Давно собираюсь рассказать одну историю из моего далекого детства.
Происходящее в ней я вижу сейчас так ярко, будто и не было многих десятилетий между временем тех запомнившихся мне дней и сегодняшним днем…
...Мне 7 лет, через два месяца будет 8. Конец мая - начало июня. Мы с моей бабушкой живем на даче в Ольгино, снимаем комнатку в доме недалеко от Финского залива. А мама приезжает к нам по выходным (в то время воскресенье было единственным выходным днем).
В то довольно позднее утро буднего дня, кажется, это был вторник, я сидела у самой кромки воды залива и что-то строила из влажного песка. Вдруг в поле моего зрения, прямо у моего песчаного строения, возникли, как бы ниоткуда, мамины коричневые туфли на венском каблуке со шнурочками спереди. Вижу их как сейчас… Эти мамины туфли врезались в мою память…
У меня все холодеет внутри, сердце учащенно бьется, я боюсь поднять голову и признаться себе в том, что это- мамины ноги, и это она сама здесь. Полный ужас сковывает меня, а в голове проносится мысль: “Почему мама вдруг приехала неожиданно в будний день, она ведь должна быть на работе?”
Ответ на этот вопрос я как бы нутром своим чувствую, но не хочу принять очевидный факт: мама все знает. Продолжаю сидеть на корточках и придумывать разные безобидные причины маминого внезапного приезда.
Мама молча берет меня за руку и ведет в дом. Там она тихо говорит о чем-то с бабушкой, а я переодеваюсь. Также молча мама берет меня опять за руку и ведет на вокзал. Там мы сели на электричку и поехали в Ленинград. И вот, пока мы ехали, мама молча смотрела в окно, а я вновь прокручивала внутри себя всю ленту событий последних дней и проживала их вновь…
...Ленинград. Весна. Дурманящий теплый воздух – смесь запаха невской воды, мазута, прогретого солнцем асфальта и нескольких расцветающих деревьев на площади Труда около моста Лейтенанта Шмидта. Эти запахи вызывают во мне острое желание поскорее вырваться из этого городского каменного пейзажа на свободу, на природу, на дачу...
В то время я училась сразу в двух школах – общеобразовательной №259 и музыкальной.
Первый класс школы № 259 был мною уже окончен на все пятерки, а в музыкальной школе в мае прошел ежегодный весенний концерт учеников - пианистов первого класса, где я хорошо сыграла несколько пьес из цикла “Детский Альбом” П. И. Чайковского, а потом выступала с обязательным по программе школьным хором. Оставалось сдать всего один экзамен по сольфеджио, назначенный на понедельник утром. А консультация по этому предмету, прошедшая в четверг предыдущей недели, проводилась как репетиция экзамена: мы писали нотный диктант, отгадывали звуки и ритмы и на слух повторяли мелодии, сыгранные учительницей.
По дороге домой, после консультации в музыкалке, как мы называли школу, я с завистью видела девочек моего возраста с веселым беззаботным выражением лица, играющих в “ классики” на теплом асфальте, прыгающих через скакалку - и в моей голове вырисовывался отличный план действий по освобождению себя от этого никому не нужного экзамена по сольфеджио. Я ведь только что все прекрасно выполнила.
“ Ну, какая разница, был ли экзамен в четверг или будет в понедельник?”- думала я.
Поэтому, придя домой, я радостно сообщила маме и бабушке, что сдала экзамен по сольфеджио на пять. С этой минуты я сама полностью поверила в сказанное…
Ну а потом моя мама заказала грузовик для перевозки вещей на дачу на выходной день, т.е. на воскресение. И наступили радостные дни подготовки к переезду на дачу: складывали, паковали, обсуждали и т. д.
Наконец, настал долгожданный день. Утром в воскресенье в наш двор – типичный петербургский каменный колодец - торжественно въехал грузовик,
и мы начали сносить вниз вещи: раскладушки, стулья, складное кресло-кровать для меня, коробки с кухонной утварью, многочисленные сумки
и чемоданы с одеждой, обувью и постельными принадлежностями, включая
подушки и одеяла. Потом я гордо, как взрослая, вынесла собранные лично мною коробки с книгами, нотами (мама всегда и всюду, где мы отдыхали,
искала пианино для моих занятий и находила его в клубах и домах отдыха), настольными играми и игрушечной домашней утварью для создания разных интерьеров жилья.
Когда все вещи были погружены, бабушка села в кабину рядом с шофером, а мы с мамой устроились в открытом кузове наверху среди мягких вещей.
И вот наступил этот восхитительный момент! Грузовик трогается с места!
Я полна предвкушения летней дачной жизни и свободы, которая встречает меня благодаря придуманному мною плану.
Я радуюсь и ни о чем не помню. Все хорошо!
А вечером, после переезда на дачу, мы с бабушкой пошли провожать маму на вокзал. Я так не хотела расставаться с ней, что еле сдерживала слезы,
особенно, когда мама села в электричку, помахала нам рукой и уехала домой в Ленинград.
Я знала, что теперь мы будем ждать маму в субботу вечером и ходить с бабушкой на вокзал ее встречать. Я сразу начала представлять себе этот трогательный момент, когда мама будет выходить из электрички и мы бросимся навстречу друг другу…
Мои грезы как-то сразу рассеялись, когда электричка, которая привезла нас с мамой в Ленинград, подходила к платформе. Внутри у меня была пустота и безысходность…
" Мама молчит, но она откуда-то все знает,”- думала я.
Когда мы вернулись домой и вошли в нашу комнату в коммунальной квартире, на меня нахлынула такая тоска и печаль, что я начала просто рыдать и сквозь слезы говорить:
«Я больше не буду, я больше никогда так не буду».
Вид у мамы был очень серьезный и расстроенный. Мы сидели рядом на диване, она гладила меня и только спрашивала:
-Зачем ты это сделала?
Я плакала и рассказывала обо всем, что произошло. Мама молча гладила меня, а я никак не могла успокоиться. Наконец, мы обе встали с дивана и пошли кушать. Потом мама сказала:
- Завтра в 9 часов мы должны быть в музыкальной школе.
Я молчала. Мне было страшно…
Хорошо помню то утро, когда мы с мамой вошли в музыкалку. Там было поразительно пусто и абсолютно тихо. Обычно в учебное время на всех этажах были слышны доносящиеся из разных классов одновременно звуки фортепиано, скрипок, виолончелей, духовых инструментов. На переменах ученики с шумом перемещались по коридорам…
Я опять почувствовала тревожную пустоту внутри и какой-то липкий страх перед неизвестностью…
Мы подошли к классу сольфеджио, я постучала в дверь, а мама осталась в коридоре ждать меня. Моя учительница Ирина Константиновна пригласила меня войти и сесть. После некоторого молчания она спросила меня:
-Почему ты не пришла на экзамен в понедельник?
Мое нервное напряжение последних двух дней вылилось в поток слез, сквозь которые я начала искренне рассказывать о своем весеннем дачном искушении, о том, что я сказала маме будто сдала экзамен в день консультации и теперь можно ехать на дачу, так как я свободна. Выслушав мой рассказ, Ирина Константиновна спросила:
-Вика, ты понимаешь, что обманула меня и свою маму?
Я ответила: “Да.”
-Тогда,- сказала она,- давай начнем экзамен.
Примерно через полчаса учительница объявила:
- Сольфеджио ты сдала на пятерку, но я тебе ставлю четыре. Ты понимаешь почему?
Я кивнула.
-Иди отдыхай, поезжай на дачу, я тебя жду 1-го сентября. И позови свою маму, а сама посиди в коридоре. До свидания.
Через некоторое время мама вышла. Лицо у нее было спокойное.
-Поехали скорее в Ольгино. Мне еще надо успеть вернуться сегодня на работу.
...Прошли годы.
И вот я просто вспоминаю об этом: вижу влажный песок у воды, мамины коричневые туфли на венском каблуке со шнурочками и пишу эти строки...
Добавить комментарий