Переезд
Нам говорили, что это была синагога. Во всяком случае пред нами предстал необычный дом. Он явился усыпанный листьями во всей своей таинственной необъяснимой романтике и отличался не только наличием большого зала, но и вздёрнутым к небу фасадом, на котором застыли готовые к взлёту стрелки окон. Без меноры на стене и прочей атрибутики религиозной причастности сооружение являлось неплохим антуражем для любого писателя. Стены были наполнены неиссякаемой грустью сами по себе, и она уже была готова излиться на бумагу, а вернее, в мой четырнадцатидюймовый «MacBook Pro». Нижние венцы изрядно погнили - их стоило заменить, но благодаря обшивке причудливый сруб с множеством перерубов хорошо сохранился. Я осмотрел здание и направился к урочищу.
Это было странное, пугающее место. Вот где Тарковскому нужно было снимать фильм «Сталкер»! Чёрная земля, как плешь на теле поросшей лёгкой лиственной растительностью пасторали, ниспадала в овраг, словно в адскую расщелину. Внизу из земли торчал чёрный предмет, изогнутые в невероятных муках куцые деревца струились по склонам, и маленькое не просыхающее и не замерзающее болотце дополняло картину. Я застыл под впечатлением от увиденного, но тут вдали заурчал мотор Гришиного универсала - это приехали местные строители.
Два месяца ушло на то, чтобы зарегистрировать сделку в МФЦ, оформить охранный договор на объект историко-культурного значения, заплатить за техническое присоединение. Последнее стоило так дорого, что мне пришлось отказаться от услуг реставраторов с лицензией. Благо никаких предписаний в департаменте культуры мне не выдали. Дом уже был переведён в ИЖС предыдущими владельцами, которые хоть и следили за ним, но проживали крайне редко. Я передал ключи надёжному прорабу. За год Гриша смог тайком от инспекции ОКН заменить сгнившие венцы и восстановить прежнюю обшивку фасада, будто так и было, отремонтировать печное отопление, скважину, смонтировать распределительный щит и стильную ретро-проводку, закупить конвекторы и светодиоды, обновить интерьер. Он так же нашёл неплохих столяров, которые изготовили скромную мебель по моим эскизам. Полы из лиственницы и дубовые двери в замене не нуждались. К тому же Ася из департамента культуры намекнула, что их лучше не трогать. Когда мы связывались по WhatsApp, Клара очень смеялась на мягкое «Г» нашего прораба. Телефон ловил только на втором этаже, поэтому был смонтирован блок репитера HDcom 65D-1800 для усиления сигнала. Из техники у меня был мой старый «Фольксваген Гольф» и мини-трактор «Dongfeng DF-244» для расчистки участка дороги от дома до трассы. Для них был построен деревянный ангар каркасной конструкции с перекрытием по фермам. Сооружение было стилизовано под дом, и ансамбль неплохо смотрелся.
Мы переехали весной – в марте, когда герои России - десантники и морпехи - под всеобщее ликование пытались взять Киев и уничтожить «недогосударство» Украину. Продали квартиру в центре, рассчитались с ипотекой за новый дом, и у нас ещё оставались деньги на год скромного существования - пока я не закончу роман. Кларе надоели дети Поволжья, представлявшие собой угрюмую и алчную этническую смесь, и она очень радовалась переезду. К тому же в воздухе повсюду витало: «Смерть украинским выродкам, смерть, смерть, смерть…» Русские губы в исступлении шептали: «Хрюкайте, свиньи, свиньи, свиньи…» Этот массовый патриотизм мешал работать над книгой и особенно подвигал на уединение.
Нас встретил Григорий. Он расчистил дорогу и организовал бригаду на разгрузку контейнера. Молодых парней очень заинтересовала коробка с моей коллекцией культовых предметов – масок, статуэток, старинных книг. Но когда ребята увидели английский патефон «His Masters Voice», они пришли в неописуемый восторг. Чтоб им веселее работалось, я завёл великий хит Гарри Ричмана - Puttin' on the Ritz. Они как завороженные стояли рядом с крутящимся тяжёлым винилом, а я рассказал им грустную историю про собаку, которая слушала на фонографе голос своего умершего хозяина. Изображение преданного пса радом с фонографом и стало логотипом компании His Master’s Voice (хиз мастерс войс), что переводится как «Голос его хозяина». Я научил парня, которого все почему-то называли Стелька, менять тяжёлый винил, и мы с Гришей пошли к урочищу.
- Знаете, там будто что-то есть, — сказал он. - А вот там до революции было еврейское поселение, но люди уехали после погромов, Вы, наверное, слышали про «Бури на юге»? Синагогу они, как видите, отстояли. Это здание потом заполучил местный купец, но в нём не жил. От еврейских домов и кладбища, конечно, не осталось и следа. Некому стало спаивать русский народ, а пить меньше не стали. Эх, так и тянет спуститься. А там - это камень чернеет. Он будто оплавлен, весь в разводах породы - на метеорит похож.
Прошёл месяц вдохновенной жизни. Округа наполнилась прекрасными лиловыми цветами. Я написал несколько глав, а Клара нашла новую дистанционную работу в крутой компании. Я расположился на втором этаже. Измеряя комнату шагами, я выдыхал на страницы Microsoft Word никогда не существовавших людей, попавших в невероятные переплетения судьбы, рождённые моим воображением. Клара щебетала внизу, убеждая контрагентов продлить контракты, ведь это так важно для них! «Я тоже колдунья, я превращаю «нет» в «да», — говорила чудесная жена.
Однажды, решив, что пора пообщаться с местным астралом, мы пошли в овраг. Снег уже стаял. Необычная белая птица, похожая то ли на ангела, то ли на цаплю, поднялась с болотца. Удивительный клюв, формой как у утки, только гораздо длиннее, и белый хохолок. А когда она поднялась в воздух, мы просто залюбовались могучим размахом белоснежных крыльев. Когда «видение» скрылось за тополями, мы сползли в урочище. Я разложил шесть предметов силы с шести частей света и начал на шумерском, собственно, одна из табличек с клинописью лежала передо мной. Дальше были другие заклинания и молитвы, в том числе на иврите, и даже реликвия из Кунтиллет-Аджруд. И вот я вошёл в транс и увидел врата. За ними переливались разных оттенков сферы и дороги, а внизу – когда-то существовавшее поселение. Люди деловито и целеустремлённо сновали по улицам, кто-то вёз скарб. Тут я узрел Проходящего. «Хочешь, я оставлю небольшой проход, и к тебе смогут приходить гости?» - спросил он. «Конечно», — согласился я и снова оказался у чёрного камня. «Ну что?! Что ты видел?» - засуетилась Клара. «Будем ждать гостей, дорогая», — ответил я.
Той же ночью нас разбудил звук патефона с первого этажа – в лучших традициях фильмов ужасов. У гостя был неплохой вкус - по первым звукам скрипок я узнал Trees в исполнении Эдди Нельсона. В темноте ночного дома разлился его масляный баритон.
- Да, так сейчас уже не поют...
- Интересно, а как они могут заводить патефон? - спросила Клара
- Как и мы, по часовой стрелке.
- А вдруг это живой человек?
- Это невозможно, дорогая, у нас окна с бронированной плёнкой класса А3 и двери с замками третьего класса безопасности. Кстати, окна хоть и деревянные, как велит семьдесят третий федеральный закон, но с дополнительными блокираторами и противовзломной фурнитурой. Сюда может проникнуть только призрак. Потом, грабитель вряд ли будет заводить патефон.
Я не стал спускаться с испуганным видом, как это делают герои ужастиков. Мы дослушали песню и спокойно уснули.
Айзик
Как-то вечером, одевшись потеплее, мы с Кларой играли в шахматы на улице. Она сидела лицом к урочищу и нервничала от того, что проигрывала. Клара, пытаясь меня подпоить, доливала в мой бокал терпкое местное вино прошлогоднего урожая, и это меня забавляло. Стало смеркаться. Тут я почувствовал озноб и характерные мурашки. Медиумы понимают, что это значит. Взгляд Клары наполнился пристальным вниманием и устремился в сторону урочища.
- Есть визуальный контакт?
- Да, — тихо ответила жена.
- Кто?
- Мальчик в стареньком пальто стоит около урочища и смотрит на нас.
- Я не буду оборачиваться, посматривай краем глаза.
- Он с любопытством приближается, бррр, – Клару передёрнуло от озноба - Он позади тебя!
- Ikh hob gemeynt, az ir hot mitog, aun ir shpilt shokh, – услышал я слева. Конечно, я вздрогнул.
Это был идиш. Дети штетла получали начальное образование в частных школах - хедерах. После переходили в ешивы – заведения более высокой ступени. Учили там на идиш, что очень мешало интеграции еврейского населения и вызывало недовольство властей. Дословно мальчик произнёс: «Я думал, вы ужинаете, а вы в шахматы играете».
- Du redst rusish? – спросил я.
Ребёнок встал сбоку от стола.
- Да, я говорю по-русски... Он разыгрывает атаку Петрова, – сказал мальчик, повернувшись к Кларе.
- О, да ты шахматист? – удивилась она.
- Я ещё на скрипке играю. Играл, пока меня не убили. Я и теперь играю, но меня никто не слушает, потому что здесь никто не живёт. Не жил, – улыбнулся малыш.
- А за что тебя убили, мальчик?
- Меня Айзик зовут. Потому что такие, как я, не должны жить. Мы всегда во всём виноваты. Если у них что-то случается, виноваты мы. Но поверьте, я старался делать только хорошее, старался всем помогать. А хотите я вам сыграю?
- Конечно хотим, Айзик.
Мальчик в пальто медленно повернулся и спустился в урочище. Вдруг оттуда полилась удивительно красивая и грустная музыка. Буквально через пару минут картина мира полностью поменялась передо мной. Я почувствовал резкий неприятный запах - в сумерках два пахнущих перегаром и потом человека тащили мальчика, в котором я узнал Айзика. Ноги парнишки были связаны. Мерзавцы остановились и нависли над пареньком. Я смог их рассмотреть. Один был в папахе и сибирке, его лицо показалось знакомым, второй - в картузе и сюртуке. На обоих хромовые сапоги, на том, что был при папахе – сапоги в гармошку. В общем, они напоминали двух персонажей старинной хроники. «Ну что, жидёнок, пробил твой час, молись, выблядок, своему жидовскому богу!» Я хотел закричать и пробить щуплым усатым уродам по хорошему фланговому удару, но не мог двигаться и говорить. Тут я очнулся. Клара тормошила меня. Она сказала, что я рычал от злобы и досады, когда вошёл в транс. Звуки скрипки растворились в темноте, окутавшей таинственное место, и мы отправились спать.
Хороший дедушка Авель
- И шо ви знаете за своего Иисуса? Даже если это и бил мессия, то звали его по-другому, уж я-то знаю. Просто его все принимали за местного набожного человека по имени Иисус, который так и заблудился в пустыне. И, поверьте мне, там и умер. Ви шо думаете, еврей отринет мать свою? Да любой еврей пойдёт, и причём сразу, к матери и братьям. А он? Ой-вей! Помните это место: «матерь моя и братья мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его?» И не вышел. А почему? Да потому что мать и братья могли разоблачить этого человека. «Не ты ли Иисус из Назарета», — спрашивали его повсюду. А он в ответ: «Я сын человеческий». И не называл своего имени, — так распинался перед нами пожилой мужчина, который представился как хороший дедушка Авель. Мы с Кларой сидели в двух раскладных креслах недалеко от урочища. Я предложил хорошему дедушке сесть, но он, замахав руками, отказался. Не знаю, устают ли у призраков ноги и спина.
- Дедушка Авель, а как же звали пророка, который был похож на Иисуса?
- А как сказано в Исайи: «Се, дева в чреве примет и родит сына, и нарекут имя ему Еммануил, что переводится с нами Бог». Так что если то бил мессия, то звали его Еммануил, уж поверьте мне. Ви говорите, война в Украине? И юг России будет пылать. Помнит Всесильный суфот ба-негев, не простит погромы.
- А что, дедушка, страшно было тогда?
- Хороший дедушка не хочет вспоминать. Рош Ходеш, друзья мои, зачем вспоминать. Я покинул этот мир в Рош Ходеш и прихожу сюда в Рош Ходеш. Какой тёплый месяц Ияр в этом году! Как сильно он пахнет порохом!
Добрый дедушка Авель много говорил в этот вечер. В основном на русском с характерным акцентом, порой переходил на идиш и вставлял слова на иврите. Он мог бы легко стать русским - сбрить бороду и пейсы, переодеться в косоворотку и сибирку, забыть идиш, научиться пить водку и закусывать салом, повесить на грудь нательный крест. Таким образом стали русскими многие племена – меря, мордва, татары, карелы, эрзя… Кто в большей, кто в меньшей степени отреклись от своего происхождения. Но он хотел быть евреем и умер евреем.
Проводив его до урочища, я внимательно посмотрел на камень. Мне показалось, что минерал не совсем чёрный, а имеет небольшой кровавый оттенок. Он напомнил мне аль-Хаджар аль-Асвад (чёрный камень Каабы). Мусульманская легенда гласит, что тот был первоначально белым, но почернел от того, что поглощал грехи человечества. Тогда не удивительно, что в породе присутствует кровавый оттенок - много крови пролило человечество во имя великих идей, и много ещё прольёт. Существует предположение, что чёрный камень в Мекке имеет метеоритное происхождение. Ох уж эти метеориты – ничего от них хорошего не жди!
Учитель и его любовь
В следующие сумерки пред нами предстал импозантный тридцатилетний мужчина в шляпе: «И как вам мой ученик?» Это был учитель Айзика по имени Миша Шамович.
- Очень талантлив. Он удивительно играет, ваш ученик. Скрипка просто поёт у него в руках.
- Никто, поверьте мне, не может играть на скрипке лучше евреев. Не пойму, зачем нас так обижать?
- Ну, может, из зависти.
- Знаете, у меня есть на этот счёт необычная теория, только раввину не говорите.
- Нееет, конеечно! Ни слова, – вмешалась Клара.
- Так вот, — начал Миша, - Раньше наши предки поклонялись богу Ваалу. Это подтверждают названия мест, что упоминаются в книгах. К примеру, Ефремовы горы - это горные хребты в центре Израиля. Вы говорите, что эта земля снова наша. Там находилось капище Ваала «Ваал-Шалиша». Известно так же капище «Ваал-Перацим», это возвышенность между Иерусалимом и Вифлеемом.
В девяти верстах от Вефиля есть место «Ваал-Гацор», где Авессалом устроил праздник стрижки овец, на котором был убит старший сын царя Амнон. Сейчас гора называется «Джебел-эль-Азур». В честь Ваала называли города. «Ваал-Фамар» или «Пальма Ваала» - город колена Вениаминова. «Ваал-Гад», «Ваал-Меон», «Ваал-Беер», и «Ваал-Ермон» города, названые в честь Ваала.
Но потомки двенадцати колен Израилевых прислушались к учению пророка Илии и выбрали для своего народа Всесильного Яхве, а святилища Ваала они сожгли и сделали из них отхожие места. Но Ваал хитрый, он послал сына человеческого, и предки наши при помощи Рима распяли его по гордости своей. Тот, кого называют Иисус – изобретение Ваала, который, кстати, тоже воскресал. И всё. А дальше нужно было только закинуть в народы лозунг: «Евреи распяли Христа». Кто его распял, я что ли? Или Айзик?
- Не думал, что среди вас встречаются крамольники и вольнодумцы.
- Ерунда какая! Евреи - умный народ, и думают о многом, ко многому себя приложить могут. Не крамола это, а так, размышления. Ведь должно же быть какое-то объяснение этому кровавому пиру, который так любят русские.
А хотите, я вам сыграю музыку, которую сочинил для своей любимой Галинки? Её родители не разрешали нам видеться, и мы делали это украдкой по средам в парке за ратушей. Мы договорились: если кто-то из нас не мог прийти, второй оставлял записочку за кирпичиком в стене. Там за кустами розы «Шоне майд» есть камушек, который можно вынуть, а за ним пустота. Конечно же я всегда приходил, кроме того случая, когда меня убили. Тут Миша взмахнул руками. И вот он уже держит скрипку, и прекрасная музыка разливается в сумерках над урочищем, наполняя природу потусторонней гармонией несчастной любви.
Встреча с читателями
Я закончил очередную главу, и некоторое время смотрел из окна на гуляющих пёстрых птиц размером с курицу. На их вытянутых чёрных шеях красовались белые «ожерелья». Тут зазвонил телефон: это наш друг Григорий приглашал выступить перед его знакомыми. Мы с Кларой как раз собирались за продуктами и решили согласиться. Гриша жил на ближайшей городской окраине. Не важно, где ты живёшь, на севере, или на юге: если ты живёшь на обломках советской империи, твой дом ничем не отличается от домов миллионов сограждан. Это называется типовое жильё, и в нём должны жить типовые люди.
Народу собралось немало. Я не считал, но Клара сказала, что было больше двадцати человек. По моему опыту «квартирников» в советских квартирках может уместиться довольно много зрителей. Я даже разволновался, достал тексты и начал с рассказа о земле народа меря, откуда мы приехали, о местах силы, и перешёл на прозу. Естественно, появилась гитара. Встреча длилась чуть меньше часа. Потом я подписал проданные книжки, а местные библиотекари позвали выступить у них, но я отказался. Народ разошёлся, когда мы пили на кухне чай с прошлогодним вишнёвым вареньем без косточек. Закрыв дверь, Гриша приволок толстый семейный альбом с фотографиями. Из вежливости мы стали рассматривать. Были довольно старые снимки. И тут меня словно пробило током – на одной фото я увидел того самого усатого мужика в папахе и сибирке!
- Григорий, а кто это?
- Это наш прадед, гордость семьи. Мастер на все руки, уважаемый человек.
Я прикоснулся к фотографии и увидел, как люди, смеясь, топят хорошего дедушку Авеля в гнилой бочке, как молотом ломают руки учителю. Я услышал, как Айзик умоляет: «Дяденька, не надо», а уважаемый всеми прадед Григория втыкает в живот мальчика самодельный нож, извлечённый из голенища. Я увидел, как евреи с камнями в руках стоят перед дикой, дорвавшейся до сладостных убийств, толпой, защищая свою синагогу.
Я ничего не сказал Григорию, наши предки всегда идеальны для нас. Мы не знаем и не хотим знать про их страшные дела – для нас они всегда правы.
Лепестки записок
Нам стало тяжело от осознания глубины трагедии, которая произошла в этом чудесном месте, и мы отправились прогуляться по городу. «Смотри, это и вправду на ратушу похоже», — сказала Клара, показывая на здание местной администрации. Нам вдруг стало безумно любопытно, и мы принялись искать заветный кирпичик за кустами чудесных роз. И мы его нашли! С божественным трепетом мы извлекли увесистый камень из кладки и (о, боже!) там была ниша, заполненная сухой листвой. Мы достали несколько листочков и увидели, что это маленькие записочки. Мы принялись бережно извлекать их и аккуратно складывать в пакет. Многие были читаемые.
«Милый Шамушка, сегодня ты опять не пришёл, я очень скучаю. Твоя Галинка»
«Милый Шамушка, ну, когда же ты придёшь? Неужели ты меня разлюбил?»
«Милый Шамушка, я кидаю записку за запиской, чтоб ты знал – в урочный час я на нашем месте жду тебя и не пропустила ни одной среды».
«Милый Шамушка, до меня дошли нехорошие слухи про вашу деревню, но я верю, что с тобой ничего не случилось. Завтра на этом же месте. Твоя Галинка»…
Исход
Вечером мы приехали домой и отнесли записочки к камню, а когда вернулись, на крыльце нас ждал Айзик:
- Хотите, я вам сыграю?
Ну конечно, Айзик, нам сейчас это не помешает.
Мы плюхнулись на ступеньки и приготовились слушать. Счастливый парнишка поскакал в овраг, и прекрасная музыка полилась из урочища. К мелодии присоединился инструмент учителя и голоса людей. Целый хор зазвучал в летних сумерках. И вот люди вышли из урочища. Они шли и пели. Эта песня разлилась под небом, как под сводом храма – гулко и величественно. Говорят, что все мёртвые хорошо поют. И если вы слышите чудесное пение, то это не хор ангелов, а хор убитых людей.
Они шли, и не было в их глазах страха и боли, ведь они были свободны от преследования и гонений. Будь благословен каждый, кто покинул этот злой мир, да святится имя твоё на перекрёстках Мироздания предвечным маяком для ныне живущих. Аминь.
Эпилог
Где-то вдали раздался дикий треск. Я выглянул из окна - по дороге неслась тяжёлая бронетехника, увенчанная развивающимся жовто-блакитным флагом. Страшные стальные чудовища с диким грохотом остановились около нашего дома, и когда облако пыли и выхлопных газов рассеялось, я увидел тех самых украинцев. Я решил, что нас сейчас будут заставлять кричать «слава Украине», а потом расстреляют, но высокий брюнет с голубой повязкой на пыльном рукаве спросил:
- Я можу зайти на хвилину? Мiй прадiд був тут раввином.
- Да, конечно, — облегчённо выдохнул я.
Он постоял один в тишине и утёр глаза пыльным рукавом. На выходе я спросил его:
- Почему вы воюете за Украину, ведь именно там были самые жестокие погромы?
Он посмотрел чистым взором прямо мне в душу:
- Виннi не украiнцi, виновата iдея.
Потом ещё раз обернулся и сказал на чистом русском:
- Идея - самая заразная в мире вещь.
Мы переехали летом, когда украинские вооружённые силы заходили на юг России. Нам сказали, что в нашем новом домике на берегу Белого моря когда-то располагалось управление исправительно-трудовых лагерей, но это уже совсем другая история.
Добавить комментарий