В начале тысяча девятьсот восемьдесят первого года я получил в наследство дом в деревне. Деревни тогда процветали. Это теперь деревни вымирают и становятся дачными участками.
Каждую пятницу мы с женой ездили в деревню, чтобы провести выходные дни, жена с детьми ездили на машине днём, а я после работы вечером, на электричке.
В трёх километрах от деревни останавливалась электричка. А идти через болото до деревни был один километр. Я так и ходил через болото. Если идти по тропинке не сворачивая, то опасности никакой не было. Наоборот, было очень интересно. В конце весны и в начале лета на болоте поют лягушки, рядом лес, слышно пение птиц, летают журавли, бегают зайцы, Правда, встречались и змеи, и несколько раз я слышал волчий вой, поэтому желающих ходить через болото было немного.
Но мне – это всё нравилось, и я ходил, потому, что сам был охотником и волков не боялся. Я знал, что волки боятся людей. Но, на всякий случай, я с собой носил охотничий нож и пару стреляных ружейных гильз. Волк - животное умное, и он чует из гильз остатки сгоревшего пороха и панически боится этого.
Даже медведя бояться не стоит, если при себе иметь два факела на метровых палочках. При встрече факелы поджигаются, а огня боятся все животные без исключения. Но медведей в этой глухой местности было мало.
На болоте, в стороне от тропинки, росла сосна, метра полтора высотой, а рядом с ней росли высокие кусты. И я здоровался с сосной, в знак уважения к природе, говорил: здравствуй, красавица сосна.
Через два месяца моих посещений деревни я заметил, что здороваюсь с ёлкой, а не с сосной. И удивился: как это я мог перепутать ёлку с сосной и столько времени этого не замечал.
Про это я рассказал жене - как перепутал деревья. Жена посмеялась, и мы забыли про разговор.
Через неделю я, как обычно, шёл через болото в деревню и поздоровался с елкой. А потом заметил, что это сосна. Мне стало не по себе, как такое может быть? Подойти ближе к дереву было опасно, вокруг трясины и ни души. Настроение у меня испортилось, и я пошёл в деревню.
Придя, я опять всё рассказал жене. Выслушав меня, жена спросила: а белая лошадь на болоте не бегала? И были ли у тебя в роду душевно больные люди? Я понимал иронию жены, она с юмором. И ответил ей, что белой лошади не видел, а белый журавль ходил рядом с деревцем. На это жена сказала: если ты видел только белого журавля, а не белую лошадь, то ты ещё не совсем тронулся умом.
Выслушав, это я отправился к соседу-профессору.
Мой сосед был пенсионерам, но работал охранником в психиатрической больнице и считал себя профессором в психиатрии. Его в деревне за глаза и называли профессор, но он об этом не знал.
Жил профессор один, жены и детей у него не было, зато было несколько судимостей, а за что были судимости, никто не знал, да и никого это не интересовало.
Выпив пару бутылок самогона, я профессору рассказал, как я перепутал елку с сосной. На что профессор мне ответил, что он сын леса и начал читать лекцию о деревьях. Он так увлёкся чтением лекции, что объяснил мне, как отличить ёлку от свиньи. Сказав, что свинья хрюкает, а ёлка может уколоть. И я понял, что если профессор выпьет ещё стакан бражки, то он объявит себя сыном солнца. А в моих глазах он уже тянул на академика. И я пошёл домой, но из открытого окна профессорской халупы я слышал продолжение лекции.
В следующую пятницу я шёл через болото. И не доходя до дерева метров пятьдесят, я крикнул: здравствуй, сосна. А пройдя ещё десяток метров, я увидел, что это ёлка. Мне стало плохо, и я с трудом добрался до дома. Рассказывать про это жене я не стал, а лёг отдыхать.
На следующий день я пришёл к профессору и всё как есть ему рассказал.
Профессор решил проверить меня на вменяемость. Он достал книгу для детей и начал показывать мне рисунки. А я ему отвечал, что нарисовано.
- Это трактор, это лошадь, а это козёл, – сказал я.
Профессор ответил, что это не козёл, а коза. И начал объяснять мне, чем коза отличается от козла. А потом он объявил мне диагноз - начальная стадия вялотекущей шизофрении. И поставил на стол две бутылки лекарства с закуской. И он начал меня лечить, а заодно и себя. Потом профессор принёс ещё лекарства и я окончательно вылечился. Правда, не помню, как вернулся домой.
В следующую пятницу в деревню я шагал без настроения. И подойдя к проклятому месту, я увидел, что растёт сосна, а не ёлка.
Я понимал, что такого быть не может в природе. Одну неделю растёт сосна, а потом она чудесным образом превращается в ёлку. Деревья родственные, раз колючие, но перерождаться они не могут каждую неделю. Наверное, профессор прав, подумал я. У меня начальная стадия вялотекущей шизофрении.
Придя домой, я ничего жене не сказал. Хватит надо мной смеяться, подумал я. Жена и так говорила мне, что я умом недалеко ушёл от профессора.
Утром в субботу я отправился к самому уважаемому жителю деревни. Бывшему партизану Петру Петровичу, которому было семьдесят пять лет.
Петр Петрович был уже в курсе дела. И мне сказал, что с меня смеются люди, считая, что я клиент больницы, в которой работает охранником профессор. А меня теперь называют за глаза доцентом. И мы отправились с ним на болото, надев резиновые сапоги.
Когда мы пришли, то я увидел, что ни ели, ни сосны нет. Росла берёзка, метра полтора высотой. И я подумал, что тропинок на болоте несколько. Я просто ходил по разным тропинкам. Но Пётр Петрович мне объяснил, что тропинка на этом болоте одна. И подойти к берёзке ближе можно, потому что здесь неглубоко. И мы подошли - и всё увидели.
Берёзка росла в пластмассовом ведре, точнее сказать, корни берёзки были в ведре с чернозёмом. А ведро стояло в небольшой яме. Рядом за кустами в таких же вёдрах росли ёлка и сосна. Достаточно было взять ведро за ручку, достать из ямы и поставить за кусты. А в яму поставить ведро с другим деревом. За кустами с тропинки остальные вёдра с деревьями были не видны.
- Да, – сказал Пётр Петрович, – это шутки профессора, какой орёл, как он тебя разыграл, так что ты кличку доцент заслужил, поздравляю. Ты, когда идёшь к профессору, то говорят, что доцент к профессору пошёл, повышать свою квалификацию.
После этого всего я перестал общаться с профессором.
А в деревне одному щенку дворняги дали кличку Доцент, а потом и второму. Я так думаю, что назвали щенков в честь меня. И стало в деревне три доцента. А когда эти щенки выросли и стали бегать по деревне, а я проходил недалеко от них, то некоторые жители кричали: Доцент, ко мне. И все, кто это слышал, громко смеялись и смотрели не на псов, а на меня.
Что интересно, что, если пёс по кличке Доцент умирал, то нового кобеля называли опять Доцентом.
С тех пор прошло три десятилетия. А я, как и раньше, хожу через болото. Деревня сильно изменилась. Многие ушли из жизни, и мало кто помнит эту историю. А меня за глаза как звали доцентом, так и сейчас зовут. Молодёжь так и думает, что я доцент на самом деле. В деревне как было, так и есть, три доцента вместе со мной. Только два Доцента имеют по четыре лапы и одному хвосту.
Добавить комментарий