Возникновение любых автономных образований на территории России Ленина не смущало. Еще 5 декабря 1917 г., накануне решения Киева об образовании отдельного Украинского фронта и отзыве на родину военнослужащих украинцев для защиты Украинской Народной Республики, Ленин выступил с речью на Первом Всероссийском съезде военного флота. Вызвав бурные аплодисменты, он утверждал, что не стоит бояться распада России на отдельные государственные единицы. Сколько бы республик ни возникло, «важно не то, где проходит государственная граница, а то, чтобы сохранялся союз между трудящимися всех наций для борьбы с буржуазией каких угодно наций» (Ленин 35. С. 115).
Буржуазия была для Ленина классовым врагом, ненависть к которому приобрела у председателя Совнаркома маниакальный характер. Соглашаясь в теории на устройство жизни украинцев по их собственному желанию, Ленин на практике думал в первую очередь о том, как протянуть украинцам (разумеется, не всем) братскую руку, «чтобы вместе бороться против вашей и нашей буржуазии» (Ленин 35. С. 116).
Центральная рада и Каледин олицетворяли в глазах Ленина контрреволюцию, поддерживаемую буржуазными и монархическими кругами. Но решения Центральной рады в сугубо украинском национальном русле представлялись Ленину в начале декабря 1917 г. не столь опасными для советской власти, как движение Каледина, ставшего во главе Области Войска Донского.
Эта «Область…» граничила с Воронежской и Саратовской губерниями. В свою очередь, Воронежская губерния на западе граничила с Орловской и Курской губерниями, на северо-востоке с Тамбовской губернией, на юге с Харьковской. Идти на Каледина можно было с любого из этих направлений, но военно-политическая стратегия и экономическое положение Советской России диктовали Ленину необходимость вклиниться вооруженной силой между Украинской Народной Республикой и Областью Войска Донского, чтобы обеспечить за Петроградом владение Донбассом. Поэтому Харьковская губерния, и в первую очередь сам Харьков, были выбраны Лениным, как опорная база для сосредоточения войск против Каледина, несмотря на то что Центральная рада считала Харьковскую губернию территорией Украинской Народной Республики.
Уже 7 декабря Троцкий дал указание главнокомандующему советскими войсками Н.В. Крыленко, с 3 декабря занимавшему Ставку в Могилеве, начать без промедления подготовку и выдвижение в харьковском направлении отдельных войсковых групп.
Сразу за этим 8 декабря Совнарком опубликовал обращение «Ко всему населению». В чем только не обвиняли «буржуазную Центральную раду Украинской республики» (Декреты революции. С. 189): и в борьбе «против украинских Советов» (Там же), и в помощи Каледину «стягивать войска на Дон» (Там же), и в том, что она «мешает Советской власти направить необходимые военные силы по земле братского украинского народа для подавления Калединского мятежа» (Там же).
Конец «Обращения…» звучал грозно: «Совет Народных Комиссаров распорядился двинуть необходимые войска против врагов народа» (Там же). Знаменитый ярлык «враги народа» пока был приклеен к сторонникам Каледина. Потом советское правительство приклеит его к членам кадетской партии, потом к составу Центральной рады, потом… Этот ряд можно продолжать долго. Количество врагов у Ленина уменьшаться не будет. У его преемников тоже.
Пока же Троцкий поручил Крыленко выяснить у руководства Центральной рады собираются ли они содействовать Совнаркому в борьбе с Калединым или же будут рассматривать поход советских войск в Область Войска Донского, как нарушение территории Украинской Народной Республики. Также через Крыленко Троцкий предложил Центральной раде своего рода политическую наживку – приглашение на мирные переговоры в Брест, которые должны были возобновиться с 12 декабря. Совнарком предполагал участие в переговорном процессе украинских и советских представителей в составе единой делегации.
Предложение Крыленко, касающееся пропуска советских войск, требовало совершенно определенного ответа. В Киеве его рассмотрел секретарь по военным делам С.В. Петлюра, который обещал Крыленко дать ответ позже, а сам выступил перед Генеральным секретариатом с докладом о советских требованиях. Генеральный секретариат отреагировал предсказуемо: в пропуске советских войск Петрограду было отказано. Более того, в Киеве решили войти в еще более тесное сближение с Калединым, в частности по вопросу о Донбассе, который еще раньше был поделен двумя антисоветскими союзниками: западная часть Донбасса, входившая в состав Екатеринославской и Харьковской губерний, перешла под власть Центральной рады, а восточная, соприкасавшаяся с Областью Войска Донского, - под управление Каледина.
А на предложение Крыленко о включении украинских представителей в общую делегацию для участия в брестских переговорах, казавшееся Центральной раде второстепенным, а то и вовсе не заслуживающим внимания, никакого ответа из Киева не последовало. Для Ленина же вхождение украинских представителей в советскую делегацию должно было стать в глазах стран Четверного союза косвенным свидетельством распространения власти Совнаркома на другие части России.
Поэтому 11 декабря из Ставки в Могилеве Крыленко вновь напомнил Киеву о желательности вхождения украинских представителей в общую делегацию для участия в брестских переговорах.
Центральная рада не хотела вести переговоры в одной упряжке с Петроградом, да и к странам Четверного союза Киев относился с предубеждением, как к противникам. Но союзники России, Англия и Франция, были далеко, а Германия и Австро-Венгрия - близко, особенно Австро-Венгрия, занимавшая своими войсками Холмскую губернию, на территорию которой претендовала Центральная рада.
В Киеве приняли соломоново решение: обозначить свое самостоятельное присутствие в Бресте в виде наблюдателей, а не в качестве полномочных делегатов с правом решающего голоса.
Но то ли Центральная рада приняла решение не в тот же день 11 декабря, то ли наблюдатели задержались с выездом, то ли в их поездку вмешались события, произошедшие в Киеве в ночь с 12 на 13 декабря 1917 г., когда киевские большевики под руководством Военно-революционного комитета собрались ночью поднять вооруженное восстание против Центральной рады. Патронировал ли их действия Совнарком или нет – этот вопрос нами не исследован. Задача восставших сводилась, скорее всего, к захвату власти, приуроченному к созыву Всеукраинского съезда Советов, на проведении которого упорно настаивали большевики. Но опробованный с успехом в ночь с 7 на 8 ноября 1917 г. в Петрограде большевистский сценарий вооруженного захвата власти и ее утверждения постфактум Вторым Всероссийским съездом Советов, в Киеве провалился. Войска Центральной рады вовремя провели разоружение частей, заподозренных в подготовке восстания, и отправили всех солдат неукраинского
Как бы то ни было, но украинские наблюдатели прибыли в Брест только 14 декабря, когда на переговорах стали обсуждать вопрос об обмене гражданских пленных и беженцев. Главный камень преткновения - вопрос о не переброске войск после заключения перемирия и важнейшие вопросы о сроках и условиях перемирия, обсуждали предыдущие два дня и окончательно решили их накануне. Таким образом, Центральная рада лишила себя возможности познакомиться из первых рук с тактикой сторон, что очень могло пригодиться ей в будущем в случае принятия участия в переговорах самостоятельной украинской делегации. Особенно полезным для Киева было бы знакомство с тактикой делегации Петрограда, которую в Бресте называли «русской», и которая своей позицией ставила в тупик делегации стран Четверного союза. Председатель германской делегации, поломавший копья в дискуссиях с русской делегацией еще на предыдущем этапе заключения соглашения о приостановке военных действий, сокрушался: «… перемирие могло бы быть заключено в несколько часов. Но с русскими это было не так просто» (Гофман. С. 161).
К 15 декабря проект договора о перемирии между Россией и странами Четверного союза в своей основе был готов, сторонам оставалось только обсудить кардинальные разногласия по вопросу установления перемирия на морских театрах войны.
Можно считать, что в этот день украинские наблюдатели стали свидетелями эпохального события. В одиннадцатом часу вечера 15 декабря 1917 г. всех присутствовавших пригласили в общий зал для подписания исторического документа о перемирии между Россией и странами Четверного союза, которое должны были запечатлеть многочисленные фотографы.
В торжественной обстановке в присутствии главнокомандующего германским Восточным фронтом принца Леопольда Баварского перемирие было подписано. Оно должно было действовать в течение 28 дней, с 17 декабря 1917 г. до 14 января 1918 г. с автоматическим продлением, если ни одна из сторон не объявит об отказе от него за семь дней, но не ранее, чем через двадцать один день со дня заключения перемирия. Таким образом, самый ранний срок отказа от перемирия наступал 7 января 1918 г.
За время действия автоматически продлеваемого перемирия страны Четверного союза надеялись заключить прочный мир с Россией. Переговоры о его заключении должны были начаться 22 декабря 1917 г.
Для Ленина и возглавляемого им правительства подписание перемирия 15 декабря после четырехдневных брестских дискуссий между двумя сторонами, порой напоминавших разговор двух глухих, стал свидетельством внутриполитического и внешнеполитического успеха.
Но внутриполитическая ложка дегтя попала все же во внешнеполитическую бочку меда советского правительства: 15 декабря 1917 г., в день подписания перемирия, войска Каледина после упорных боев взяли Ростов, где была очень сильна большевистская организация. С падением этого важного стратегического города район Донбасса становился окончательно отрезанным от территорий подконтрольных советскому правительству.
Утрата Ростова и угроза потери Донбасса поставили перед Лениным украинский вопрос во всей своей остроте. На утреннем заседании Совнаркома 16 декабря постановили «выпустить особый меморандум украинскому народу и послать Раде ультиматум» (Декреты революции. С. 236). Составление меморандума-ультиматума, поручили комиссии в составе Ленина, Сталина и Троцкого.
Ленин написал тезисы и проект. На вечернем заседании 16 декабря Совнарком единогласно утвердил меморандум-ультиматум, названный «Манифестом к украинскому народу», и 17 декабря «Манифест…» был подписан Лениным и Троцким.
В подписанном ими документе Совнарком признавал Украинскую Народную Республику и ее права на отделение или на вступление в федеративные отношения, но одновременно «Манифест…» содержал и обвинение Центральной рады в том, что «она, прикрываясь национальными фразами…[не признает] Советов и Советской власти на Украине…[и] отказывается созвать по требованию Советов Украины, краевой съезд украинских Советов немедленно» (Декреты Советской власти. С. 178).
Действительно, Центральная рада считала не совсем своевременным созыв Всеукраинского съезда Советов, на котором настаивали украинские большевики, но сами Советы, как орган, признавала, только откладывала созыв съезда, а вот где Ленин в середине декабря 1917 г. увидел существование советской власти в Украине, остается загадкой.
Другими антисоветскими шагами Центральной рады, по мнению Совнаркома, стала дезорганизация фронта путем одностороннего отзыва украинских частей, разоружение советских войск, находившихся в Украине, и поддержка Каледина: «Рада пропускает через свою территорию войска к Каледину, отказываясь пропускать войска против Каледина» (Декреты Советской власти. С. 179).
В сборнике «Декреты Советской власти» документ под названием «Манифест к украинскому народу с ультимативными требованиями к Центральной раде» представлен под маркой коллективного творчества, поскольку подписан Совнаркомом. Но документ с таким же названием вошел и в полное собрание сочинений Ленина и потому мы имеем право рассматривать и обвинения в адрес Центральной рады, и угрозу войны, и ультиматум как продукты личного авторства главы советского правительства, несмотря на участие Сталина и Троцкого в подготовке документа.
Ленин называл действия Центральной рады «неслыханной изменой делу революции», хотя по мнению членов той же Центральной рады, да и представителей многих других автономных образований на территории России, именно большевики предали революцию, совершив государственный переворот. Также Ленин называл действия Центральной рады «поддержкой злейших врагов, как национальной независимости народов России, так и Советской власти», поставив на одну доску различные и, можно даже сказать, противоположные понятия: национальную независимость и советскую власть. И, наконец, обвинив Центральную раду в поддержке «врагов трудящейся и эксплуатируемой массы – кадетов и калединцев», автор резюмировал: «… Рада вынудила бы нас объявить, без всяких колебаний, войну ей даже если бы она была уже вполне формально признанным и бесспорным органом высшей государственной власти независимой буржуазной республики украинской» (Ленин 35. С. 144).
В переводе с ленинского языка на русский последние слова означали, что автономная или национальная единица на территории бывшей Российской империи, например, такая автономная единица, как Область Войска Донского, или такая национальная единица, как Украинская Народная Республика, могут быть признаны Петроградом только в советской аранжировке в соответствии с доктриной мировой революции, разделяемой Лениным и многими его соратниками.
Ни Область Войска Донского, ни Украинская Народная Республика в том виде, в котором они были образованы к середине декабря 1917 г., Ленина не устраивали. Хотя от Каледина исходила непосредственная опасность для советской власти, а Центральная рада больше думала о независимости от Советской России, борьба с непокорным атаманом, желавшим самостоятельного существования Области Войска Донского, или вхождения «Области…» в другую, не Советскую Россию, была для Ленина основанием для давления на Центральную раду.
Отсюда и заключительные фразы «Манифеста…». Киеву предлагали четыре вопроса по теме обвинений и в случае неполучения удовлетворительного ответа в течение 48 часов, видимо, «без всяких колебаний», угрожали считать Центральную раду «в состоянии открытой войны против Советской власти в России и на Украине» (Ленин 35. С. 145).
Ответ из Киева последовал незамедлительно, но не тот, который, очевидно, ожидали в Петрограде.
Использованные источники
1.Гофман: Гофман М. Война упущенных возможностей. – М.: - Л.: Гос. изд-во, 1925.
2. Ленин 35: Полное собрание сочинений В.И. Ленина. Т. 35, издание 5. – М.: Изд-во полит. литературы, 1969.
3. Декреты революции: Декреты Октябрьской революции. 1. От Октябрьского переворота до роспуска Учредительного собрания. – М.: Парт. изд-во, 1933.
4.Декреты Советской власти: Декреты Советской власти. Т.1. 25 окт. 1917 г. – 16 марта 1918 г. – М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1957.
Продолжение следует
Добавить комментарий