25 декабря 2023. Сегодня - тем более как-то с Рождеством связано - все-таки не про войну, а про Париж, куда я ездила, чтобы от войны отдохнуть. То есть я не нарочно от войны туда поехала, а запланировала это путешествие еще в конце лета, когда войной в воздухе и не пахло. Меня внук попросил свозить его куда-нибудь за границу. Он, бедняжка, очень страдал, что в свои 12 лет бывал только в Греции (у нас Греция под боком, мы туда на море ездим, у них лучше купаться), хотя большинство его одноклассников имеет уже богатый опыт и по Европе и более того. У нас страна - Израиль - размером с шахматную доску, и всем хочется куда-то вырваться, хотя все при этом мечтают вернуться и начинают бурно хлопать в ладоши при самолетной посадке в аэропорту Бен-Гурион.
Начну сразу с возвращения, раз уж я про него сказала. Так спокойно, так хорошо жилось мне в Париже, но как пришло сообщение, что пора делать обратный чекин, вернулось ощущение паники. Известили, что рейс переносят: вылетаем на два часа раньше. И не забудьте, что на рейсы израильской компании Эль Аль - у нас сейчас вообще летает только израильская компания Эль Аль, иностранцы к нам боятся летать, и мы их вполне понимаем - надо приезжать в аэропорт заранее. А я еще в конце лета билеты на наш Эль Аль взяла - мне с ним роднее, думала, что заранее дешевле - не знаю, не проверяла. Получилось, что выезжать из гостиницы нужно на два часа раньше и мы теряем заранее оплаченный завтрак стоимостью 18 евро на каждого. Насчет потери еды (каждому по два больших куска багета, по два маленьких круассана, по крошечной упаковке масла и такой же плавленого сыра, по две хорошеньких кукольных баночки джема, стакан апельсинового сока, йогурт, кофе, чай или какао) я была спокойна (внук сильно огорчился, и я, оказывается, обещала ему позавтракать в дьюти фри, о чем в аэропорту забыла, так что привезла домой ребенка, на бабушку обиженного). Но помимо самой еды завтрак был таким приятным утренним развлечением, что я тоже его потере огорчилась. Ведь выйдя к завтраку, я могла увидеть, о чем разные люди думают, с каким заявлением себя - с позиционированием - хочется им выступить поутру.
Вот француз. Отель был очень хороший, прямо-таки очаровательный, такая шкатулочка, но не международного класса, в нем и иностранцы, и французы, приехавшие за покупками перед Рождеством, селились. Садится француз завтракать, долго переспрашивает, что есть из горячих напитков, какие именно виды чая (их огромная коробка на выбор), нет, он чай вообще не пьет, а какао он любил, когда был маленький, но ему не нравится эта нынешняя манера называть шоколад какао, ну ладно, давайте кофе - только молоко к нему (конечно, в отдельном молочничке) обязательно подогреть. Налил в чашку кофе из кофейника, положил сахар (во Франции не знают, что сахар вреден, кладут свободно, и сервируют не только песок, но и кусковой; правда, колотого не видела), налил горячего молока и как закричит - я думала: обжегся. Все сбежались, а он никак не опомнится, только повторяет ”Je suis désolé, je suis désolé“ - в смысле, мол, что он sorry. Наконец, выговорил: в кофе был кофеин. Он пока не попробовал, даже не подумал, что такое еще бывает. Ну, дали декофеинового, подумаешь.
В другой раз пара американцев. Он всё нормально ел, что перед ним поставили. А она вместо багета и круассанов попросила их же, но из здорового хлеба, или, правильнее сказать, из здоровой муки. И ей дали! Видимо, не она первая у них такое просила, не моргнув глазом, дали, явно привыкшие. Но за дополнительную плату, она не скупердяйничала. Есть она эту здоровую пищу не стала - видно, очень было невкусно.
Потом пришла английская девушка. Вся такая удлиненная, что шея, что ноги, что волосы. Это Модильяни ввел в моду таких девушек, чтобы было в длину. И попросила она воды. Нет, завтрак не надо, нет-нет, ни чая, ни кофе, только воды. Не газированной, нет, не бутилированной, просто воды из-под крана. Ей дали. Но мне кажется, даже они удивились, зачем же она притащилась в столовую. Вот затем и притащилась, чтобы указать нам на важность чистой воды.
А в аэропорту Шарль де Голль - перебью себя, потому что кстати. Все, конечно, помнят, кто такой де Голль, его роль во время Второй мировой войны, - нельзя, невозможно не провести параллель, очень Израиль на многие параллели тянет. Так вот, в Париже есть музей - Дом инвалидов, еще Людовик XIV в конце 17 века это здание для ветеранов обустроил. А Наполеон в своем завещании написал, что хотел бы покоиться на берегах Сены, потому что очень любил французский народ. Мы-то знаем, что не весь французский народ любил его в ответ, потому что он, будучи корсиканцем, всю жизнь говорил с акцентом, и мы как эмигранты, хорошо это понимаем, но влияние свое Наполеон во Франции сохранил.
И французы Наполеона уважили. В 1840 году состоялась торжественная церемония перенесения праха Наполеона, доставленного с острова Святой Елены, в гробницу собора у Дома инвалидов. Прах замурован в шесть гробов, которые поместили в большой саркофаг из красного камня. Вечный сон императора сторожат "12 побед" - 12 скульптур богини победы Ники, каждая из которых символизирует одно из 12 крупнейших сражений, выигранных Бонапартом. Красиво. Но главное, что само здание безумно красивое - видное такое, не скромненько красивое, а выделяющееся. Так вот, в этом здании замечательный Музей армии, в котором, в частности, наряду с экспонатами в виде подлинных униформ и оружия, средств транспорта, макетов траншей и окопов, рассказывается история армий двух мировых войн 20 века, то есть сюжетов всем нам близких, а заканчивается это выставкой, посвященной де Голлю. Я к походу в этот музей всерьез готовилась, думала, мальчику будет интересно и про историю очень познавательно - в жизни пригодится. Мальчик завопил: “Ты что, я не хочу про войну, меня от этого оружия тошнит, ты что, не понимаешь, что у нас война и я и так про нее помню”. Ушли. Даже не успела найти, где там раздел игрушечных солдатиков: 150 000 картонных, свинцовых и оловянных. То есть надо лучше думать, что какому ребенку когда показывать. Но вообще да, есть что в Париже ребенку показать.
Так вот, в аэропорту де Голль - совершенно некрасивый аэропорт, что мне тоже понравилось, среди этой общей завораживающей красоты города, необязательно всё делать красивым - с нашим обратным рейсом было очень напряженно. Нас сразу препроводили в конец зала, от всех изолировали, такая толпа была, не знаю, сколько человек может поместиться в самолет, туда-сюда - в пределах нашего участка - перетасовывали, зона С - направо, зона D - налево, всех опять переспрашивают, зачем это они в Израиль летят, а по радио объявляют о необходимости быть настороже. Вот уж было не до суши (или правильно: “не до суш”?), которых внук хотел. Вылетели с опозданием, вовсе не на два часа раньше времени, а почти в первоначально назначенный срок, прилетели соответственно. А потом мне все стали говорить: как хорошо, что вы раньше не прилетели, перед вашим прилетом как раз над аэропортом обстрел был, а ведь неприятно, если на посадке в самолет ракета попадет.
А в самолете у внука упал на пол телефон - на пол самолета в замкнутом самолета пространстве. Не нашли. Как будто дырка в полу была, как будто упал в море - мы как раз над морем летели. Все передо мной извинялись: только Эль Аль летает, нагрузка страшная, ну чтоб этот телефон был нашим главным огорчением. И я тоже отвечала: да-да, бывает, ничего не поделаешь, - но мальчик совсем уж сник, у него в телефоне все фотографии были, некоторые редкие: Эйфелева башня в тумане, кажется, что этажей два, а не три.
А когда выходили из самолета по рукаву, меня какая-то девчушка спросила, хочу ли я сделать алию. И я машинально ответила “нет”. То есть я не объяснила ей, что я вообще-то уже много лет израильтянка, а самодовольно подумала, что меня так красит сделанная в Париже стрижка (мальчик хотел слушать финал чемпионата по шахматам и отказывался куда-либо идти, и я искала, чем себя занять, а в парикмахерской была скидка для женщин старше 60), что меня даже за француженку (в смысле, конечно, за французскую еврейку, а не вообще) приняли. И только потом мне стало ужасно стыдно, что эта девчушка, у выхода из самолета поставленная, могла подумать, что никто (явно, что около нее никто не останавливался) в Израиле жить не собирается, и как же я не объяснила ей, что я когда-то хотела эту алию сделать и очень даже этим довольна, и если бы не сделала тогда, то обязательно сделала бы сейчас. Обидно, что я никогда уже ее не встречу и не объясню ей, что просто от усталости ответила так небрежно. Но вряд ли, конечно, она меня вспоминает.
Вообще-то у нас сравнительно много репатриантов из Франции. Я это по количеству открывшихся хороших кондитерских наблюдаю. Говорят, что во Франции сильный антисемитизм и к нам едут. На улице в Париже с антисемитизмом не сталкивалась - а очень боялась, все-таки внук - это не свой ребенок, ответственность жуткая. Наоборот, увидела, что в разных местах вывешены плакаты с портретами заложников, правда, никто около них сочувственно не останавливался, но ведь и с плохими намерениями никто не останавливался - уже спасибо.
Мы перед отъездом обдумывали, как себя вести, если что. Решили, что главное не говорить на иврите. А я на самом деле на иврите говорить и не умею, так туда-сюда по камешкам перескакиваю. Но в Париже, конечно, ни один язык, кроме иврита, из меня не вылезал. Мальчик очень сердился, переводил на английский, зная, что бы я хотела сказать. И всем я сразу заявляла, что мы из Израиля. Наверное, от нервности. Знаете, принято при случайном знакомстве спрашивать, откуда вы, где живете, куда путешествуете. И многие относились к нам очень сочувственно. Не то, чтоб они предлагали сделать нашей стране пожертвование или что-нибудь в этом роде, но вовсе не заводили разговор о несчастных палестинцах, о необходимости освободить эту землю от реки до моря или что-нибудь еще такое мерзкое. А говорили сострадательно “мы понимаем, как вам сейчас трудно” или “хорошо, что вы привезли мальчика развлечься и погулять”, что-нибудь, в общем, такое. Приятное. И мы с ними обсуждали, что в Париже нам нравится больше всего. На самом деле не знаю, что больше всего.
Оказывается, есть такое психическое расстройство “Парижский синдром”. В основном им страдают японцы. Не менее 12 японских туристов ежегодно обращаются за помощью психологов после посещения Парижа, из-за того что он не оправдал их ожиданий: они были разочарованы. Не так красиво, как они думали. С нами этого не случилось. Я думаю, вы тоже можете ехать спокойно, синдрома не опасаясь. У Чехова есть короткий рассказ, так и называется “В Париж”. Про то, как где-то в провинции двух приятелей укусила собака и их решили послать за прививкой в Париж. Они не доехали, потому что пропили все деньги в трактире в Курске - очень хороший город Курск. Мы не поддадимся. Но все-таки сказать, что самое красивое, я не могу.
Очень хорошо мне было, например, в Лувре. Я в нем раньше когда-то была и дико устала, а сейчас - с внуком - пошла на экскурсию для подростков, и оказалось, что для меня это самое оно. (Такие экскурсии бывают по субботам и воскресеньям, записывалась на сайте Лувра за два месяца.) Показывали не много, не переутомили, а красиво и интересно очень. Я, например, и не знала, что любимая сестра Наполеона Каролина была в бешенстве от того, что на картине Давида “Коронация Наполеона” она, как и другие девушки, изображена в серебристом платье, тогда как на самом деле она была в розовом. “Подумаешь, что зря огорчаться - и Наполеон заказал Давиду другую версию с точно таким же изображением, только чтобы Каролина была в розовом - в Версале повесили. Матери Наполеона на коронации в Нотр Даме на самом деле не было (она не желала приезжать в Париж), но мать Наполеон велел изобразить - с ней лучше. Правда, актуально по поводу исторической правды и фейков?
А у Леонардо да Винчи, оказывается, последняя картина “Анна, Мария и Иисус” тоже против исторической правды грешит. Потому что на самом деле, когда Иисус родился - вот наконец я и дошла до Рождества, - Анны уже не было в живых. Эту картину три года реставрировали, в 2012 году вернули в экспозицию и до сих пор спорят, пошла ли реставрация ей на пользу или наоборот. Но дело не в этом. На этой картине Мария сидит у Анны на коленях, и Анна смотрит на свою дочку Марию точно таким же исполненным любви взглядом, каким Мария смотрит на своего сынишку Иисуса. Вот это, как нам объяснили, самое в жизни важное - смотреть с любовью. Так развивается мир. Благодаря этому развивается. Нас еще предупредили, что дело тут не в религи. О религии на экскурсиях в Лувре говорить нельзя - я хотела бы понять, это очередная победа мусульманства, что в залах итальянской живописи нельзя говорить о христианстве, или я чего-то не понимаю? Но все равно я готова сегодня отвлечься и не спрашивать.
Смотрим с любовью.
Еще два слова. На следующий день по приезде мне нужно было куда-то пойти, куда я редко хожу. У нас город Иерусалим, если так посмотреть, то очень страшненький; а если не так, а вот так посмотреть, то очень даже красиво. Что в смысле ландшафта и вида вдаль очень красиво - это известно, но вот когда я пошла в тот район, то вспомнила, что и в смысле архитектуры, очень красиво. Она эклектична. Нас когда-то учили, что стиль должен быть выдержан, оказалось, что это не так. Разные стили питают друг друга, и на это дикое сочетание неоклассицизма, ориентализма и арт-нуво в центре нашего безумного города тоже надо смотреть с любовью. Не смейтесь над моим патриотизмом, я знаю, что Курск - не Париж.
Добавить комментарий