Я прощаюсь, мне не нужен этот взгляд и эта жалость.
Я прощаюсь, и со скрипом затворя входные двери,
Выхожу из подворотни, на которой всё держалось, –
Свод небесный, твердь земная и взаимное доверье.
А за мной из подворотни, заметая пыль и стружки,
Переваливаясь тяжко, как столетняя старуха,
Вылезают на дорогу позабытые зверушки,
Одноглазые медведи и слоны с повисшим ухом.
Долго-долго, тихо-тихо мы дорогу переходим,
Поворачиваем влево (а могли бы и направо)
И плетемся вдоль забора, за которым в огороде
Пробивается рассада, – и услада, и отрава.
Огорожено толково, чтоб по грядкам не ходили,
Чтобы лапами, ногами и копытами не мяли,
Чтоб не падали на землю злые слезы крокодильи
И, за недостатком влаги, им дождей не заменяли.
Я веду их вдоль забора, и они идут покорно,
Я не знаю направленья, только ветер дует в спину.
Впереди – ни поворотов, ни созвездий светофорных,
Лишь пустынная дорога и следы подметок пыльных.
А в глазах стоит прощанье, как ни гонишь эту сцену,
Бутерброды на дорогу и бутылка с теплым пивом.
И, куда ни повернешься, рукавом заденешь стену,
А за ней, как в старой пьесе, всё кончается обрывом.
Добавить комментарий