«Санта, Санта отпусти нас! Росинками на пальме мечтаем быть!»
А лужей мазутной или жижей в автомойке не хотите? Лепишь их, корпишь над каждой снежинкой. Кристаллик к кристаллику. Красавицы белюсенькие, микроёлочки. А они в тёплые края надумали.
И что вам в вечной мерзлоте не лежится? Чем вам снег не перина? Дальние страны подавай! Лужайки ромашек поливать? Тут уж выбирай, но осторожно. Либо дождь, либо снег. Вон ваша туча! Прочь на все четыре стороны, норд — ромашки!
И снежинки на попутных ветрах улетают за океан, в южные города. Они медленно тают, превращаясь в туманную пыль. Их воспоминания бледнеют. Прошлое становится далёким, но ещё важным. Слышится шёпот: «Я была, я помню…, — и всё реже — Я стану, я буду…»
На рассвете туман опускается на город, дрожа от восторга в огнях светофоров, гирлянд и витрин. Ручейки стекают на тёмный асфальт в радужные зеркала. Звуки сливаются в торжественный гимн на чужом языке. Колёса машины вдавливают в грязь хрупкие, цветные мечты и скручивают их в липкое серое кольцо.
Люди в автомобиле едут в гости на Рождество.
1
В доме готовились к приезду гостей.
Тихо играла мелодия White Christmas, свечи дымили хвойным лесом, под искусственной ёлкой лежали подарки. Алисия смахивала пёстрой метёлкой только ей видимую пыль.
— Ну я такого тумана не помню. Это не туман, а пурга! — в дверь протискивалась большая коробка на голых ногах. — Куда поставить?
— Только не на ковёр! Мина, ты всю грязь с гаража занёс.
Вениамин опустил коробку на пол и с трудом распрямился:
— По нашему двору белки такие толстые мотаются. Видимо, у них экстра-оперение пошло на зиму.
— И как я забыла про сервиз к чаю? Надеюсь, не побился за столько лет и переездов… бабушкин, Кузнецов, — сокрушалась Алисия.
— Так почему мы им не пользовались? Вот и теперь не для себя открываем.
— Какое это Рождество без снега, норд в ромашках, — волновалась Алисия как режиссёр перед премьерой.
— Не тот штат выбрали, южане.
Мина задумчиво рассматривал в отражении окна профиль своего живота.
— Лисик, я хочу с тобой серьезно поговорить… — осторожно начал муж.
В это время в гостиную, в банном халате и тапочках-зверюшках, стремительно вошла тёща, Доля Силовна, и отдала приказ:
— Алисия, позвони в библиотеку Конгресса и закажи мне книгу «Красный террор».
— Мам, на Christmas там никого нет. После праздников — хоть в NASA позвоню, — устало ответила дочь.
Доля Силовна недовольно села.
— Разве книга не на английском? — осторожно спросил зять.
— Алисия мне переведёт.
— Язык страны проживания нужно знать, Доля Силовна.
— Это страна моего прозябания. У меня тут клаустрофобия развилась. Ох, как она мой тембр жизни ограничивает! А ваш английский терпеть не могу. Квакают как лягушки... брэд, кэт, бэд.
Доля Силовна сняла тюрбан с головы и бросила полотенце на стол, едва не попав
в свечку.
— Фу, как гнилой картошкой из погреба несёт!
— Мам, ну почему ты не одета? Час ведь остался.
— Сама же говорила по-утреннему, по-домашнему…
Алисия обречённо, как скучный урок, напомнила:
— Здесь Christmas встречают рано утром, в пижамках или халатиках. Ночью Санта влезает через трубу, выпивает молоко с печеньем и оставляет подарки под ёлкой… вот чушь… и как в такое дети верят…
— К нам в гости внук с дочерью президента компании приезжают. Её батя почти как Bill Gates! Это не частушки в крыжовнике. А вы, Доля Силовна, в ватнике! — Мина поспешил жене на помощь.
— Да хоть Билл Клинтон! Разбежалась для неё наряжаться. Может, прикажешь ещё, бусы нацепить, встать в хоровод? Мне американки не нравятся!
— Янка, россиянка. Какая, хрен, разница?
— Я Илье так и скажу, — старуха встала и подняла указательный палец к потолку. — Как старейшина рода ... не одобрю, не благословлю! Нашей семье американский капитал не нужен! Чтоб ноги её у нас не было! Янки, гоу хом!
— Ваше липистричество, да кто вас спрашивать будет? — растерялся Вениамин. Саботаж тёщи перед приездом гостей был совсем некстати.
Алисия попыталась урезонить мятежницу.
— Должно быть, славная девушка, раз с Илюшей. И умная, в медицинском учится. Ведь ты её даже не видела, а судишь.
— Я не признáю! В какие наряды ты её не ряди...
На этот раз терпение у Алисии лопнуло:
— Переодеваться! Живо! Норд — ромашка!
— Слова сказать нельзя. Зашью себе рот, — Доля Силовна величественно поднялась, подошла к двери, обернулась и злорадно добавила. — Я вчера в коридоре видела… моль!
— И камеристка обратилась в бегство ... — торжествовал Мина.
Жена скептически покачала головой. С мамой так просто не заканчивается.
2
Из четырёх стульев только два были одинаковыми.
Алисия, путаясь в полах кимоно, поспешила к комоду с бельём. Она покрыла стулья белыми простынями и подвязала их золотыми бантами для подарков. Гостиная превратилась в зал заседания масонской ложи на карнавале в Венеции.
— Как тебе? — обернулась Алисия к мужу.
Вениамин одобрительно кивнул, обнял жену и попытался с ней танцевать, напевая:
… white Christmas…
Лисик, расслабься… I used to know…
Что ты спех селишь? Что тебя дóлбит?
Все ж прекрасно … oh, the snow…
Любимый сын приезжает с девушкой.
Мы всё успеем, нас же двое, почти трое
Мать твоя… Доля моя… all your Christmas' be white…
Музыка затихла. Пара продолжала стоять обнявшись. Они наслаждались тишиной и любовались цветными огоньками гирлянды.
— Если бы просто с девушкой… Не дом а стыдобище. Мина, меня эта спешка сжигает. Ну почему на полу носок валяется??
— Я так быстро бежал что он соскочил. Забудь. Слушай сюда… у меня для нас подарок, сюрприз! — решился наконец Вениамин.
— Мы же договаривались без круговорота подарков в природе! И откуда тут паутина взялась? — Алисия вновь схватилась за метёлку, но муж её остановил.
— Сколько лет без подарков. Будем слишком старыми, чтобы им радоваться.
— Положи под ёлку.
— Это не донесёшь, само придёт.
— Думаешь, успеем всё сделать?
— Всё под контролем. Это быстро, но приятно. Мне от тебя нужно только пятнадцать минут, — Мина игриво и многозначительно посмотрел на жену.
— У тебя с башкой все нормально? Нашёл время! — Алисия гневно ударила мужа метёлкой и резко оттолкнула от себя.
— Стыдно, о чём ты подумала, мать американского врача! А еще отличница… — рассмеялся Мина. — Лисик, нам нужно с собой что-то делать. Во что мы превратились? Посмотри на моё пузо — у меня полная, абсолютная рекламация телосложения! Я не могу смотреть на себя в зеркало. Я уже несколько лет бреюсь в темноте. Не могу понять, куда все делось? Вчера был стройным, а сегодня… кто этот толстый гражданин в отражении? Никогда не думал, что смогу таким стать.
Алисия зашептала, округлив глаза:
— Ну что я могу сделать? И почему именно сейчас? Мне мамы хватает. Давай после Илюши поговорим? Помоги развязать коробку, пока ноготь не сломала…
— Когда мы в последний раз друг другу дарили подарки? Выжимаем последние гроши для всех, а себе — фиг собачий! Столько лет кручусь как вошь в блохе… я манал это! Короче, удели мне пятнадцать минут! — потребовал Мина.
— Это не-воз-мож-но!
— Я тридцать лет, как Ален Делон на острове, ничего не покупал себе!
— Как Робинзон Крузо.
— Я был хорошим мальчиком в этом году? Даже с такой Долей… Я могу иметь одно желание на Christmas? Пятнадцать минут твоего времени. Это все что я прошу! Лисик, годы берут своё. Романтика между нами пропадает. Давай улучшим дальнюю память, давай вспомним себя молодыми…
— Вот уж точно… тебе легче дать, чем отказать. Окей… Мой подарок… забирай, — смягчилась жена. — Ну и зачем тебе эти минуты?
Вениамин облегчённо и радостно выпалил:
— Я записал нас в класс танго! Я всегда хотел его с тобой танцевать! Сейчас придёт учитель с нами знакомиться.
Алисия всплеснула руками и отступила:
— Мина, это так не вовремя! И как тебе удалось дозвониться до них в праздник?
— Случайно. Клянусь! Я случайно позвонил им три раза подряд.
3
Вошла Доля Силовна с большим красным мешком. На ней была футболка с надписью “Santa's Little Helper”. На голове — военная пилотка, украшенная армейскими и туристическими значками СССР.
— В нашем паломничестве пополнение, — вздохнул Вениамин.
Неугомонная тёща недовольно заворчала:
— Все тискаетесь, танцульки устроили. Как телята: где сойдутся, там и лижутся. В доме такая холодюга… на меня анабиоз нападает. Что я хотела сказать… дай бог память… Вы меня отвлекли. Я читала, для мозга в яблоки булавки тыкают, чтоб ржавели и было больше железа.
— Сколько купить булавок? Килограмма два хватит? Я по-шустрому слетаю в магазин! — весело предложил зять.
Алисия укоризненно посмотрела на мужа:
— Для памяти, мама, нужно что-то новое изучать или танцевать.
— Что ты тут развела? Ленин в Горках, — махнула на стулья Доля Силовна и вытащила из мешка бархатное знамя. — Как я скучаю за видео с моего окна на храм. Съездить бы, навестить…
— Так в чем проблема? Флаг в руки и вперёд! — обрадовался Мина.
— Только с маминой памятью такие поездки! Собралась в Крым — приедет в Рым!
Алисия раздражённо торопилась достать сервиз из коробки:
— И зачем мы всё это тащили с собой в новую жизнь… Даль … второй том, кастрюля… без крышки, справочник акушерки…
— Дорогу к пенатам найду! Своя хатка — родная матка. Кошки и те килóметры до дома бегут, по телевизору показывали, — продолжала кипятиться Доля Силовна.
— Да вы тут-то еле шкандыбаете, — припомнил старухе Мина.
— Не нравится учить язык — танцуй или пей травки всякие. Вот этот, вроде, для мозга полезный. «Cat Claw», кошачий коготь, — Алисия подала матери чашку с чаем.
Доля Силовна сделала глоток и поморщилась:
— Такое пойло точно не забыть. Как моча молодого поросёнка. В миг память улучшил… да ещё и с мухой! — она достала что-то из чашки и бросила на пол.
— Ну зачем вы сорите! Ваша дочь целую неделю гробилась, порядок наводила, — возмутился Мина, незаметно поднимая носок с ковра.
— Скажет безвкусицa… — рассматривала Алисия петуха на заварочном чайнике.
— Год петуха, вроде? — попытался успокоить жену Вениамин.
— Год крысы, — поправила его Доля Силовна.
— Вам лучше знать!
Вениамин расправил достал из коробки и расправил старую мятую газету, с большой фотографией Фиделя Кастро.
— Интересно, муха померла от ностальгии или дезинформации? — дразнил он тёщу, напевая:
Куба, верни наш хлеб
Куба, возьми свой сахар
Куба, Хрущева нет
Куба, пошла ты …
— Мина, принеси из машины поин… пионэ́рию, пиóнерию… не могу вспомнить! Mы вчера купили… Christmas цветок, — торопливо перебила его Алисия.
— Как-то танцем память не улучшила. Не та доза? — съехидничала Доля Силовна.
— Вы нам терапию прервали. — Вениамин не сдавался.
— Скоро мешать не буду. Я в среднем прожиточном минимуме.
— Вернуть твой подарок в магазин, мама?
— Не торопись в детдом, Алисия, ещё успеешь осиротеть! — поджала губы Доля Силовна.
— Спасибо за кофе, это так мило, — Алисия с нежностью взглянула на Мину.
— Вчерашний. Жаль было выливать, — ответил любящий муж и прислушался:
— Странный звук на улице. Это дождь идёт или что?
— Либо дождь, либо снег, либо будет, либо нет, — нервно, ускоряя как поезд, повторяла Алисия. — Мне этот визит уже по ночам снится. Скорее бы всё закончилось! — Она хлопала по столу ладонью и барабанила в такт. — Либо дождь, либо снег, либо будет, либо нет…
— У пчелы два желудка: один — для еды, а другой — для мёда, — объявила Доля Силовна.
— А мне ночью снилась жена Бростито, — поделился Мина.
— Проститó или простáта? — ядовито уточнила тёща.
— Я прóсто восхищён вашим даром, Доля Силовна, все впопыхах скомпилировать! — Мина ушёл.
3
— Твой Витаминыч… — победоносно начала Доля Силовна.
— Вениамин Витальевич, — раздражённо оборвала её дочь, поправляя причёску. — Волосы пегие, как луковица. Думала, краски — до ишачьей пасхи хватит… Хватилась — ни одной коробки… Да, пока не забыла! — Алисия поспешила в спальню, принесла деревянный ящичек с золотой надписью “Mini Bar” и протянула матери. — Спрячь. Мой подарок Мине. Не успела завернуть.
— Совсем за собой не следишь, распустёха. А твой супружник — в шкодливой фазе.
Я-то уж вижу! Курчавый волос — кудрявые мысли.
Алисия зябко куталась в шёлковый халат.
— Дурацкие рукава, прям, гейша. Я Вениамину верю! Представь себе, есть мужья, у которых пуговица на ширинке застёгнута.
— Доверять — доверяй, да почаще проверяй! Шастаешь по дому в наряде проститутки, внушаешь ему непотребные мысли. Мужика нужно держать на коротком шнурке!
— От ботинок? На бретельке надёжнее, — Вениамин внёс горшок с цветком и поставил на стол перед женой. — Получи и распишись. Пожар в джунглях!
Алые блики лепестков задрожали на старинных фарфоровых чашках, оживив дни, когда семья была большая и дружная, праздники весёлыми, а ёлки пахли хвоей и конфетами.
— Бабушкино варенье было такого цвета, — Алисия любовалась растением и пыталась запомнить его название — Poinsettia, по-ин-се-тия.
— Это Ванька-мокрый! Научное название «кашка». У нас дома их было полным-полно. Забыла? — презрительно фыркнула Доля Силовна и продолжала наступать на зятя. — От вашего ребра нам не ждать добра! У вас стручок хромосомы треснут, я читала.
— Я сегодня на все смотрю позитивно. Вам не задеть мой парус! — невозмутимо парировал Мина.
— Ещё бы…минтай рыба глубоководная.
— Принимаю как похвалу!
— Мама, ты это на зло? Во что ты вырядилась? — Алисия только сейчас заметила наряд матери. — И что ты притащила сюда?
— Переходящее Красное Знамя, гордость коллектива! Пусть капиталистка видит — честь не купишь! Чем тебе пижама не нравится? Опять не угодила. На себя посмотри! Не знаешь, как прогнуться. Кокошник нацепи ещё, да хлеб — соль...
— Ха-лат! Приличный халат надень! Всё что я прошу. Мама, у тебя есть три выбора. Первый: мы отправляем тебя в дом престарелых…
Доля Силовна заломила руки к потолку и стала яростно креститься:
— Слава Богу! Отдайте меня, отдайте!
— Сил на тебя нет… пошли переодеваться, — обречённо вздохнула дочь и увела бунтарку.
4
В дверь позвонили.
— Hi! — поприветствовал Мина вошедшую девушку. Вода ручьем лилась с её зонтика. — Тыц-пиздыц, дождь в полный рост!
— Танго class?
— Вы учитель! — обрадовался Мина и, с опаской оглядываясь на дверь, стал торопливо что-то шептать девушке.
Вошла Доля Силовна, и ей сразу не понравилась эта таинственность.
— Hi! — девушка протянула руку Доле Силовне.
— И вас туда же, по тому же месту, — сухо, не подавая руки, ответила старейшина дома.
— Худющая как пол весла, — пробормотала она Мине — А где Илья?
— Morning! — вошла Алисия и смущённо поморщилась. – Мина, извини. У меня нет времени на потанцульки. Первый урок — сами, без меня. И переоденься! – она поспешно вышла из комнаты, наступая на полы халата.
Мина, спохватившись что он все ещё в шортах и одном носке, убежал.
Насупила неловкая тишина. Доля Силовна с откровенной неприязнью смотрела на гостью.
— Beautiful! — девушка показала на ёлку, пытаясь начать разговор.
— Нам твое мнение, как голография в форточке, — надменно произнесла старуха. — Что ты знаешь… Алисия по книжке ёлку наряжала. Она у нас ещё тот дупель педантичный.
— Sorry, I don’t understand. Я говорю по-русски как собака по-французски… — засмеялась девушка и посчитала шары на ёлке: — райс, два, три, четыре!
— Что уж тогда обо мне говорить… — смягчилась Доля Силовна. — А с кем, прикажешь, английский репетировать? С Минтаем? У него в башке только танцы с бубнами… Илюша, внук мой, доктор, с капиталисткой сейчас заскочит, на пару минут. Глоток равного интеллекта. Дай бог, чтоб мои анализы успел посмотреть.
Доля Силовна открыла подарок Вениамина и выбрала белую бутылочку с ромом:
— Будешь?
— Alcohol — bad energy! – отрицательно покачала головой девушка.
— Ну ты же на работе, Снегурочка. А мне это — что слону дробинка… дегустация…
Доля Силовна задумчиво рассматривала пальмы на бутылочке.
— На Кубу я мечтала поехать. Дочку вот, в честь Alicia Alonso назвала, — она показала на плакат балерины на стене. — У моего деда партбилет… трёхзначный номер был! Мощь! Сына назвал Сила, внучку, меня, — Доля. А у них кто будет? — махнула Доля Силовна в сторону двери. — Неволя?
А ты чего по утренникам мотаешься? Деньги, поди, нужны… мани… Молчишь? Думаешь, не пойму?
Муж мне записку под дверь пихнул “Не ищи”. А мне через неделю рожать и ни одной пелёнки…не пойму…
По ночам сторожем работала, да днём унитазы подругам мыла… Подругам! Каково?!
не пойму…
Что ты знаешь, индусятина, какая я была красавица! А тут… не ищи... На Кубу с ним собирались работать. Предала я кубинцев… в Америке вот живу.
А что б я одна дома делала? На храм с балкона молилась?
А, давай эти бутылки выбросим! — старуха попыталась открыть окно. — Я потом всем своим ухажёрам говорила: — Ты у меня на втором месте будешь. Это тоже не плохо, поверь. Но на первом у меня — дочка! Так одна и прожила с Лиськой. На второе никто не позарился. — Доля Силовна продолжала злобно бороться с оконной задвижкой. —Не искала! Раз человек так хотел.
Вернулся Мина, ворча: «Вещи, которые я покупал на выход, стали на вынос». Брюки ему были малы и не сходились на животе.
— Вы чего окно открыли? Замерзáли, вроде.
Раскрасневшаяся тёща, тяжело дыша, предупредила:
— Она немножко торкнутая.
Мина встал, как ему казалось, в первую балетную позицию: ноги на одной линии, пятки чёрных лакированных ботинок друг к дружке.
— Музыки нет, как же всухомятку танцевать? — ревниво заметила Доля Силовна.
Вениамин включил музыку, и девушка стала показывать танец:
райс, два, три, четыре
райс, два, три, четыре
— Как коза на кровлю мостится! – завистливо засмеялась Доля Силовна.
Девушка продолжала:
райс, два, три, четыре
райс, два, три, четыре
Мина старательно повторял движения. Девушка положила ему на спину руки, поправляя осанку:
райс, два, три, четыре…
Этого Доля Силовна стерпеть не могла:
— Так, стопэ! На минуточку! Этот ананас не для вас! Отойди от его точки отсчёта! — она грубо оттолкнула учительницу от зятя.
— I am professional! — оскорблённо возмутилась девушка.
— Это и видно, августейшая древнейшая. Буду на тебе глаз держать! Давай, учи меня с зятем танго-манго. Врач прописал. Показывай ху из где!
Доля Силовна цепко обняла Вениамина. Тот возражал и отстранялся, но потом стал с ней танцевать. За урок заплачено, хоть какая-то партнёрша.
Райс, два, три, четыре…
— Не дрейфь, Витаминыч! Я всегда была королевой танцплощадки! — кричала Доля Силовна:
пять, шесть — бьют шерсть
семь, восемь — сено косим
Эх, прощай, квашня, я гулять пошла!
Они танцевали до тех пор, пока Мина не взмолился:
— Стоп, гаси чечётку… Я просто восхищён вами, Доля Силовна!
— А ты боялась. Даже юбка не помялась! — задорно хохотала тёща.
Вениамин обнял её и расцеловал:
— Я так доволен что я, в принципе, понял принцип! — Он попытался нагнуться и снять тесные ботинки. — У меня болит все тело, даже палец на правой ноге. Блин… были бы у меня руки хоть на пару сантиметров длиннее! Каждая мышца включилась. Даже лоб болит и мышцы за ушами.
Он посмотрел на свои отражения в ёлочных игрушках:
— Ну чуть-чуть, чувствую, я усох. Что ж, будем радоваться по мелочам! — топнул Мина ногой в белом спортивном носке.
— Пошла я на отключку, пока гостей нет, — устало сказала Доля Силовна.
Она вышла из комнаты и притаилась за дверью, подглядывая в щёлочку.
Вeниамин жестом поторопил девушку, и та, махнув головой в ответ, вышла во двор.
5
Доля Силовна выскочила из засады и ликующе завопила:
— И всё-таки я была права, котлован притворства!
На её крик прибежала испуганная Алисия. Мать дрожащей рукой тыкала на Вениамина и на входную дверь:
— Любовь — морковь у них! Парочка: зашпаклеванная обезьяна и Ванька — мокрый… куры да амуры. Морковка у него со стручком, видите ли, выросла!
Мина опешил:
— Ну что вас шиза долит, Доля Силовна? Переутомились? Всё же хорошо… так душевно танцевали…
Доля Силовна опустилась на стул и раскачиваясь, как бедуин на верблюде, протяжно заголосила:
— Я как в воду глядела! Приглянулся черт ягодкой. Не переживай, Алисия, ты ж у меня почти ещё красавица. Авитаминоз тебе не грозит! С мужиками, как с теми трусами, перевернула — и опять свеженькие.
Обменяем хулигана на Луиса Корвалана! — пригрозила она зятю метёлкой.
Алисия закрыла лицо руками и тихо заплакала. В её усталой голове перемешался снег с дождём, а мама в пилотке со значком парашютиста ДОСААФ гналась за Bill Gates по фабрике Кузнецова.
Вениамин с негодованием обрушился на тёщу:
— До чего ж вы своей мнительностью довели дочь, горе родоначальник!
Но Доля Силовна шла в наступление:
— Эх, заржáвил, таки, звено ячейки общества, пузан-двоеженец!
— Что вы такое говорите, Доля Силовна? Оздоровили вырванные аденоиды? Кто вам рецепт редактировал? — строго спросил Вениамин.
— Чтоб ты свой жесткий перст сломал!
— Мне ваше выражение лица доставило…
— Да чтоб ты свою пипетку засорил…чтоб твоя бирюлька на пятой точке…— атаковала тёща.
— В силу слабости моего характера, у меня значительно меньше увеличилось… — растерялся зять.
— Чтоб твой восходящий шалтай-болтай…
— Дама, отодвиньтесь, вы меня своими фиамами душите!
— Трепыхаешься, минтай в шоколаде! — Доля Силовна чувствовала скорую победу.
— Твою мать! — не сдавался Мина.
— Свою дешевле будет!
— Слушай сюда, ишемия в репейнике, прекрати этот нервный мотобол, иначе я приму меры!
— Ер да еры упали с горы! — последнее слово всегда было за Долей Силовной.
Алисия всхлипывала и утирала знаменем слёзы:
— Сбылась-таки мамашина кряква, котлован притворства!
Она обняла мать. Старуха шмыгала носом, тщетно стараясь заплакать.
Вошла улыбающаяся девушка с корзинкой в руке. Вениамин попытался удержать жену, но та вывернулась ящерицей, оставив халат в его руках. Почувствовав неладное, учительница спряталась за спину ученика.
В короткой зелёной рубашечке похожая на маленького обиженного эльфа, Алисия грозно кричала сопернице и грозила кулачком:
— Не боись, козявка, только сок выжму. Мы с тобой одного мужика мусолить не будем!
Я не для того с Илюшей тут каждую английскую буковку на полу учила, чтобы вы мне сейчас всё сломали. Ничто мне не помешает по-людски встретить сына! Я как локомотив всех перееду. Норд в ромашках!
Мина подошёл к жене, укрыл её халатом и с холодным достоинством спросил:
— С чего эта двухмерная неприязнь? Что ты имеешь сказать? Задавай вопросы. Я отвечу на ответы!
Он осторожно взял корзинку из рук девушки и вручил её жене. В корзинке сидел белый пушистый котёнок. — Это Снежок, ты мечтала о снеге на Рождество.
Оскорблённый рыцарь проводил девушку, объясняя ей почему-то по-русски:
— Я дико извиняюсь. Стáрой танцы в голову ударили, побочный эффект, а супруга ухайдохалась уборкой, аллергия на пыль.
Девушка беззаботно махнула рукой: “It’s ok” - и выпорхнула за дверь.
— Пойду прилягу. Мне нужно рестарт башки сделать, — сухо сказал Вениамин и направился в спальню.
Доля Силовна преградила ему дорогу, приплясывая и напевая:
Барыня, барыня
Я люблю Гагарина
Германа Титова
И еще – Хрущева
Ладно, Вениамин Витальевич, кто старое помянет… Открывай подарок от меня!
Не дождавшись ответа, она сама достала из-под ёлки большой пакет, разорвала его и показала зятю и дочери картину.
— Ну, как? Ван Гог! Но... боюсь, это не подлинник. Эх, и чем нам снег не перина? Наливай! Креплёную не сглазить!
Доля Силовна выбрала самую яркую бутылочку из коробки “Mini Bar”.
— Чего не пьёшь, Витаминыч?
— Не хочу глотать на скорую руку, — Вениамин продолжал обижаться. — Лисик, как ты могла подумать, что мне понравился этот лепесток тараньки? Обидно до грубины души…
Доля Силовна, сидела на ковре около ёлки и дразнила котёнка пёрышком от метёлки:
— Что ты знаешь… за мной как-то ухаживал главный инженер ликёро-водочного завода. Он был патологически обаятельный… сплошной позитив.
— Но вам на него… — устало вздохнул Мина.
— было все равно… — прошептала Алисия.
И, поглядев друг на друга, они облегчённо засмеялись.
К дому подъехал автомобиль. В свете его фар, в коротком прощальном танце, закружился то ли дождь, то ли снег.
Добавить комментарий