После длительного перехода из Одессы вокруг Африки из-за закрытия Суэцкого канала мы пришвартовались в Порт-Судане. В трюмах – различные грузы для ряда арабских портов в Красном море. Бригады грузчиков слаженно укладывают в сетки парашютов ящики с грузом.
Арабские крановые уверенно управляют перемещением груза из трюмов на берег, а портовый стивидор вместе с нашим матросом делают пометки в ведомостях выгрузки.
Тропическая жара и полное безветрие действуют изнуряюще на ребят из нашей команды, и мы стараемся не появляться на раскаленной палубе, находя убежище в надстройке, где кондиционер создает терпимую температуру. Но служба есть служба, и выполнять ее надо, несмотря на непривычную для нас жару. На палубе постоянно находится вахтенный электрик, зорко следящий за работой кран-стрел.
В случае остановки одной их них он тут же принимает меры по устранению неисправности. Это необходимо, так как простой бригады грузчиков из за поломки грузоподъемного механизма идет за счет судна, что для нас недопустимо. Грузоподъемный механизм заведование второго электромеханика, поэтому и мне приходится делать обходы внешней палубы и следить за работой вахтенного электрика и при необходимости оказывать ему помощь в ремонте.
Во время одного из обходов я заглянул на кормовую швартовую палубу. Мое внимание привлекла группа арабов, чем-то занимающихся на тумбе одного из командоконтроллеров швартового шпиля.
При моем приближении они дружно бросились к противоположному борту, что-то пряча под одеждой. Так как было полное безветрие, то, подойдя к командо-контроллеру, где только что были арабы, я почувствовал запах алкоголя. Озадаченный необычным поведением арабов, убежавших при моем приближении, я рассказал об этом встретившемуся мне на палубе вахтенному электрику Володе Пожилову. Реакция Володи на мой рассказ оказалась неожиданной. Он сказал, что в пятом трюме, который находится рядом с кормовой швартовой палубой, под верхним слоем груза находится груз бренди, адресованный на следующий порт.
Бренди – это советский коньяк. Так как название «Коньяк» запатентовано французами, то наши торговые фирмы при вывозе коньяка за рубеж не имели права называть его коньяком и называли «Бренди». Несколько значительных финансовых потерь из-за использования запатентованных другими странами торговых марок научило наших чиновников правилам патентования товара.
Одним из примеров нарушения запатентованной торговой марки Camel был случай отправки в одну из стран Африки судна, загруженного спичками. На этикетках спичек были изображены такие же верблюды, как и на всемирно известных сигаретах. При выгрузке спичек предприимчивые зарубежные дельцы подали в суд за использование чужой торговой марки. Суд присудил штраф, превышающий в несколько раз стоимость целого судна спичек, а груз был арестован. Выплачивать обозначенную сумму, чтобы вернуть груз, было невыгодно, и груз превратился в красивый костер…
Володя убедил меня, что оставить незамеченным воровство грузчиками бренди нельзя, так как нехватка груза алкоголя станет обязательно известна в пароходстве, а это ляжет пятном на экипаж теплохода, совершившего кражу и распитие бренди. Ведь никому не докажешь, что бренди похитили грузчики, а не экипаж теплохода. Надо поймать воров. На мой вопрос, как это сделать, Володя, бывалый моряк с многолетним стажем, спокойно ответил следующее:
Идем подальше от кормы и делаем вид, что не обратили на арабов внимания. Они обязательно следят за тобой и, если убедятся, что ты ничего не заметил, то снова соберутся на корме. Через полчаса мы с тобой, быстро двигаясь каждый с противоположного борта, поймаем на корме воришек.
План, предложенный коренным одесситом, много лет прослужившим сперва на военном крейсере «Красный Крым», а затем на судах Черноморского пароходства и прошедшим через самые различные жизненные ситуации, мне понравился, и мы приступили к его выполнению.
Неспешно обошли от кормы до носа и обратно, вокруг всех трюмов, из которых шла выгрузка, затем остановились в тени надстройки около пятого трюма и, закурив, наблюдали за грузчиками. Те принимали на берегу парашюты с различными грузами и грузили их на подъезжающие машины. Иногда на дороге вдоль борта судна появлялась арба с запряженными в нее волами или одинокие арабы, спешившие куда-то по своим делам. Мы обратили внимание на то, что у многих арабов на поясе висели кинжалы.
– Пора, сказал Володя. – Я иду по правому борту, ты по левому, и по моему сигналу – бегом на корму.
Я неспешно перешел к концу пятого трюма, делая вид, что внимательно наблюдаю за работой кран-стрелы, и по сигналу Володи бегом бросился на корму и увидел следующую картину. Компания арабов, что-то оживленно обсуждавших, собралась вокруг командо-контроллера. В руках у одного из них была бутылка бренди, и на плоской крышке командо-контроллера, служившей столом, стояли две банки из-под майонеза, наполненных коньяком.
Увидев нас, арабы бросились врассыпную и скрылись за кормовым стандерсом. Бутылка бренди и одна из банок полетели за борт, а вторую мне удалось перехватить.
– Но вот,– сказал Володя, – дело сделано, звони второму помощнику, отвечающему за груз.
Я снял массивную трубку телефона, висевшего на стенке стандерса, и позвонил на мостик.
Вскоре появился второй помощник капитана Борис, который, понюхав содержимое банки, сразу же определил ее содержимое.
Мы с Володей, посчитав инцидент исчерпанным, разошлись по своим рабочим местам, но, как вскоре оказалось, это было не концом, а только началом неприятного инцидента, участником которого я неожиданно стал.
Борис известил о случившемся полицейских, стоявших у трапа, и потребовал принятия соответствующих мер. Время приближалось к обеду, и я, закончив ревизию панели управления резервным дизель-генератором, поднимался по трапу из машинного отделения. Внезапно по громкой трансляции раздалась команда: «Второму электромеханику и вахтенному электрику прибыть к трапу!»
У трапа, где уже был Володя, кроме Бориса, было несколько полицейских. Борис объяснил нам, что сейчас начнется обеденный перерыв и все грузчики отправятся на берег. Наша с Володей задача – опознать распивавших коньяк арабов и указать их полиции. Многолюдный поток арабов спускался по трапу под громкий стук выбленок, сопровождавший их шаги. И вот мы увидели одного из наших клиентов, а затем другого, которых мы хорошо разглядели, когда они выбрасывали за борт бутылку и банку. Полицейские увели их. Но и это было началом неприятной истории, о которой я до сих пор вспоминаю с омерзением и сожалением о том, что мне пришлось принимать в ней участие.
Окончив обед, я прилег на диван в своей каюте, наслаждаясь прохладой кондиционера. Неожиданно по громкой связи раздалась команда мне и Володе прибыть в каюту капитана. Поднявшись на верхнюю палубу, мы оказались в просторном салоне капитанской каюты, отгороженной переборкой от спальни. В каюте кроме капитана находился какой-то полицейский. Капитан сказал, что нам необходимо отправиться в полицейский участок порта для дачи свидетельских показаний по инциденту. Я ответил, что готов выполнить требования портовых властей.
В разговор вмешался Володя, еще раз продемонстрировав свой большой жизненный опыт и находчивость истинного одессита. Он сказал, что идти в полицию опасно, у каждого второго араба на поясе кинжал, и наше путешествие в полицию может оказаться последним в нашей жизни, выразив это на чисто одесском жаргоне.
После эмоциональной речи Володи я тоже сказал, что на берег идти боюсь.
Мы с полицейским покинули каюту капитана, но ненадолго. При повторном вызове капитана в его каюте был уже не один, а несколько дюжих полицейских, и нам объяснили, что под такой представительной охраной нам ничего не угрожает. Нас отведут в полицию и приведут обратно под охраной. Нам ничего не оставалось, как отправиться в полицию.
Полицейские вместе с нами спустились по трапу и окружили нас плотным кольцом. В сопровождении этого «почетного» эскорта мы проследовали мимо штабелей различного груза, многочисленных складских помещений и оказались в небольшом дворике, образованном с одной стороны стенкой склада, построенного из рифленого железа, и забора с другой.
В конце двора располагалось здание полиции, куда нас завели. Проходя по двору, мы увидели двух опознанных нами арабов. К железной стене склада были приварены цепи, заканчивающиеся наручниками, наручники были надеты на запястья вытянутых в стороны рук арабов. Распятые под тропическим солнцем, прижатые к раскаленной металлической стене склада, арабы представляли собой ужасное зрелище.
Я пожалел, что впутался в эту историю. Ну, утащили грузчики бутылку, ну, распили ее. Кто меня тянул за язык рассказывать об этом Володе – председателю судового профессионального комитета, так рьяно ставшего на защиту чести судна?!
В небольшой комнате начальника полиции набилось несколько полицейских. На довольно сносном русском языке начальник попросил рассказать о произошедшем. На мой вопрос, откуда он знает русский язык, он ответил, что обучался в СССР. Наши слова один из полицейских заносил в протокол, записывая их непонятной арабской вязью не поперек листа, а сверху вниз. После окончания наших показаний в комнату ввели одного из арабов. После непродолжительного разговора между арабом и начальником полиции последний сказал нам, что арестованный все отрицает и мы необоснованно клевещем на него. Как мы можем доказать сказанное нами.
Я растерялся и не знал, что ответить. Но одесская находчивость и жизненный опыт Володи снова помогли.
– Пусть не гонит эту мульку,– сказал Володя. – На минуточку одень глаза на морду, и пусть он тебе дыхнет под нос. Начальник полиции понял основной смысл сказанного и заставил араба дыхнуть, после чего не потребовалось дальнейших доказательств.
И тут последовала отвратительная сцена зверского избиения несчастного араба. От отработанного удара начальника полиции араб с окровавленным лицом оказался в углу комнаты. Из угла его вытащили два здоровенных амбала-полицейских и заставили, как говорят в Одессе, «искать пятый угол», перебрасывая между собой, как мячик, мощными ударами тело несчастной жертвы. Не в силах выдержать это зверское избиение, я бросился между полицейскими, стараясь защитить грузчика. Избиение прекратилось, и начальник полиции спокойным голосом сказал, обращаясь ко мне:
– Вы подписывали правила поведения советского моряка за границей, где сказано, что вы не имеете права вмешиваться в дела другого государства. Мы разбираемся по законам нашей страны и не мешайте нам.
Выслушав эту тираду, я почувствовал свое бессилие и несовершенство нашего земного сообщества. Я вынужден был сесть на стул и наблюдать это истязание, пока несчастная жертва не замерла на полу комнаты. Окровавленное неподвижное тело араба вынесли из комнаты, а его место занял второй араб, подвергнутый такой же отвратительной процедуре допроса.
В сопровождении эскорта из нескольких полицейских мы были благополучно доставлены на теплоход. Вечером мимо судна по дороге, проходившей между портом и городом, проследовала арба, запряженная парой волов. На арбе сидели двое полицейских, а сзади прикованные к арбе цепями шли два наших окровавленных араба. Я спросил рядом стивидора, куда их ведут. – На городскую площадь, – ответил он. – Там установлена гильотина, на которой будут наказаны отступники Корана. За малое преступление осужденному рубят руку, а за большое делают секир-башка, отрубают голову. Они нарушили две суры Корана. В одной из них сказано: не укради. А во второй сказано, что первая капля алкоголя ведет в ад, а это огромное преступление перед Аллахом и подлежит суровому наказанию. Им сегодня отрубят головы...
Добавить комментарий