- Я, Мы – Иван Голунов! - скандировала толпа на Пушкинской площади.
Слова подкреплялись плакатами: «Свободу Ивану Голунову», «А если ты не журналист?», «Людям не всё равно!», «Закон не всегда справедлив!».
Омоновцы в сцепке по несколько человек входили в толпу и задерживали случайных. По периметру дежурили автозаки, чтобы озверевших от собственной внутренней свободы не потянуло вдоль Тверской. Молодые и беспечные раскидывали бутылки, цепляясь за ОМОН, за что получали дубинками по телу. Больно.
Кирилл пришёл работать в Росгвардию сразу после армии. Демобилизовался и уже на третий день отец по знакомству в ОМОН устроил. Тогда Кириллу было все равно – батя мент, а я чем хуже? В двадцать об этом не думают, в двадцать думают о том, как заработать на свадьбу с Леркой. Так и зарабатывал.
В этот день Пушкинская была полностью забита. Передвигаться и задерживать митингующих в толпе стало труднее. Несогласные осознанно оттесняли омоновцев, чтобы не мешались.
Сегодня Кирилл охранял улицу от протестующих.
- Кто этот такой Голунов? - Спросил у напарника, приоткрыв каску, чтобы подышать.
- Журналист какой-то. Посадить его хотят. Писал много лишнего. Вот наркотики подбросили.
- А зачем писал, если знал, что «закроют»?
- Может, и не знал. Работа у него такая – лишнее писать. А наша - вот тут стоять.
- А я бы тоже на митинг пошел, если бы тебе наркотики подбросили. Не правильно это как-то: он работу делает, а ему руки скручивают.
- Мне и не подбросят, – уверенно сказал напарник.
Внутри шлема раздался купольный звон и треск, словно, голова на две части раскололась. Кирилл обернулся. У ног валялась стеклянная бутылка из-под колы, а у подножья монумента стоял смелый в бейсболке и ржал в голос.
- Валим? - Махнул напарник рукой.
- Валим!
В четыре руки, вырываемый толпой мирный житель был скручен на асфальте лицом вниз, и уже через две минуты на подкошенных шел к автозаку. По верхам толпы пронеслось «менты-гандоны».
- Ну, что же вы все как звери какие-то, то бутылку бросите, то на фонарь полезете! Совесть-то иметь надо, – отчитывал задержанного Кирилл.
- Произвол творят, страну на колени ставят. Мы же, мрази, и за вас здесь стоим, – на подкошенных заползал в «бобик» задержанный.
- Вы стоите, а у нас смена идет. Вот так, завтра напишут во всех газетах, что омоновцы невиновных забирали.
Кирилл отряхнул форму от пыли, которая налипла, пока валил на землю неуёмного.
- Работа у нас такая – забирать. Журналисты пишут, а мы забираем. Писал-то он против кого-то, значит, был и тот за кого писал? Не бывает так просто: за и против.
Напарник ударил дубинкой по машине:
- Увози. Полный.
Автозак тронулся и поехал в сторону области по Тверской. Повёз митингующих исправляться.
- Люди против людей, – не мог смириться Кирилл.
Присматривался - с какой стороны можно врезаться, чтобы с меньшими потерями для них, чтобы не пострадали.
- Ребят, еще пятерых ведите, и поеду я. – Высунулся из окна водитель бронированного микроавтобуса.
Кирилл с напарником в сцепке ворвались в толпу и привели еще пятерых. Люди требовали свободы: женщины рыдали, цепляясь за омоновскую форму, а мужчины раскачивали машины, чтобы дать возможность вырваться задержанным.
- Менты – пидарасы! Менты - пидарасы! – скандировала толпа.
На Пушкинскую въехала машину с новым составом ОМОНа.
- Ну, всё! Смена закончилась. – Кирилл с легкостью прошел в обход толпы, обливаемый словесными помоями. Сел в полицейскую машину, которая привезла «новеньких» и поехал в сторону отделения. Рабочий день закончился.
Дома ждала Лерка и вечерние новости. По федеральным говорили: про незаконные митинги в центре Москвы и отважную работу Росгвардии. На «Дожде» шёл прямой эфир пикета в поддержку журналиста, которого хотели посадить в тюрьму за правду.
- И что, ты тоже бьёшь людей на этих митингах? – Лерка злилась. Читала последние новости «Медузы» и злилась.
- Если не соблюдают закон, то бью. Чаще - скручиваю и увожу в отделение.
- И ты считаешь это правильным?
- А я что виноват, что мужики слабые пошли – я его скрутил, а он уже ноет, что ударил. Ему просто надо отдохнуть.
- Людей незаконно сажают в тюрьму в этой стране, ты же понимаешь?
- Незаконно не бывает. Правда на стороне правосудия.
- А если бы я пошла на митинг, ты бы и меня бил?
- Если бы хулиганила и тебя бы бил, – улыбнулся Кирилл.
Не ударил бы он ее, конечно. Он столько денег на свадьбу потратил, полгода работал почти без выходных. Просто бы на митинг не пустил. Дома бы сидела вместе со своей гражданской позицией.
- А как же закон? – удивилась Лерка.
- А я по законам и живу.
Такая вот гражданская позиция была у Кирилла.
Добавить комментарий