Мужчина должен жить не суетясь
А мудрому предавшись разгильдяйству,
Чтоб женщина, с работы возвратясь,
Спокойно отдыхала по хозяйству.
Игорь Губерман
Молодежное прозвище Лёни Эйфа – Король. Он его вполне заслуживал. Был заметен, что называется, издалека: высок, хорош собой, великолепно танцует на вечеринках самые модные танцы, играет на саксофоне, а вблизи сыплет отменными анекдотами. Чужие анекдоты липнут к нему, как сверкающие железные опилки к магниту.
Потом он инженер. Заведующий экономическим отделом в НИИ. Про анекдоты – призма, через которую полезно взглядывать на окружающее - не забыл, он теперь видит их вокруг себя.
Как-то, еще в Кишиневе, мы сидели с Лёнькой Эйфом у меня дома, потягивали коньячок. И я, добрея и добрея, подбросил в разговор расслабленную фразу - что «хотел бы так и умереть - с рюмкой коньяка в руке... а не с ложкой валокордина».
-Вадик, - сказал мне Лёнька, - ты же писатель, скажи красиво: "Лучше умереть с рюмкой коньяка в руке, чем с клизмой в заднице!"
Лёнькин рассказ. В его доме собирались гости – молодежь, стол, трёп, танцы. И традиционно сидела у стены старенькая тетя Лени Роза Самойловна. Вечеринок она не пропускала. Сидела, смотрела на танцы. О чем думала?
«Дикость какая... Скачут, как козлы при случке... В наше время...». Примерно так.
Девушки были в воздушных нарядах, выделялась одна – худенькая, стройная, в черном платье, портило ее круглое, красное лицо, да еще и с пятнами.
Как-то тётя Роза подозвала на вечеринке племянника. Показала головой на девушку в черном.
-Лёнечка, слушай сюда. Если бы я была мужик и имела два, я бы даже один ей не позычила!
Еще для полноты портрета моего героя. Однажды там же, в Кишиневе, у меня случился удачный год - я заработал кучу денег. Посчитал - дело было в декабре - и сам удивился. Годовая зарплата в газете + по двум моим (документальным) сценариям сняли фильмы (а киностудия платит щедро) + вышла книжка + подработал в других газетах + выступал там и сям - куча, куча денег! И в нашей компании, где были Лёнька и его жена, и гости за столом, я расхвастался - что я-де нынче крез, граф Монте Кристо и вообще у меня денег куры не клюют!
Лёнька стоит в проеме дверей - уже лысоват, глаза с прищуром, усишки, бородёнка, уши настороже, хмык-хмык – сатир, ничего не пропусти. Спросил как бы между прочим, сколько же я огрёб бабла.
Я, всё еще в плену несметного лавья, свалившегося на меня, горделиво назвал сумму.
Лёнька еще больше сощурился
-Такие деньги, Вадик, - сказал он - и вся компания подняла головы от тарелок, - приличные люди зарабатывают ДО ОБЕДА...
И вот он уже не танцор, уже не Король, по новой внешности, скорее, философ, а по возрасту - мудрец; но живет он не в древней Греции, где философов ценили и кормили (а порой и поили цикутой), а в нынешней Америке и зарабатывает на хлеб таксистом.
Таксист – это судьба многих наших эмигрантов в Штатах.
Вот он сидит за баранкой: лысая, сократовского размера голова, прищур скептика и острослова, бородка, сократовский живот, выросший от 12-часовой неподвижности в сутки. Клиенты, глянув на него, сразу чувствуют к шоферу особого рода расположение: скажешь ему что-то, он ответит и наверняка не банально, иные и пытаются поговорить. Но движение в Лос-Анджелесе такое, что никакую тему не разовьешь, до глубин ее добраться не успеешь, только и остается на "беседу" пробки и растопыри-прохожие, что машут руками на водителя чуть ли не из-под колес машины и пытаются после до конца высказать своё о нём мнение.
Дома Лене Эйфу бы собеседника - кого-то из старых друзей, проверенных на уме и юморе, и не одного, а двух-трех, чтобы было кому оценить удачно сработанное словцо, но все они разлетелись по миру - кто в Израиле, кто в Германии, а кто и в Австралии или даже в Новой Зеландии...
В Лос-Анджелесе, где мы с женой гостили, нам с Лёней повезло: у него вечером сломалась машина. Он оставил ее в мастерской, машину обещали привезти к нему домой к полудню, мы сидим после завтрака в креслах у голубого бассейна и перебрасываемся недлинными фразами. Жена Лёни, Тамара, время от времени появляется в проёме дверей веранды, но, увидев мужскую беседу, не заканчивает какого-то жеста рукой, рукой же обречённо машет и исчезает. Вот снова возникла, открыла было рот, отмашка... исчезла...
Но то, что я рассказал о Лёне, к сюжету, который я собираюсь сообщить, имеет непрямое отношения. Просто я хотел, чтобы читатель представлял того, о ком идёт речь.
Семья Эйфа. - он, жена и две дочери - приехали в Лос-Анджелес из Кишинёва. У них были кое-какие деньги, заботами энергичной Тамары они купили дом, в рассрочку, разумеется. За дом нужно было расплачиваться, и Лёня, бывший зав экономическим отделом НИИ, сел за баранку такси. Через некоторое время было куплено еще одно такси, был нанят шофёр, driver... Потом второе, третье - начался бизнес! Но Лёня так и оставался за баранкой желтой машины: первое – живые деньги, второе – занятость. Было и третье, но о третьем чуть после.
12 часов в машине. Where are we going? Куда едем? –“Туда-то”. Вперёд – влево – вправо – красный свет. Вперед – влево- вправо – желтый свет...
В конце концов домой, дома обед: стакан красного вина, борщ, второе, каждый раз другое – жена была изрядной кулинаркой. И – спать. Проснулся – завтрак или ланч и за баранку. «Куда едем?» –«Туда-то». Вперед!..
Что тут можно сказать? It's America! Уж если она запряжёт...
-Знаешь, - пожаловался мне тогда Лёнька, - устал от такси смертельно. Наверно, и умру за баранкой...
Теперь – приближаюсь к сюжету – еще о его жене. Без нее сюжета нет.
Рассказать о Тамаре - это все равно, что рассказывать об индийской богине процветания и благополучия Лакшми: обе многорукие.
Молдаванка, cельского происхождения, фармацевт, заведующая аптекой, высокого ранга профсоюзный деятель... (Здесь бизнесмен: «таксопарк» ее затея, ведение счетов и т.д.)... Хлопотливая, той же энергии хозяйка: уборка, стирка, кухня, магазины... Она еще и культуртрегер: Лондон, Париж, Мадрид, Рим... Памятники, музеи, холсты и фрески великих. Бегом, бегом – как много надо увидать! Рафаэль, Микеланджело... Фотоаппарат щелк, щелк – дома посмотрим.
А дома...на заднем дворе Тамара развела сад, а вокруг бассейна завела множество кадок с... там и громадный куст агавы, вокруг которого я бродил, представляя , какую бы бутылку текилы можно было произвести из одного только вот этого толстого, полутораметровой длины листа; 50-килограммовый куст алоэ, за который любая аптека отвесила бы полной мерой долларов...
170 зеленых plants (она время от времени сбивается на английский, который, разумеется, освоила), 170 живых существ, за которыми нужно ухаживать! Скольких рук они требуют!..
А Лёня то крутил баранку, колеся по громадному Лос-Анджелесу, то дремал в удобном кресле водителя. Просыпался, брался за сэлфон, звонил кому-то - рассказывал вдруг вспомнившийся анекдот...
Я спросил однажды у Лёни, что он будет делать, когда наконец оставит такси? Он оживился.
-Будь оно, жёлтое, проклято! Займусь хозяйством, буду помогать Томке с её с зеленью. Мечтаю..., - примерно так он сказал, и я тогда подумал, что лучшего для него и придумать нельзя: сад, пчёлы, осторожное общение с кактусами, физическая, наконец, небольшая работа, отдых в перерывах у голубой воды бассейна в кресле-качалке, приход каких-то гостей, где он выскажется по тому или иному поводу...
Леня не подозревал, что сочиненный им этот анекдот пошутит и над ним самим.
И случилось наконец! Случилось! Лёня передал такси очередному нанятому драйверу, не пошел после завтрака на работу, а погрузился у бассейна в кресло. Увидел птицу, прилетевшую в сад... Услышал над головой жужжание шмеля... Заметил рябь на голубой воде... Желтая бабочка зависла над рябью... Какая-то смутная мысль забрезжила в голове...
-Лёня! Встань, пожалуйста, и перевесь две картины в гостиной – на мой взгляд, там они не смотрятся.
Иммигрантский закон предписывает всем новым домовладельцам завешивать стены холстами, понятно, что недорогими, Тамара покупала их и всякую звонкую дребедень на местном "толчке", где выставляется добро с чердаков и сараев.
Вот она, домашняя работа, о которой он мечтал столько лет!
После картин он снова сел в кресло. И еще одна птица прилетела в сад, и другой шмель зажужжал над его головой... нет, это не шмель, а та мысль, что забрезжила полчаса назад, кажется, вернулась и кружит, кружит...
-Лёня! Под кроватью в спальне пропылесось, пожалуйста, я не достаю.
Вернулся после спальни. И только шмель зажужжж...
-Лёня, давай передвинем кадку с агавой, ой, нет, под ней, смотри-ка, дно уже прогнило! И вон ту нужно проверить - как насчет того, чтобы заменить досочки? Или, может, поставить пока что под нее таз?..
Та мысль, что кружила над его головой, оформилась, обратилась в картинку и на картинке этой была... приборная доска его машины и перекрёсток за лобовым стеклом.
Он сидел на своем сидении, и никто из возможных пассажиров его не тревожил!
-А теперь, Лёня, подумай, что мы будем делать со сковородками - давно пора пошкрябать днища. Я дам тебе старый нож, а ты постелешь газеты в саду...
Что тут поделаешь – у женщины свой мир, у мужчины другой. Разные, сказал один ученый, планеты...
...Бывшего Короля и теперь можно увидеть на улице Лос-Анджелеса - он сидит в жёлтой машине с шашечками на боку, сократовский лоб, усишки с бороденкой, прищур философа и мудреца. Если подойти нему, взглянет и спросит благожелательно, но стандартно:
-Where are we going? Куда едем?
Добавить комментарий