Я убежден, что в США больше всего ненавидят нефтяные корпорации. Всего несколько дней тому назад я видел автомобиль с наклейкой на бампере: «Этот автомобиль заправлен кровью!». Имелось в виду, конечно, что в Ираке проливают кровь из-за нефти. Многие, а возможно и большинство американцев, считают, что так оно и есть. И это несмотря на то, что Саддам всегда стремился продавать нам свою нефть задешево, а мы не только отказывались покупать иракскую нефть, но и вводили санкции против стран, покупающих эту нефть. Сегодня иракские нефтяные скважины и нефтеперерабатывающие заводы почти ничего не производят, и никто никакой прибыли там не получает.
Многие полагают, что нефтяные корпорации, или, как их любят называть, «большая нефть», определяют нашу внешнюю политику. И это несмотря на то, что Америка, в отличие от Европы, одна из немногих стран, поддерживающих и помогающих странам, где нефти нет совсем. Например, Южной Корее, Tайваню или Израилю. Я полагаю, что для ненавистников «большой нефти» этот факт только усугубляет ее «таинственные происки» и «зловещие намерения»...
Но давайте пока оставим «большую нефть» в покое и зададимся вопросом, кого же считают объектом ненависти номер два? Я уверен, что многие согласятся со мной, — конечно же, это «большая фармацевтика»! Мы знаем, что фармацевтические компании купаются в огромных прибылях, что они продают лекарства своим соотечественникам по неслыханным ценам, в то время, как за границей те же самые лекарства стоят намного дешевле. «Большая фармацевтика» незаслуженно осыпана миллиардами долларов, в то время как средний американец не может позволить себе купить лекарства, в которых он крайне нуждается... Другими словами, «большая фармацевтика» — это исчадие ада. Ее доход огромен, она чрезмерно богата и заслуживает только нашего презрения. Правильно?
В качестве ответа на этот вопрос поделюсь с вами своими собственными наблюдениями. В какой-то степени все выглядит почти так же таинственно, как американская поддержка стран, у которых нет собственной нефти.
Когда-то я тоже был убежден, что «большая фармацевтика» — это машина, печатающая деньги. И вот появились сообщения о виагре. Запатентовали это средство в 1996 году, в 1998 году его одобрило Управление по пищевым продуктам и лекарствам (FDA), после чего успех его на рынке был ошеломляющим: в 1999-2001 годах объем продаж превысил миллиард долларов! Не было комика, который не прошелся бы насчет «голубенькой пилюльки»...
«Ага, — подумал я, — это ведь прекрасное капиталовложение, почему бы и мне не отведать жирного пирога «большой фармацевтики»?
Сказано — сделано. Я продал кое-какие паевые инвестиционные фонды (mutual funds), взял деньги из моего пенсионного фонда и вложил весь этот капитал в компанию, создавшую виагру: «Pfizer Pharmaceuticals».
И затем случилось то, чего я никак не ожидал, т.е. ничего не случилось. Акции компании «Pfizer» не повышались! Сначала я не волновался, думал вот-вот каждый поймет, что надо покупать акции «Pfizer», и я стану совладельцем богатств «большой фармацевтики».
После нескольких лет, поскольку акции не росли в цене, я сделал то, что нужно было сделать с самого начала: я проверил финансовые отчеты других, таких же успешных и ненавистных многим корпораций «большой фармацевтики». И пришел к потрясающим открытиям.
Я купил «Pfizer» в октябре 1998 года по цене $32 за акцию (фактически я заплатил $95, но акции после этого поделились на 3, так что стоимость каждой моей акции составила приблизительно $32).
К январю 2001 года акция «Pfizer» продавалась за $40, но в феврале 2007 года, спустя 6 лет, после бесплодных ожиданий невероятных прибылей, та же самая акция продается за $26,80.
Другой гигант «большой фармацевтики», корпорация «Merck» в январе 2001 года продавалась по $63,53 за акцию, а сейчас продается по $44,73.
Третья крупнейшая компания и предположительно неприлично богатая фармацевтическая корпорация «GlaxoSmithKline» умудрилась добиться лучших результатов: акция, стоившая $43,33 в январе 2001 года, к февралю 2007 года стоила аж $55,81! Ура! Почти 25 процентов прибыли за 6 лет — больше 4 процентов в год!
Вы можете спросить, а как насчет дивидендов? Разве они не платят жирные дивиденды из своего огромного дохода? Представьте себе, фактически нет. «Pfizer» выплачивал 44 цента (1,11 %) на акцию в 2001 году и 96 центов (3,58 %) в 2006 году. «Merck» далеко не ушел: $1,36 (2,14%) в 2001 году и $1,52 (3,39 %) в 2006. «GlaxoSmithKline», чьи акции слегка подросли, выплачивали $1,14 (2,63%) в 2001 году, а в 2006 году $1,80 или 3,22 %. Фактически, вы могли бы заработать гораздо большие проценты на любом банковском сберегательном счету.
Так что не верьте всему, что вы читаете в газетах. Американцы убеждены, что если эти корпорации такие большие и тратят так много денег на рекламу, то наверняка они — злые, жадные и безответственные. Но, как вы убедились, это совсем не так.
Так не хотели бы вы купить у меня акции «Pfizer?» Я был бы счастлив продать их по цене, которую я заплатил за них в 1998 году... А сегодня я предпочитаю покупать... лотерейные билеты.
Кстати, пока я собирал информацию, чтобы написать эту статью, я обнаружил, что лишь приблизительно 3-4 процента от общих затрат на здравоохранение приходится на лекарства, остальные идут на оплату больниц, врачей, лабораторных исследований, процедур, оборудования. Так что, может, наши дорогие лекарства совсем не так уж и дороги? И может, не стоит всем нам так слепо доверять всему, что написано на бамперных наклейках и в средствах массовой информации?
Добавить комментарий