что главным устройством на его судне является не двигатель, а опреснительная установка. Но об опреснённой воде поётся даже в известной песне «напился воды, воды опреснённой, не чистой». После опреснения в воду добавляют присадки и добавки, якобы делающие эту воду почти «родниковой». Но в это не верит даже помполит. Можно у завпрода купить ящик-два минеральной воды (если успеешь), но на четыре месяца всё равно не хватит. Потому «жри, что дают», или, точнее, «пей, что нальют».
Когда разрешали проносить на борт ледокола сухое вино, я иногда брал с собой литров десять домашнего сухого вина, которое мне привозил с Кубани мой брат Владимир. Но: пять раз в неделю я ходил в спортзал, после занятий в котором майку выжимать не надо было – вода, а точнее пот, капал на палубу. После душа я выпивал 150 мл. вина вдвое разбавленного водой. Но этого было не достаточно для восполнения дефицита воды в организме и приходилось добавлять «воды опреснённой». И при любом экономном расходовании вина, его хватало месяца на два. Но таких навигаций было мало.
Говорили, что в укромных местах (на ледоколе около тысячи помещений) народные умельцы иногда ставили бражку. Я этого не видел и бражку не пил, но «нет запаха без употребления» - всяко может быть.
На день рождения по записке капитана завпрод выдавал имениннику бутылку вина – «гуляй, рванина!». На такую ёмкость много не нагуляешь – друзей полпарохода, а приятелей - весь ледокол.
Официально разрешалось выпить на Новый год. Накрывались столы с праздничной закуской (без салата «оливье») и на столах стояло шампанское – одна бутылка на два человека. Вахта менялась не в 00 часов а в 23-00. Кают-компания и столовая команды объединялись в одно помещение, и персональных мест не было: кто где посмел – тот там и сел. Капитан произносил тост. Помню, как капитан Александр Ольшевский в праздничном тосте сказал, что адмирал Нельсон перед Трафальгарской битвой поднял вымпел: «Англия ждёт, что каждый исполнит свой долг». - И я надеюсь, - сказал капитан, - что и каждый из нас выполнит свой долг». - Перед Англией», - добавил я. Минут через двадцать капитан идёт поздравлять с Новым годом стоящих на вахте. Приходит и в Центральный пост управления (ЦПУ) в сопровождении завпрода с шампанским, деда Мороза и пары Снегурочек. Всё происходит торжественно и чинно.
В июле 2006 на ледоколе «Таймыр» палубная команда отмечала чей-то День рождения. Столом служил запасной якорь, находящийся на четвёртом мостике у грот-мачты. У якоря это штатное место. Он хорошо, по-штормовому, раскреплён, и его вес 7 тонн. К тому же – его никто не может украсть и даже перетащить на другое место. Принесли мангал и готовили шашлыки. Принесли настойку «Арктическую ядерную». Такие застолья бывают редкр: на свежем арктическом воздухе, на столе-якоре, да ещё и с «Арктической ядерной» - таким застольем не каждый может похвастаться.
О спирте, на флоте называемом «шилом», писать не буду. Это отдельная тема, много раз описанная в других очерках и рассказах.
Добавить комментарий