Юная актриса Оксана Акиньшина не страдает профессиональной актерской жадностью, когда одну роль играю, другую беру, на третью смотрю, а о четвертой мечтаю. Она снимается в кино не часто, но от докучливого внимания журналистов все равно не избавлена: как-никак, она подруга Сергея Шнурова, главаря рок-группы “Ленинград”. Однако сейчас Оксана снова дает повод вспомнить, что она в первую очередь — талантливая актриса. Даже два повода. Почти одновременно, друг за другом, вышли боевик “Обратный отсчет”, где Акиньшина — лихой хакер на службе у ФСБ, и фэнтэзи “Волкодав”, где она — своенравная принцесса, хранительница тайн.
— Оксана, вчера я был на “Обратном отсчете”. Зачем они на тебя такой дурацкий парик нацепили?
— Слушай, не задавай мне этот вопрос!
— Как же я могу его не задавать, если он первым приходит в голову?
— Не знаю, зачем. У них надо спросить. Хотели сделать вид, что у моей героини такая стрижка. Не получилось.
— Если бы одно это. Ты раньше говорила, что соглашаешься сниматься, только если сценарий по-настоящему заводит. “Обратный отсчет” завел?
— Не поверишь, это был лучший сценарий, который я прочитала за свою жизнь.
— Поверю, конечно, но с большим трудом. Не могу себе представить, что же тебе обычно приходится читать, если этот — лучший.
— Правда-правда, он был написан как интересная книжка. Крутая, очень крутая. Но вышло как обычно: чем лучше сценарий, тем хуже фильм.
— Ты же знала это правило. Зачем соглашалась?
— Надежда-то всегда есть.
— Какие надежды ты связываешь с выходом “Волкодава”?
— Да никаких особенно. Мне уже смешно думать про премьеру: случится это когда-нибудь или нет? Ведь должно же.
— Говорят, у тебя на “Волкодаве” был какой-то особенный контракт — все сидели в экспедиции безвылазно, а ты могла уезжать, когда тебе было надо.
— Представляешь, за три месяца я реально снималась дней семнадцать! И то у меня еще главная роль была, а у остальных — по пять-семь съемочных дней. Сидели, ждали неделями. Я устроила скандал. Сказала, что уеду по-любому.
— Бывало так, что ты решительно и громко отстаивала на съемках свои законные права, а потом ассистентки раздували из этого историю и пускали слух о твоем чудовищном характере?
— Так всегда и происходит. Это мое амплуа — скандалистка. Хотя я особых усилий не прикладываю: они все делают за меня сами. Меня вообще женщины ненавидят. А я — их.
— Всех женщин как класс?
— Да. Дуры они. Очень много дур. Мне с мужчинами легче.
— Даже с дураками?
— Они приятнее дур. Мужчины не такие фальшивые. А если фальшивят, это сразу видно.
— У меня такое ощущение, что твои отношения с нефальшивым мужчиной Шнуром в последнее время стали меньше волновать журналистов. Сплетен поубавилось.
— Журналистов — да, меньше волнует. А людей — больше.
— Понятно, журналисты никакие не люди… А что за людей ты имеешь в виду? Прохожих на улице?
— Нет, людей шоу-бизнеса. Как-то некорректно стали себя вести. Спрашивают: что, вы до сих пор вместе? Может, зависть у них, я не знаю.
— В таких случаях отшиваешь?
— Просто прекращаю общаться. Вообще, очень мало людей, с кем я в состоянии это делать.
— Мало — это сколько?
— Две подруги, мама с папой, Сережа и несколько его друзей. Буквально человек десять.
— Ты не нуждаешься в широком круге друзей и приятелей, или устраиваешь слишком строгий “фейс-контроль” и все срезаются на твоих “экзаменах”?
— И то и другое.
— А что нужно сделать, чтобы поступить к тебе в друзья или подруги?
— Нужно быть определенным человеком.
— Ну, расшифруй.
— Я не могу объяснить. Думаешь, все эти десять человек одинаковые? Разные абсолютно. Есть такие подонки, такие мудилы — и при этом офигительные.
— И ни с кем, кроме них, ты принципиально не общаешься?
— Я могу делать вид, что общаюсь, могу зажигать, и людям будет казаться, что я их лучший друг. А это не так. Потому что это не искренне. Искренней я буду только со своими.
— Обманываешь, значит, людей?
— Но не из злых чувств. Просто так получается. Предположим, мы где-нибудь на съемках решили повеселиться, и я веселюсь. Но сама при этом — далеко. Потом никогда не позвоню этим людям и тусить с ними не пойду.
— А если так получилось, что ты вошла в тусовочный штопор, сколько может угар продолжаться?
— Угар? Ну, неделю могу.
— И не надоест?
— Надоест, конечно. Тогда я “чик” — и все свожу на нет.
— Реабилитационный период долго идет?
— Когда как. Вот сейчас он идет. Но я уже сегодня подружке сказала: может, нажремся?
— А нужен какой-нибудь специальный повод для недельного веселья или просто взяло и покатило?
— Какой повод? У меня же нет пятидневной рабочей недели и субботы с воскресеньем для веселья. Когда захочу, тогда и начнется.
— Сама выступаешь застрельщицей или тебя легко подбить?
— Меня подбить легко, но только если я этого хочу. Если да — тогда только держись!
— А режиссерам легко тобой управлять? Ты податливая актриса?
— Я? Нет. И не буду никогда. Чтобы такое произошло, режиссер должен быть для меня богом в этот момент. Но режиссеров мало, понимаешь? На самом деле у меня всего один был.
— Понятно, Сергей Бодров. А Лукас Мудиссон, автор “Лили навсегда”?
— Ну, он такой… реально сумасшедший. Мудиссон, в общем.
— Про автора “Обратного отсчета” не спрашиваю. Но на желтом мопеде ты там у него здорово рассекаешь. Сама?
— Сажусь и завожу сама, а по трассам нет, конечно. Там дублер.
— А я был уверен, что это ты. Помню, пару лет назад мы разговаривали с тобой про откровенные сцены в “Лиле навсегда”, и ты тогда сказала, что все на съемках делала сама, потому что глупо, когда на твоем крупном плане появляется часть чьей-то чужой ноги или руки.
— Ну, часть ноги — это одно дело, а лететь на мопеде со ступенек — все же другое. У меня и прав тогда еще не было. Я машину только недавно купила.
— Какую?
— Обычную. Видишь, за окном “форд” стоит.
— Новый?
— Был новый. Бампер побила. Психовала, подавала вперед-назад и въехала задом в стоявшую машину. Мужчина выглянул, говорит: вы, девушка, поосторожнее газуйте.
— В “Обратном отсчете” есть странный эпизод, где твоя героиня Аня заваливается ночью к себе домой со случайным парнем. Потом этот парень пропадает из сюжета навсегда, а Аня больше ни разу не ведет себя так легкомысленно. К чему тогда это?
— Ну, у нее был свободный день — пошла в клуб и подцепила. Почему не подцепить? Привела к себе, утром он ушел и до свиданья. Нормально.
— У тебя есть любимые клубы — не в том смысле, чтобы парней цеплять, а чтобы просто время приятно проводить?
— Я не люблю по клубам ходить. Только если какие-нибудь маленькие закрытые клубешники в Петербурге. А московские вечеринки ненавижу. Всю эту суету гламурную, или как там у них теперь называется...
— Понятно, в клубы ты не ходишь, на светские тусовки тоже. Как тогда проводишь свободное время?
— Мое свободное время — это мое свободное время. И больше ничье. Могу с машиной возиться, могу поехать к родителям, могу просто с подружкой по городу гулять. А могу остаться дома, опустить шторы и заниматься чем хочу.
— Квартира у вас большая?
— Нет. Восемьдесят три метра.
— Дизайном вы со Шнуром сами занимались?
— Да, мы здорово повеселились... Прямо очень веселая квартирка получилась. Зеленые стены, фиолетовая лепнина, розовый потолок.
— А не напрягает? Это ведь не в гости зайти и порадоваться — это изо дня в день радуга перед глазами.
— Сначала да, немного напрягало. Даже бесило в какой-то момент. Потом привыкла. Мы еще не так долго здесь живем — чуть больше года.
— Нравится свой дом обустраивать?
— Знаешь, я поняла, что просто фанатею от этого. Мы уже третью квартиру меняем, третий ремонт, а мне останавливаться не хочется. Наоборот, дайте только волю!..
— Я запомнил, как в вашей прежней квартире на канале Грибоедова из динамиков неслась “старая” Пугачева. А в новой квартире кто дает концерты?
— Никого. Слава богу, у нас нет музыкального центра, и если мы что и слушаем — так это Сережины записи на DVD через телевизор. То, что он пишет в данный момент.
— Никакого музыкального центра — это было чье-то условие?
— Нет, так получилось, и нас обоих это устраивает. Я если что-то сама слушаю, то только в машине. Вот, “старую” Варум, например.
— Я представил сейчас за рулем “форда” твою повзрослевшую Свету из “Сестер”1 — у нее наверняка до сих пор звучал бы Цой. Тебе интересно было бы сыграть ее сегодня — шесть лет спустя?
— Если бы Сережа Бодров был жив, то да.
— Как ты думаешь, кем она могла бы стать?
— Она? Жесткой лесбиянкой. Ядерной такой. Ну, а кем еще? Принцессой, которая встретила своего принца? Вряд ли.
— Мне недавно Инна Михайловна Чурикова рассказывала, как ей предлагали сыграть в лесбийской истории. А тебе?
— Мне тоже предлагали. Я отказалась. Дурацкий был сценарий.
— Вот и у Чуриковой то же самое. Не исключено, что это один и тот же сценарий. А если бы он оказался интересным?
— Конечно, согласилась бы. А что такого? Женщине легче поцеловаться с женщиной, чем мужику с мужиком. Ну, в смысле чувств. Это не значит, что я готова прямо сегодня переспать с женщиной...
— А завтра?
— И завтра тоже нет. Я имею в виду, что мужчине пересилить себя тяжелее.
— А тебе какой жизненный принцип ближе: “такого со мной никогда не случится” или “не надо зарекаться — все что угодно может произойти”?
— Все что угодно, конечно! В любую минуту!
— Вот выходим мы с тобой из бара — а твоего “форда” след простыл.
— Сплюнь сейчас же, ты что?!
— Уже сплюнул.
— Я только что сигнализацию поставила, до шести утра возилась.
— Как у тебя, кстати, обстоят дела со скоростью на городских магистралях? Не превышаешь?
— Превышаю. Меня бесконечно штрафуют. Тут позавчера хотели права отобрать. Я устроила гаишникам скандал. Точнее, сказала: не буду с вами разговаривать, отвалите от меня все.
— Много их было?
— Трое. Говорят: вам придется с нами проехать. А я им: не поеду туда, слишком далеко. Почему меня ловят в центре города, а я должна ехать куда-то к черту на рога? Потом они говорят: мы отнимем у вас права. А я: отнимайте. В общем, они поняли, что я совсем сумасшедшая, долго-долго возились с какими-то справками и в итоге выписали штраф на сто рублей.
— За что остановили-то?
— По встречной полосе поехала. И тут как раз они навстречу, довольные.
— Неужели не узнали?
— Узнали, конечно. Поэтому и штраф сто рублей.
— Я как-то раз с Никитой Сергеевичем Михалковым делал в его джипе интервью — так он на Садовом кольце через две сплошные без колебаний поворачивал.
— Ну, Никите Сергеевичу уже все по фиг может быть.
— А тебе?
— Мне пока нет.
1 Фильм Сергея Бодрова младшего “Сестры” (2001) был первым фильмом, в котором сыграла Оксана Акиньшина. Ей тогда было 13 лет.
Добавить комментарий