Не ушел ли поезд, господа?

Пришло письмо от московского друга:

Добрый день, Володя!

Прочитал твой "Пир победителей". Все это грустно, но мне со стороны кажется, что все перемелется и мука будет. Помнится, по поводу высказываний одного профессора я говорил в твоей передаче [по «Голосу Америки»] лет 15 назад, что у вас там изначально заложена система сдержек и противовесов, и все так или иначе приходит в равновесие. 

Так что все образуется. В отличие... Но об этом не будем, здесь все ясно.

С.

«Все перемелется и все образуется». «Это все пена, сойдет», – прочитал я в следующем письме от того же корреспондента. Мне шлют эти, отдающие валерианкой, успокоительные сентенции друзья и знакомые, живущие по обе стороны Атлантики и полагающие, что я слишком остро реагирую на происходящие в Америке причудливые  перемены и вводящие в ступор перекосы.

Эта страна представляется им чем-то вроде гигантского Ваньки-встаньки. Уж как ее шатало и трясло: войны, Великая депрессия, экономические кризисы, убийства президентов, массовые протесты и беспорядки. И ничего. Выпрямлялась и крепла. Стала самой мощной державой мира и бастионом Западной цивилизации. Америка непотопляема. Она выстоит под любыми ветрами и штормами, потому как отцы-основатели заложили в ее конструкцию мощные защитные механизмы, главный и надежнейший из которых — сдержки и противовесы, регулирующие разделение властей — законодательной, исполнительной и судебной. Так что, спи спокойно, дорогой товарищ! 

Нет, друзья, не получается по-вашему. Спится мне нынче еще хуже. А почему? Из-за чрезмерного моего любопытства. Дай-ка, думаю, обращусь за разъяснениями к одному из отцов-основателей, автору Декларации независимости, государственному секретарю молодой республики, ее первому вице-президенту и третьему президенту. Да, да, к самому Томасу Джефферсону. «Что вы думаете, сэр, — спросил я его, — о роли государственного устройства в обеспечении устойчивости нации и ее процветания? Ведь вы — один из главных изобретателей этого чуда: американской модели управления, состоящей из трех независимых, но успешно взаимодействующих между собой ветвей власти. Так вот: ваша модель — панацея от всех возможных бед и проблем? Единственная гарантия сохранения американских свобод? Или есть еще и другие факторы, необходимые для выживания свободной и процветающей республики?» 

Ответ на мои вопросы нашелся в письме сэра Томаса второму президенту Америки, Джону Адамсу, написанному в 1819 году. В нем Джефферсон делится впечатлениями о только что прочитанных письмах Цицерона. 

«Они определенно дышат чистейшими излияниями возвышенного патриота», — пишет 76-летний автор письма. И продолжает: «Однако, когда энтузиазм, разожженный пером и принципами Цицерона, сменяется холодным размышлением, я спрашиваю себя, что это было за правительство, которое добродетельный Цицерон с таким рвением пытался восстановить, а Цезарь стремился ниспровергнуть?» Читая далее, мы узнаём, что у «добродетельного Цицерона» не было никаких шансов спасти республику от превращения в деспотию. Почему? Потому что его высокие достоинства напрочь отсутствовали у его народа:

«Если бы их народ действительно был, как и наш, просвещенным, миролюбивым и по-настоящему свободным, ответ был бы очевиден. (Далее автор письма перечисляет меры, которые следовало бы предпринять римским республиканцам, располагай они добродетельным народом). Но имея народ, погрязший в коррупции, пороке и продажности, что могли бы сделать даже Цицерон, Катон, Брут?.. Ни одно правительство не может продолжать делать добро, если не находится под контролем народа; а их народ был настолько деморализован и развращен, что не мог осуществлять полноценный контроль».

Что следует из этих размышлений-рассуждений Джефферсона? Что разумное управление страной возможно лишь при наличии разумных людей, населяющих эту страну. И что система сдержек и противовесов, обеспечивающая плодотворное сосуществование-сотрудничество трех ветвей власти, работает только в здоровом обществе, состоящем из образованных граждан, понимающих ценность гарантированных конституцией свобод и руководствующихся здравым смыслом. Есть ли такие люди в сегодняшней Америке? Есть. И их достаточно много. Но они стали персонажами второго плана, отодвинулись вглубь сцены. Тон задают люди иного покроя и склада. Инициатива сегодня у тех, для кого их убогая и нелепая идеология гораздо важнее здравого смысла и накопленного человечеством опыта.

Они называют себя «прогрессистами» и «проснувшимися» (woke). Очень правильно спросил однажды Наум Коржавин в своей «Балладе об историческом недосыпе»: «Какая сука разбудила Ленина? Кому мешало, что ребенок спит?» Наших радетелей сомнительного прогресса разбудило протестное молодежное движение 1960-70 годов, а воспитывали их наши университеты, увлекшиеся идеями неомарксизма, привезенного в Америку философами Франкфуртской школы, которые бежали от нацистской несвободы, чтобы проповедовать в Америке несвободу иного типа. Ту, которая поможет избавиться от капиталистической эксплуатации и от угнетения белыми расистами и сексистами цветных и сексуальных меньшинств. 

Главная цель сегодняшних прогрессистов, контролирующих ныне две ветви власти, исполнительную и законодательную, и поддерживаемых подавляющим большинством СМИ, социальными сетями, университетами, Голливудом, — установление полного, тотального равенства. Их абсолютно не устраивает принцип равноправия, провозглашенный отцами-основателями в Декларации независимости. Им мало equality. Они требуют немедленного введения другого принципа — equity. Справедливость, понимаемая ими как равноценность всех людей безотносительно к их личным качествам, знаниям и навыкам — вот их идеал.

Это означает, в частности, что при приеме на работу главным критерием должен быть не профессионализм кандидата, а цвет его кожи или сексуальная ориентация. Ибо цель “прогрессивной” кадровой политики — обеспечить расовое и гендерное разнообразие персонала и свести на нет «белое доминирование». Это относится к любым профессиям, о чем я узнал недавно из телеинтервью с влиятельной демократкой, которая на вопрос журналиста о том, как, по какому принципу, следует отбирать претендентов на должность пилота гражданской авиации, ответила: «Конечно, очень важен уровень владения профессией.

Но еще важнее — справедливый уровень расового и этнического разнообразия». Я было слегка оторопел, но тут же вспомнил, кого эта дама и ее однопартийцы усадили за штурвал управления всей нашей огромной Америкой: престарелого политика весьма скромных способностей, да еще и ослабленных усиливающимся день ото дня помутнением сознания. Но – очень уж хотелось порулить напоследок, хотя и руки дрожат, и в памяти провалы, и язык заплетается поминутно. Вот какого замечательного президента всучили нам наши пробудившиеся сограждане. Так стоит ли после этого удивляться их идеям и действиям, чего бы они ни касались? 

Перестанем ахать от удивления и заламывать руки от возмущения. Попытаемся понять природу этой напасти, обрушившейся на нашу страну и грозящей изменить ее до неузнаваемости. Присмотримся к вырвавшейся вперед половине Америки и прислушаемся к ее риторике. «Cancel culture!» — непрерывно доносится из их лагеря. «Отменить культуру!» Сказано — сделано.

С пьедесталов сшибаются памятники, запрещаются «расистские» книги, фильмы, музыкальные произведения (последний пример — запрет на исполнение двух пьес Клода Дебюсси в музыкальной школе Нью-Йорка: в них использованы негритянские сюжеты и ритмы). Объявлено табу на шесть книг знаменитого на весь мир детского писателя Доктора Сюсса. Он, как и Мартин Лютер Кинг, был «расовым дальтоником», color blind. Личные качества каждого отдельного человека были для них важнее цвета их кожи. Куда там! Ни к чему нам дальтонизм! Новоявленные идеологические комиссары заменили Кинга Оруэллом: все расы равны, но некоторые — равнее! Попробуйте вслух сказать: «Все жизни важны!» Вас тут же запишут в расисты.

Что еще? Отменяется школьный учебник истории Америки, базирующийся на реальных фактах, и заменяется «Проектом 1619» — злой карикатурой на подлинную историю страны. Отменяется биология: отныне пол человека определяется не его биологическими признаками, а его, человека, субъективным выбором. Мужчине, объявившему себя женщиной, разрешается соревноваться с женщинами в легкой атлетике. А также переселиться из мужской тюрьмы в женскую. И так далее в том же абсурдистском духе.

На наших глазах происходит причудливая деформация американской культуры, ведущая к ее обеднению и уплощению. Она становится одномерной и примитивной. Ее навязывает обществу та его часть, которая не поднялась до высокой культуры, не понимает и побаивается ее. Ниспровержение культуры помогает нашим доморощенным хунвейбинам и швондерам самоутвердиться – и компенсировать свою заурядность чувством обретенного контроля и власти. Серые начали, и они выигрывают. Обнаглевшая посредственность атакует фундаментальные американские ценности, перекраивает на свой лад науку, культуру, историю, мораль — и почти не встречает сопротивления. Другая половина Америки, не зараженная левым радикализмом, стушевалась и притихла. Она, по словам писателя и публициста Денниса Прагера (я ссылался на него ранее в моем «Пире победителей»), 

боится высказывать свое мнение практически во всех университетах, киностудиях и крупных корпорациях… Людей подвергают социальному остракизму, публично стыдят и увольняют за то, что они расходятся с Black Lives Matter (BLM), группoй, ненавидящeй Америку и ненавидящeй белых больше, чем кто-либо и когда-либо. И мало кто из американцев осмеливается высказаться против. К примеру, когда BLM требуeт, чтобы посетители ресторанов, сидящие за столиками на улице, подняли кулаки, чтобы продемонстрировать свою поддержку BLM, почти каждый посетитель сделает это… Будучи исследователем тоталитаризма с того времени, когда я учился в аспирантуре международных отношений Русского Института Колумбийского университета, я всегда считал, что промыть мозги обществу можно только в условиях диктатуры. Я был неправ. Теперь я понимаю, что массовое «промывание мозгов» может иметь место в номинально свободном обществе. 

Заметьте, дорогие мои оптимисты: речь идет о промывании мозгов, совершаемом не тоталитарной властью, а гражданами пока еще демократического общества. Одной его: половиной, которая шельмует и терроризирует другую половину, не встречая решительного противодействия. А теперь позвольте вас спросить: что может остановить эту разрушительную «культурную революцию» и спасти Америку от деградации и превращения в страну третьего мира? Промежуточные выборы 2022 года, если они обеспечат республиканское большинство в обеих палатах конгресса?

Или президентские выборы 2024 года, если они вернут Белый Дом в руки республиканской администрации? Или заложенный в американскую модель хитроумный механизм сдержек и противовесов? Что может умерить революционный пыл фанатиков примитивной идеологии и остановить производимую ими «фундаментальную трансформацию» Америки, которую провозгласил и начал 13 лет назад Барак Обама? Обдумывая ответ, учтите, что эта идеология, марксизм, обильно приправленный расизмом, успела внедриться в ткань общества. Она всосалась в его плоть и кровь. Вспомним теперь, каким был народ, под контролем которого возникла и успешно работала новая система власти, созданная сэром Томасом и его товарищами. Был он «просвещенным, миролюбивым и по-настоящему свободным». Можно ли, положа руку на сердце, сказать такое о сегодняшнем народе Америки? Или хотя бы о его большинстве? 

Если, как пишет Деннис Прагер, во время пандемии 

десятки миллионов американцев с легкостью приняли иррациональные, неконституционные и беспрецедентные государственные ограничения их свобод, включая даже свободу зарабатывать на жизнь… То же самое можно сказать и о принятии большинством американцев безудержной цензуры в Твиттере и на всех других основных платформах социальных сетей. Даже врачи и другие ученые лишены свободы слова.

Куда девалось знаменитое американское свободолюбие? И как его можно возродить? Кто сдует пену, кто соскребет ядовитую накипь демагогии, лицемерия, интеллектуального убожества, нетерпимости и ненависти? Накипь, которая, подобно ржавчине, все глубже просачивается в общественный организм? Власти это не под силу, будь она даже семи пядей во лбу. Где же выход, и есть ли он вообще — для Америки и для других Западных демократий, охваченных тем же синдромом, который философ Алан Блум определил как «закрытие разума». Он сделал это в книге, вышедшей в 1987 году и озаглавленной «Закрытие американского разума. Как высшее образование подвело демократию и обеднило души сегодняшних студентов». (The Closing of the American Mind: How Higher Education Has Failed Democracy and Impoverished the Souls of Today's Students). 

1220.jpg

 Снижение качества образования началось в университетах и продолжилось в школах, что убедительно продемонстрировала Сюзан Джакоби в книге «Эпоха американской неразумности». (Susan Jacoby. The Age of American Unreason. 2008). Оба бестселлера описывают и анализируют первую из роковых отмен, произведенных американскими левыми — адептами мультикультурализма и релятивизма: отмену классического канона в гуманитарном образовании, отказ от культуры, созданной «Мертвыми Белыми Мужчинами». Книги наделали много шума, но деградация образования не только не прекратилась — она ускорилась. А ведь тут-то и зарыта собака.

Тут -то и кроется одна из главных причин наших теперешних бед. Когда нация перестает учить уму-разуму свое подрастающее поколение, она заболевает интеллектуальным иммунодефицитом и легко заражается лживыми мифами и убогими идеологиями. На авансцену выходит и торжествует посредственность. Так что, дорогие мои друзья-оптимисты, отсюда и надо бы начать возвращение Америки к самой себе, к ее ценностям, ее свободам и здравому смыслу: с глубокой реформы школьного и высшего образования. Если это будет сделано — все со временем перемелется, и мука будет. Перемелется руками и волей поумневшего народа. Но кто возьмется за такую реформу? У кого, у какой части общества достанет разума, мужества и сил, чтобы справиться с этой задачей? 

У меня нет ответа на эти вопросы. Но есть другой вопрос: не ушел ли поезд? Не пройдена ли точка невозврата?