Чтобы получить приблизительное представвление, к примеру, о рабочем дне, просят рассказать о деяниях от прихода на работу и до окончания рабочего времени.
Чтобы получить представление об арктическом рейсе, недостаточно послушать или почитать рассказы участника, посмотреть фото или видео – всё будет очень приблизительно и неопределённо. Мнения и суждения одного участника рейса могут сильно отличаться от впечатлений другого. Как говорится: «Из одной бани разные вести».
По-моему, это очень хорошо. Все смотрят на происходящее по-разному: кто со своей колокольни, кто с минарета, а кто – с трибуны. У каждого свой жизненный опыт, свои убеждения, что, разумеется, влияет на восприятие действительности. Известен случай, когда во время лекции студентам на сцену к лектору неожиданно вошли три человека и … А что было дальше описывали многочисленные зрители этой аудитории. Причём, все писали честно обо всём, что видели своими глазами. Если рассказы о виденном экранизировать, то получился бы многосерийный фильм «Семнадцать мгновений происшествия на сцене в аудитории» с совершенно различными сюжетами и даже с разым числом участников события.
А об арктическом рейсе в четыре месяца можно услышать такое, что самому не верится, что был в этом рейсе. Потому буду «нести отсебятину» о типичном арктическом рейсе с усреднённым числом событий и комментариев. Никакие сотни рассказов и показов не заменят одного маленького рейса на пару месяцев в Арктику.
Мой сын Игорь очень любил в детстве рассказы об Арктике. Студентом пятого курса Ленинградского Кораблестроительного Университета факультета «Проектирование и экспуатация морских ядерных силовых установок он пошёл на практику в Арктику на атомном ледоколе «Вайгач» на четыре месяца в летнюю навигацию. Побывал на Земле Францв-Иосифа (82 с.ш.) По окончании рейса резюмировал: «Ноги моей там больше не будет!»
В Арктике очень мало событий: взяли судно под проводку, провели, отдали, взяли следующее … Про типичный рейс при самой буйной фантазии рассказ займёт не более пяти минут, а если рейс был зимним, в полярную ночь, то можно уложиться и в три минуты.
Белый медведь в полярную ночь в спячку не впадает, и потому их можно встретить и в «ночь глухую», с удивление взирающих на ледокол: «Кого это черти принесли?» Но это крайне редко.
В зимней навигации не отвлекаешься и вид из иллюминатора. А когда солнце показывается над горизонтом на часок, то это праздник не для всех – кто-то в это время стоит на вахте «в подземелье» и в танце «Здравствуй, Солнце!» не участвует. (Вчера, 02 августа 2022 с «радостью» узнал: по сообщению ВЦИОМ, 35% россиян уверены, что Солнце вращается вокруг Земли).
В ранние 60-е, когда не было трансляций радио, совсем не было телевидения, из развлечений оставались только комсомольские и партийные собрания и «передвижка»: в рейс брали кино, а репертуар фильмов был невелик и под контролем партии. И актовым залом, и кинозалом служила столовая команды. Некоторые фильмы смотрели по три-четыре раза. Если на каком-нибудь судне была популярная кинокомедия или боевик, то ледокол старался взять это судно под проводку или хотя бы постоять рядом на время просмотра кинофильма.
Оставался ещё спорт. На ледоколе «Ленин», который строила вся страна и где главным критерием было создание всех условий для жизни экипажа, ни спортзала, ни бассейна, ни даже спорткаюты не было. В носовом трюме мы поставили стол для пинг-понга, притащили штангу и гирю. Особенностью этого трюма было его расположение на уровне ватерлинии и грохот ото льда стоял такой, что счёт в пинг-понге показывали на пальцах – переорать грохот льдов было невозможно.
Каюты на ледоколе «Ленин» были и одноместные, и двухместные, и трёхместные. Была шикарная кают-компания и скромная столовая команды. В носовой части ледокола жил женский персонал: дневальные, камбузницы, повара и прачки. Эта часть называлась «носовой деревней». Экипаж был молодой и резвый. «Праздников нет и от бака до юта прёт молодёжь в носовые каюты». Численность экипажа 235 человек. Кроме того, в рейс посылали военных моряков в помощь нашей службе Радиационной безопасности. Запомнился один из военморов в рейсе 1962 года.
Я помню его фамилию Ильченко. Он вовремя приходил на вахту, снимал военную форму, аккуратно складывал её, переодевался в рабочую одежду и укладывался на тюки со спецодеждой отдыхать. Заставить его работать не было никакой возможности. На берегу, на юге, у него была невеста – дочь какого-то секретаря какого-то горкома, и он точно знал, что работать никогда не будет и потому не приобретал ненужных ему навыков. Про себя он говорил так: - Ильченко – туда! Ильченко – сюда! А Ильченко – никуда, а то бы разорвался». Про него поэт нашей слуюбы Олег Никаноров написал: «В последний рейс арктический, а там – по политической».
На ледоколе «Арктика» лозунг «всё во имя чедовека, всё для блага человаека» (мы даже знали имя этого человека) был воплощён в наличии бассейна и спортзала, который располагался на палубе бака вдоль левого борта. Но был он узким – вторую половину занимал артиллерийский погреб (на всякий случай).
В рейсе экипаж развлекал сам себя: были и лекции, и концерты.
В навигации 1976 на ледоколе «Арктика четыре месяца жил белый медведь.
Ледокол «Таймыр» строился в Финляндии, где не было и нет «руководящей и направляющей силы» – и потому условия проживания на нём в корне отличаются от советских двух предыдущих ледоколов. Здесь есть и сауна с бассейном, и спортзал с переборками с мягким антитравматическим покрытием, и актовый зал амфитеатром на две палубы, где у выступающего нет трибуны и он не смотрит на зрителей свысока, и жилые помещения полностью отделены от производственных. И лифт на восемь палуб.
Но не обошлось без вмешательства Заказчика (СССР) при комплектации кают: для удешевления в каютах нет ни одного изделия из дерева – только пластик, а подволок набран из жестяных полос, которые скрипят при трении друг о друга, превращая иной раз отдых в погоню за источниками скрипа с установкой прокладок между полосами.
Во время навигации время распределено с точностью до двух-трёх минут: когда быть готовым идти на вахту, когда вырабатывать слюну перед приёмом пищи, когда спортзал, когда «свободное время», в котором надо и почитать, и на гитаре поиграть («Воспоминания об Альгамбре» Тарреги так и не довёл до исполнения в надлежащем темпе – подводило тремоло), и когда прихватить часок недосыпа. Спортзал посещал пять раз в неделю, в два «свободных» дня выполняя в каюте комплекс из Хатха-Йоги, в которм главной, основной асаной является СиршАсана (ударение на первое «а») – стойка на голове. Максимальное практикуемое мной время – 12 минут.
В один из приходов в Мурманвк наш атомный ледокол «Таймыр» посетила группа работников МАГАТЭ. И были даны предварительные указания, о чём говорить можно, о чём упоминать нельзя и ни в коем случае не говорить о заработной плате – ни один здравомыслящий специалист в мире не станет работать за столь унизительную оплату высококвалифицированного труда. Я разговаривал с ними – единственный из экипажа, кто на «бэби лэнгвидж» мог общаться с иностранцами. Но они уже всё знали о зарплате и только посмеивались, говоря, что после арктического рейса я, вероятно, поеду отдыхать в Сочи. Я возражал, говоря, что поеду в Лондон к приятелям-англичанам и на вопрос о деньгах отвечал, что четырехмесячного рейса в Арктике вполне достаточно на недельную поездку в Англию.
Уже находясь на пенсии, встртились мы со старым приятелем по ледоколам «Ленин» и «Арктика» Владимиром Васильвичем Каратеевым. На ледоколах он работал старшим механиком атомной установки и отказывался «расти» дальше. В навигации он после вахты приходил в пустующий бассейн, надевал на пояс резиновые «вожжи», закреплённые к стенке бассейна (чтобы далеко не уплыл), и грёб часа два-три. Обладал он удивительным спокойствием. Про него говорили, что если бы ему сообщили о тепловом взрыве реактора, при котором крышку реактора выбросило в сопкп, единственное, что спросил бы Каратеев: «Ну а крышку нашли?» Встретились мы в Питере на борту ледокола-музея «Святогор» («Красин») у Горного института. Владимиру Васильевичу было 85 лет, и он продолжал преподавать в высшей мореходке. Я похвастался, что пять раз в неделю выполняю комплекс. - А почему не семь, – с укоризной спросил Владимир Васильевич, – занят что ли чем-нибуль?
В рейсе спортзал регулярно посещают 10-12 человек из 100. Ещё меньше – сауну и бассейн. В библиотеке спрос только на детективы. Оживление вносят радиограммы от начальства из пароходства типа: «В связи с тяжёлым финансовым положением индексации зарплаты не будет и в этом месяце» или: «У вашего ледокола отличный имидж в пароходстве, и ваш приход в Мурманск с июня переносится на июль».
В ЦПУ появляется плакат: «Забудь про лето и приход – спасает имидж пароход». Сразу же появился и второй: «Я не могу забыть про лето, в гробу я видел имидж этот».
На ледоколе воцаряется напряжённая тишина. На Главном электрическом распределительном щите (ГРЩ) кто-то вырубил один из основных рубильников. Пришедший на берегу следователь ответственно заявил, что это не было делом рук человеческих – это было делом человеческих ног.
Обычно в рейсе все помещения открыты. Под замком только кладовая «шила» (спирта). Были зафиксированы происки, вероятно, пришельцев у шильной кладовой.
Пять месяцев прошли - и впереди родной Залив,
Пахнуло так с земли, что сердце сжало,
И как тут ни крути, что Арктика вдали -
Всего-то: из Залива – и направо.
Добавить комментарий