Время приближалось к полудню, но для меня этот весенний день даже не думал наполняться смыслом. Я бесцельно слонялся по лаборатории, голова совсем не соображала — какая-то безотрадная пустота. «Нужно срочно выпить кофе, взбодриться, начать смотреть на вещи позитивно», — решил я.
Второй уровень биологической безопасности — не такой уж серьёзный, но употреблять напитки на рабочем месте запрещено. Я взял термос и, выйдя во двор исследовательского центра, направился к небольшому искусственному водоёму на его территории.
Всего месяц назад я наконец-то обнаружил закономерность между размером морфофункциональных блоков растущего эмбриона и длиной волн дифференцировки Гордона. Однако в минувший понедельник завотделом неожиданно объявил о скором закрытии лаборатории — финансирования осталось всего на четыре месяца. Искать новое место работы в этой ситуации было бы не таким уж глупым занятием. А что делать с неопубликованными результатами исследований? Ведь это же прорыв в науке! Но одновременно заниматься поиском работы и писать статью было выше моих сил.
О грядущем сокращении я поведал Анфисе, давней знакомой из соседнего отдела.
— А вот не надо было США поддерживать Украину! — с ходу сказала она.
У меня отвисла челюсть.
— Шеф сообщил, что грант не получил… В последние десять лет такое нередко происходит в США. За эти годы треть лабораторий в нашем центре закрылись. Ты же сама это прекрасно знаешь… — начал было я, но осёкся, уловив боевой настрой собеседницы.
Продолжать диалог не было желания, а ведь когда-то вместе слушали Окуджаву! Круг друзей и так сжимался как шагреневая кожа. Их можно было пересчитать по пальцам одной руки. «А я стараюсь жить по совести», — иногда говорила Анфиса, когда по каким-то вопросам наши мнения расходились.
С такими мыслями я подошёл к водоёму, над которым поднимался туман. Этот пруд зимой никогда не замерзал — по-видимому, где-то близко выходили тёплые источники — и круглый год был излюбленным местом для уток. И верно — пара птиц выплыла из-за торчащих стеблей пожухлого прошлогоднего рогоза и, ожидая корма, закружилась у берега. Я поставил термос на устроенный рядом столик, похлопал по пустым карманам и развёл руками, показывая уткам, что для них ничего нет.
Садиться на холодную металлическую скамейку не хотелось. Я отрешённо смотрел на водную гладь, на отражения ив, склонённых над водой у противоположного берега. За ними белели снежные вершины горного хребта, окаймлённые голубизной неба, — характерный для Монтаны пейзаж.
Я любовался великолепным пейзажем, но даже он не смягчал угрюмого настроения, близкого к отчаянию. Была ещё одна причина этому: утром шеф спросил, всё ли у меня о’кей. «Очевидно, проявляет повышенную внимательность к персоналу. Мало ли что может случиться после объявления такой неприятной новости», — поначалу подумал я.
— Ты что, дома не ночуешь? В машине спишь? — пояснил он вопрос.
Я смотрел на шефа, не понимая, о чём речь.
— Спальник в твоей машине, одежда…
«Видимо, какой-то бомж залез в мой старый “форд”, двери-то не закрываются», — дошло до меня. Эта машина надёжно работала более десяти лет, но с прошлого года у неё стала барахлить трансмиссия. Возле дома места не нашлось, и я поставил «форд» на всю зиму возле нашего центра. Мало ли пригодится… Бережливость — моя вторая натура, выстраданная в России.
Идти проверять «форд» не хотелось. Оттягивая этот момент, я стоял у кромки воды и отхлёбывал маленькими глотками кофе из термоса. Наконец, сделав последний глоток, нехотя зашагал к стоянке. Подойдя к машине, заглянул в салон через запылённое стекло. Мои опасения подтвердились: на заднем сиденье был расстелен чей-то спальник. Осторожно приоткрыв дверь, пощупал мешок — он был пустой. Я с облегчением вздохнул: «Слава богу, никого. А если бы окоченевший труп? Ночью морозно — напился, уснул, и поминай как звали! Отвечай потом на идиотские вопросы полицейских. Поди докажи, что ты ни при чём».
В машине было много чужих вещей, радиоприёмник, какие-то флаконы, несколько банок консервов. Я потянул носом воздух — атмосфера внутри была вполне сносной, никакого намёка на затхлость… Прикрыл дверь, оглянулся — вокруг ни души.
«Что ж, пускай живёт. Не жалко. Даже хорошо, что машина кому-то пригодилась, стала пристанищем в тяжёлое время», — благосклонно решил я. Что делать, во время пандемии и после неё количество бездомных в городе заметно увеличилось.
Я вернулся в лабораторию, надеясь сосредоточиться на работе. Но любопытство одолевало. Каждый день подходил к машине, заглядывал внутрь — никого. Приезжать сюда вечером или рано утром, чтобы наверняка застать хозяина вещей, совсем не хотелось.
Наконец на следующей неделе я увидел, как в неглубокой ложбине сразу за парковкой мелькнула лиловая вязаная шапка. Я приблизился, крикнул:
— Хай!
Человек порывисто встал с земли, отряхнулся, поднял голову. Это была женщина средних лет с одутловатым, испитым лицом, в синих джинсах и потёртой куртке. В руке она держала нечто похожее на записную книжку. «Алкоголичка, однако, — прикинул я. — Везёт же мне на знакомства». Потом спросил:
— Это ваши вещи в моей машине?
— Мои, — ответила она осипшим голосом. Её голубые глаза поразили спокойствием и глубиной.
— Понимаю. Житейские трудности, с кем не бывает, — миролюбиво продолжил я.
— У меня есть адвокат, — с недоверием, но твёрдо сказала она и сжала тонкие губы.
Я говорил по-английски с сильным акцентом, и ожидаемый вопрос не замедлил себя ждать:
— Вы русский?
— Русский, но войну на Украине не поддерживаю, — произнёс я поспешно. —Неслыханное злодейство. Байден молодец, сразу Путина раскусил.
После нескольких фраз об ужасах войны разговор коснулся моей работы.
— Убиваете животных? — спросила она; на её лице мелькнула болезненное выражение страха.
— Что делать, наука требует жертв, — пожал плечами я.
— А у вас в машине мышка живёт, — сообщила женщина.
— Мешает по ночам?
— Шуршит немного, но я крепко сплю.
— В прошлом году тоже мышь жила в багажнике, — улыбнулся я. — А ещё осы летом гнездо устроили в наружном зеркале. Однажды кролик на стоянке заскочил под машину и умудрился за что-то там зацепиться. К счастью, благополучно со мной доехал до дома, потом убежал… А вы, значит, новая жилица будете?
Точно ли таким был разговор? Не уверен, английским я не очень-то владею. Да и технические названия трудно вспомнить сразу. Я сильно жестикулировал, тыкал пальцем, объясняя, что не в зеркале заднего вида, а сразу за ним — там, в корпусе, где находится его поворотный механизм, было осиное гнездо… Женщина следила за моими движениями, недоумённо кивая головой.
Мы ещё немного поговорили о любви к животным. Выражение лица Греты — так её звали — быстро менялось, переходя от оживления к унынию, которое вначале я по неопытности принял за спокойствие. Я понял, что у неё восприимчивая натура с обострённым чувством справедливости. Она рассказывала о каких-то пустяках, наматывая на палец прядь светлых волос. Оказалось, что у Греты раньше жил попугай, но он улетел.
Я слушал её с нескрываемым интересом и невольно думал: «Красивая была когда-то женщина». Если бы я знал тогда, что буду описывать эту встречу, обязательно расспросил бы, давно ли она ведёт кочевой образ жизни, где работала до того как… Но в тот день, видно, сочувствие одержало верх. Да и кто вывернет незнакомцу всю свою подноготную? Говорить ей, что, возможно, скоро тоже буду безработным, я не стал.
— Если вам негде остановиться, можете пожить здесь неделю, максимум две. В конце апреля я должен убрать машину, — сказал я на прощание.
— О’кей — обронила она с улыбкой.
«Женщина без определённых занятий, алкоголичка, залезла в мою машину, а я, который раньше ни разу не подал денег ни одному бомжу ни в России, ни в Штатах, перед ней оправдываюсь, что русский и что убиваю бедных животных…» — рассуждал я, возвращаясь в лабораторию.
— Как на работе дела? — спросила жена, когда я усталый вернулся домой.
— Да так, ничего… — уклончиво ответил я.
— Ищешь работу?
— Ищу, — соврал я. Про сомнительную встречу утаил.
Ночью я ворочался, переживал, не мёрзнет ли, не голодает ли Грета. Представил, как она, кутаясь в плед, смотрит в зеркало заднего вида — поправляет волосы… «Если б сам жил в машине — занавесочки повесил», — подумал я, засыпая.
Наступивший день был безоблачным. Гнетущее настроение пропало, и я активно принялся за написание научной статьи, почти забыв о старом «форде» и его жилице. И неудивительно! Ведь свою новую «тойоту» я всегда оставлял перед входом в научный центр, не заезжая на основную стоянку… Здесь нелишне добавить, что увлечение наукой меня и раньше спасало от благородных порывов души.
Через две недели между утиным прудом и дальней парковкой зацвела черёмуха. Из окна лаборатории видны были её пышные белые кроны. В очередной раз взглянув в окно, я вдруг вспомнил про свой «форд» и, тотчас вскочив, выбежал на улицу. Нарочито глубоко вдыхая черёмуховый запах, словно именно для того и покинул лабораторию, я будто случайно подошёл к брошенной машине — в ней находились всё те же чужие вещи.
«Может быть, всё само собой рассосётся. Ведь обещала же съехать…» — с ребяческой наивностью думал я, одуревая от весны.
Вскоре на научном семинаре я встретил Анфису.
— Говорят, ты притон устроил. Сколько тебе платят? Спишь с этой женщиной? — съязвила она.
— Ничего подобного. Кто тебе такое сказал? — начал защищаться я.
Анфиса застигла меня врасплох. «Как бы до жены слухи не дошли, да и характеристику на работе можно испортить, потом не устроишься на новую, — запоздало спохватился я. — Пора с благотворительностью заканчивать. Какой я всё-таки мечтатель!» — подосадовал я на себя, на минуту пожалев, что не взял номера телефона своей жилицы. Хорошо бы предупредить, не на помойку же выносить её барахло.
Делать нечего. В тот же день я аккуратно скатал спальный мешок Греты, положил под ближайший куст можжевельника. «А ведь мог сразу сказать ей, чтобы выметалась немедленно. Раз не сказал, значит, не бессердечный, как некоторые… Луковку подал алчущей…» — размышлял я, с брезгливостью выгребая вещи. Потом зарядил давно севший аккумулятор, кое-как завёл машину и отогнал в автосалон на запчасти, предварительно открутив металлическую пластину с регистрационным номером. Я знал одно место, где этот номер мог пригодиться. Когда закончится война, поеду в свой сибирский город. Там есть рюмочная, на стенах которой прикручены номерные знаки автомобилей со всего света. Пару лет назад (вроде недавно, а будто сто лет прошло!) был на родине, пообещал хозяину того питейного заведения привезти из-за границы раритет — номер с монтановской машины…
В конце июня меня уволили, и три месяца я получал пособие по безработице, еженедельно вкладывая чеки в семейный бюджет. Отличный был отдых, лучше, чем в отпуске. Много досуга! За это время прочёл дюжину книг — страсть как люблю литературу! В юности сочинял фантастические рассказы про сепульки, позднее — истории о своей жизни. Теперь и сам не знаю, что в ней правда, что выдумка… И удивительно — в эти три месяца не было никакого дела до политики! Даже съездили с женой к океану ненадолго. Но получать unemployment чеки невозможно до бесконечности. Уезжать из Монтаны не хотелось — один из немногих штатов в Америке с чистым воздухом. А природа!..
В октябре наконец нашёл работу в отделе по растениеводству. Изучаю теперь развитие семян ячменя, чтобы не только в оранжерее можно было выращивать такие колосья! Надеюсь, это будет кульминацией моей карьеры.
Иногда вспоминаю свою жилицу. Может, ей нужна помощь? Интересно было бы спросить, что она думает про сектор Газа…
А сегодня, в субботу, я не выдержал. Поддался соблазну. Собрал со стола объедки и поехал к старой работе. Подумал: хотя бы покормлю уток.
Приехал — нет утиного пруда! Засыпали?! Не поверив глазам, дважды, трижды обошёл место, где полгода назад был водоём — один ровный газон, припорошенный снегом.
Я стоял, нахохлившись как воробей — самая что ни на есть бедная птица — и ел с ладони хлебные крошки. Потом долго смотрел вдаль, на холодные вершины хребта, и вдруг почувствовал, как необратимо, с невыносимой быстротой, ускользает реальность. «Бытиё моё… житие моё», — усмехнулся я про себя. Что делать, достал из кармана записную книжку, вывел: «Время приближалось к полудню, но…»
Смогу ли к этому добавить хотя бы десять тысяч знаков с пробелами, чтобы удержать несколько мгновений? Так, ради забавы и любви к людям.
Добавить комментарий