Концерт в Карнеги-холле – для любого исполнителя своего рода вершина. Или кульминация очередного тура. Или пик гастролей. Или апогей всей жизни.
И если даже данный исполнитель играет в Карнеги-холле каждый год, а то и по нескольку раз в год, все равно в этом здании на углу 7-й авеню и 57-й улицы в Нью-Йорке есть какая-то мистическая сила.
Первым ее обнаружил Петр Ильич Чайковский, которой участвовал в Открытии этого зала и продирижировал на том концерте Торжественный марш, написанный им для инаугурации императора Александра Третьего.
(Остальной частью концерта дирижировал Уолтер Дамрош. Исполнялись оратория «Суламифь» его отца Леопольда Дамроша и кантата «Семь слов» Генриха Шютца.).
Петр Ильич был очень доволен и акустикой, и интерьером этого зала. Кстати, он тогда назывался просто «музыкальный зал», Карнеги-холлом он стал только через восемь лет после открытия.
Но гораздо больший вклад в историю Карнеги-Холла внес другой русский гигант – Сергей Васильевич Рахманинов. Он выступал в Карнеги-холле 92 раза, в разных составах - и как дирижер, и как пианист, и как участник многих камерных ансамблей.
Поэтому Евгений Кисин сделал очень верно, что посвятил музыке Рахманинова все второе отделение своего концерта. Особенно если учесть, что сейчас идет юбилейный год, со дня рождения Рахманинова исполнилось 150 лет.Понятно, что Евгений будет играть эту Рахманиновскую программу во многих городах США и Европы. И уже играл во многих странах.
И все-таки в Карнеги-холле это звучит по-особому.
Я закрывал глаза и представлял себе, что всего сто лет назад (это для истории совсем небольшой срок) на этом самом месте у рояля сидел сам великий композитор. И неважно, что за эти годы наверняка было множество ремонтов, меняли стулья, хоровые станки, полы и рояли, строили новые артистические комнаты, ставили новую аппаратуру, микрофоны, видеокамеры и кондиционеры.
А место все равно то же самое. И слова «гений места» здесь вполне уместны!
***
Но все по порядку. Евгения Кисина в Карнеги-холле я слышал много-много раз. Начиная с начала 90-х годов, когда я с семьей переехал в Нью-Йорк и Женя с семьей тоже переехал сюда.
Но мы общались и в Москве. Более того, я горжусь, что каким-то образом я оказался на его первом в жизни концерте, который произошел в Московском Доме Композиторов в 1983 году. Жене тогда было 11 лет.
Получилось это так: мне позвонил приятель и сказал: «Старик, если ты вечером свободен, приходи в Дом композиторов, там будет играть мальчик-вундеркинд».
Я сказал: - Слушай, я всю жизнь учился музыке - и рядом со мной всегда было несколько вундеркиндов. Но они как-то все потом отпадали, выпадали и превращались во вполне заурядных исполнителей или учителей, а то и вообще бросали музыку… Не верю я в этих вундеркиндов!
- Но это другой случай. Приходи – сказал мой приятель.
И я пришел.
И не пожалел.
На этом концерте я вдруг увидел настоящее чудо, юного мальчика, кажется, даже в пионерском галстуке, но играл он совершенно как взрослый, зрелый пианист. Программа была сложная – Бах, Моцарт, Шопен, кажется, Прокофьев - всего не помню, но звучало это божественно… После концерта я зашел за кулисы, познакомился с Анной Павловной Кантор, его учительницей, с семьей Жени, и высказал им всем свой восторг.
С тех пор мы много раз встречались и с Женей, и с его семьей, и это всегда были радостные встречи, будь то концертные залы, или Дома творчества композиторов, куда Женя часто ездил по протекции Тихона Николаевича Хренникова.
И мы с моей женой Ириной всегда были посетителями его концертов в Карнеги-холле, начиная с 1990 года, Женя всегда присылал нам билеты.
***
Попытаюсь сформулировать секрет Жениного успеха. Конечно, бог дал ему много: невероятный слух, память, фантастически большие руки, длинные пальцы.
Но все это, так сказать, физиология, это от природы, здесь никакой заслуги человека нет. Просто он с рождения был поцелован богом и все это было ясно с раннего детства.
Но сколько таких способных людей вокруг? Много-много! В любой музыкальной школе есть очень яркие дети, играют они быстро-быстро и громко-громко… Таких много и в России, и в США, и особенно на востоке – в Китае, в Японии, в Корее.
Но дальше начинается самое главное – создание своего лица, своего стиля, своего «ключа» к мировой музыке. И тут есть десятки вариантов. Главное – это концентрация и мотивация.
Надо приучить себя к постоянным многочасовым занятиям. А к тому же к слушанию музыки. К чтению книг. К рассматриванию картин великих мастеров, походам в музей… И много-много всего другого..
И да, отречься от игры в футбол или баскетбол, или во что-то еще – руки, да и все остальное надо тщательно оберегать. Забыть о горных лыжах или гонках на мотоциклах. Надо обречь себя на тихую и почти монашескую жизнь – но при этом в тебе всегда должен гореть творческий огонь, надо заниматься, работать над новыми сочинениями, изучать великое искусство музыки, слушать оперы и симфонии, ходить в театры и на концерты и многое другое…
Как я понимаю, именно этот путь прошел Евгений Кисин. И на сегодня он – крупнейший пианист современности, любимец публики во всех уголках земного шара, великий пропагандист великой музыки.
Если попытаться охарактеризовать его несколькими словами, то он - классический романтик. Или романтический классик. В его игре всегда есть два полюса. С одной стороны, сильная и мощная струя классики в самом высоком смысле слова, идущая от Баха, от Моцарта, от Бетховена, от Брамса. Сдержанность и содержательность, ни одна нота, ни один пассаж не пролетает мимо, во всем есть смысл, во всем есть цель.
(Никогда не забуду, как он давал Бетховенский концерт в год юбилея Бетховена в 2020 году в музее Пушкина в Москве. Это было грандиозное откровение!).
С другой стороны, Евгений Кисин - настоящий романтик, тонкий, светлый, лучащийся энергией, любовью, красотой. Достаточно послушать в его исполнении Шопена и Рахманинова - и все становится понятно. Он по натуре – лирик, нежный, задушевный, изящный…Такое переплетение двух потоков делают Кисина во многом уникальным пианистом, которому подвластно все.
И он умеет завораживать публику. И строить свои программы так, чтобы публика ни на секунду не отвлекалась и не скучала.
***
Ну а теперь несколько слов о программе в Карнеги холле 2 мая 2023 года.
Началось все с фантастической интерпретации Хроматической фантазии и фуги Баха.
Я много раз слышал это произведение в разных аранжировках. Его играют и на рояле, и на органе, и на струнных инструментах, существуют и различные оркестровые версии, а наш сын, композитор Лев Журбин Ljova недавно сделал переложение этого произведения для своего любимого инструмента, который называется фадолин (6-тиструнная скрипка).
Надо сказать, что среди огромного и безбрежного наследия Баха это сочинение резко выделяется… Потому что, если в основном музыка Баха спокойная и величавая, то «Хроматическая фантазия и Фуга» - это невероятная страсть, сверхэмоциональная напряженность, боль и страдание… Некоторые пассажи по сложности и необычности приближаются к позднему Бетховену, а то и к Брамсу или Шостаковичу.
В этой музыке заложено все развитие музыки практически на 300 лет вперед – произведение написано в 1720 году, но оно и сейчас звучит вполне современно.
Исполнение Кисина было, я бы сказал, пламенным. Как огромные ворота, как торжественный вход на концерт или на небеса, считайте, как хотите.
Музыка была то героической, то трагической, и слушатели были ошеломлены. Начало необычное для традиционного концерта – но правильное.
А далее была малоизвестная соната Моцарта, Кёхель 311. Скажу честно – никогда ее не слышал. А Соната очень милая. Настоящий классический Моцарт, все по правилам, без отклонений от классической схемы: три части - Быстро, Медленно, Быстро, с необходимыми повторами, модуляциями и репризами. Первая часть – сонатная форма, вторая – трехчастная форма и финальное рондо. Все как надо.
И спасибо Евгению Кисину за открытие новых, вернее, забытых произведений.
Полонез Шопена Фа-диез минор – наоборот, одно из самых популярных сочинений Фредерика Шопена. Но Евгений играл его совсем не стандартно. Это была довольно мрачная трактовка, ничего праздничного, а скорее, траурно, полонез звучал как шествие на казнь. И пианист заставил зал замереть. А после полонеза была стоячая овация.
***
Второе отделение было, как я уже сказал, посвящено Рахманинову. Композитор, близкий и понятный Кисину, близкий и родной большинству аудитории. Сначала романс «Сирень» в авторском переложении (он хорош и в вокальном звучании) потом две прелюдии Ля-минор, и Соль-бемоль мажор, а потом пять Этюдов-картин, уникальные пьесы Рахманинова, можно сказать, его изобретение.
Никто в мире, кроме него, не писал Этюды-картины, это его, можно сказать, ноу-хау. И сколько же поэзии, сколько красоты в этой музыке! Первая – мощная, сильная, Вторая - поющая, лирическая, российский пейзаж, Третья - игривая, скерцозная, типично рахманиновская музыка, Пятая – самая известная, эпическая, и наконец Шестая, последняя, колокольная, перезвонная, вершина всего цикла.
На бис тоже был Рахманинов – Мелодия, Серенада, и на закуску – знаменитая до-диез минорная Прелюдия.
Кисин выкладывался по полной, зал был заполнен аурой Рахманинова.
Пианист еще раз доказал – он в прекрасной форме. Ему доступно все - любые сложности, любая музыка.
Главное – его по-прежнему любит публика. У него есть свой устойчивый многочисленный "фан-клуб" в каждом большом городе мира, они верны ему, а он верен им. Они приходят на его концерты, а он дает им веру, что несмотря ни на что, надо бороться, надо жить и верить, что все будет хорошо. Главное, что должен давать артист своим зрителям, в любой сфере, в любой области искусства – это надежда.
Именно это и дает нам всем наш любимый пианист, наш соотечественник, кумир миллионов людей во всем мире – Евгений Кисин.
Добавить комментарий