Лес начинался сразу же за остановкой. Стас вышел из автобуса и с хрустом потянулся. Поездка оказалась не близкой: в дороге его сморило, и он, неловко привалившись к пыльному оконному стеклу, заснул. А теперь с любопытством оглядывался вокруг: на бетонной крыше старой двустенной остановки росли маленькие деревца; в жёлтой табличке на одиноком столбе с расписанием движения автобуса зияли пулевые пробоины, и сквозь них ярко било полуденное солнце. Дороги дальше не было, только лес – это была конечная. Водитель тоже выбрался из душной кабины и теперь, сидя на скамеечке, опёршись спиной о стену остановки, покуривал: низко надвинул кепку на глаза и периодически сплёвывал на землю густую слюну. Было тихо, жарко и томно: лес расслабленно шумел и дышал знойными июльскими запахами. Птичьи голоса поутихли, и только в перегретом двигателе автобуса что-то монотонно металлически пощёлкивало.
Стас пристально посмотрел на водителя, мужика лет шестидесяти, и того как пружиной подбросило: он вскочил со скамейки, смахнул с плешивой башки кепку, растёр подошвой окурок и, изо всех сил стараясь не угодить своими глазами в глаза Стаса, заискивающе улыбнулся.
– Вам вон туда! – указал он рукой на тропинку, что вела к виднеющемуся вдалеке дачному посёлку.
Стас вернулся в автобус за своим рюкзаком. Закинул его за плечи, вышел через заднюю дверь автобуса и неторопливо пошёл в противоположную сторону – прямо в лес. Резко остановился и, не поворачиваясь лицом к водителю, сказал в пространство перед собой: «Если ты ещё раз об этом подумаешь, я сделаю так, что ты лет пять будешь по этому лесу от охотников бегать!» И так же неторопливо скрылся за деревьями. Водитель постоял-постоял, а потом со злобой смачно харкнул Стасу вслед и полез в автобус. Заскрежетал терзаемый стартер. Двигатель завёлся, и автобус, резко развернувшись и подняв облако пыли на песчаной дороге, умчался в обратную сторону…
Лес был хороший: чистый, светлый и весёлый. Землю у корневищ бархатных на вид стволов берёз и стальных осин покрывал слой мягкого белого мха, сквозь который пробивались зелёные кустики черники, увешанные фиолетовыми ягодами. По такому лесу приятно бродить просто так, без дела: чувствовать, как пружинит под ногами почва; трогать руками колючие ветки ёлок и сосен и дышать, упиваться этим даже не воздухом, а каким-то настоем из трав, деревьев, солнца и голубого неба. И бродил бы до скончания века – да время поджимает! Пальцы и губы у Стаса давно стали красными от черники, а он всё наклонялся и наклонялся, срывал крупные, налитые ягоды и кидал их в рот, ощущая на языке их прохладную свежесть и какой-то дикий, первозданный вкус.
Люпус уже минут десять двигался параллельным со Стасом курсом, метрах в двадцати от него: бежал неспешно, серой тенью скользил под лапами елей, чутко припадал к земле при малейшем шуме и наивно полагал, что Стас про него не знает. «Пусть резвится!» – думал Стас и изображал из себя типичного горожанина, первый раз в жизни попавшего в лес: ломился сквозь кусты, с хрустом наступал на ветки – в общем, вёл себя как на распродаже в супермаркете в «чёрную пятницу».
Так и дошли до поляны, поросшей осокой и усыпанной белыми ягодами ещё незрелой брусники, в центре которой возвышался, словно трон лесного царя, старый пень. Стас снял рюкзак, бросил его в траву, а сам уселся на пень и посмотрел в ту сторону, где под елью прятался Люпус: только уши торчали.
– Ну, хватит придуриваться! – властно приказал Стас. – Иди сюда!
После его слов Люпуса словно молния пронзила: в одно мгновение смяла его волю, вывернув наизнанку сознание, как наволочку подушки, и он пополз на брюхе к Стасу, поскуливая от страха и отвращения к самому себе. Но ничего не мог с собой поделать и полз, роняя слюну. Полз, как червяк, пока не уткнулся мордой в кроссовки Стаса.
– Хорошая собака! – презрительно сказал Стас и погладил Люпуса тяжёлой рукой по голове. – А я тебе вкусненького принёс…
Когда были съедены бутерброды с копчёной колбасой, холодные куриные бёдрышки и шашлыки, Люпус улёгся в тени и, глядя в чащу леса, сквозь зубы буркнул: «Я – не собака!»
– Да?! – удивился Стас. – А кто же ты?
– Я – человек!
– Это раньше ты был человеком. Да и – надо прямо сказать – человеком ты был хреновым. И именно поэтому, теперь ты – Люпус!
– Меня зовут Дима… – упорствовал Люпус.
– Тебя зовут Люпус! – Стасу уже надоело препираться с этим животным, – и пока ты носишь эту шкурку, а носить её тебе еще три года, Люпусом ты и останешься. Или тебе напомнить, что ты с той девочкой сделал?!
Люпус с лютой ненавистью посмотрел в сторону Стаса и плотоядно облизнулся.
– Даже не думай! – ответил Стас на этот взгляд. – Мозги выжгу!
Потом молча собрал в пакет остатки обеда и убрал его в рюкзак: из другого отделения вынул ещё один полиэтиленовый пакет и махнул рукой Люпусу, чтобы он подошёл ближе. В прозрачном пакете лежала белая детская кроссовка: Стас достал её оттуда и сунул под нос Люпусу.
– Найди мне его! – Стас не мигая смотрел в янтарные глаза зверя своими небесно-голубыми глазами с чёрными вертикальными зрачками, которые таили в себе столько силы и ярости. – Он должен быть где-то здесь. И поторопись – времени мало!..
Запахи, запахи, запахи – десятки самых разных запахов, сотни их оттенков, тысячи полутонов, и среди них надо найти один единственный: живой, тёплый и очень вкусный запах маленького ребёнка. Люпус раскручивал спираль поиска от центра поляны, на которой остался Стас, уходя от него всё дальше и дальше. Его сверхчуткий звериный нос работал как миноискатель, а человеческий мозг мгновенно обрабатывал полученную информацию и выдавал возможные варианты для принятия решений.
Мыши, мыши… Лиса… Опять мыши… Сороки… Заяц… Белка… Ещё один заяц… Мыши… Лягушка… Заяц… Заяц… Не то, всё – не то… Мыши… Мыши… Сколько же их здесь! Заяц… Человек… Пот… Бензин… Неожиданно… Снова лиса… Ёж… Ещё ёж… Змея… Белка… Заяц… Мыши… Мыши… Да будьте вы прокляты! Одни мыши вокруг… Лиса… Привычные лесные запахи, и никакого намёка на нужный… Барсук… Мыши… Ёж… Человек… Пот… Бензин… Сороки… Змеи… Лягушки… Зайцы… Лисы… Мыши… Ну где же ты, где?! Люпус оторвал голову от земли и поводил ею из стороны в сторону, пытаясь уловить, быть может, хотя бы верхний запах и снова ничего не учуял. Полакал воды из прозрачного родничка, снова опустил нос к земле… Мыши… Мыши… Медведь!!! Люпус резко вздёрнул голову и зашарил глазами: вокруг – никого, можно продолжать – след несвежий… Лиса… Заяц… Ёж… Змея… Человек… Пот… Бензин… Стоп! Откуда здесь, в лесу, запах бензина? Человек прошёл: от него воняло потом и бензином – вот откуда! И шёл он с той стороны, откуда пришёл Стас… Люпус пробежал ещё немного вперёд и закрутился на месте, потеряв след… Мыши… Мыши… Белка… Человек… Пот… Бензин… Это обратный след! Запах пота едва-едва ощущался… Люпус сел на хвост и задумался. Туда, в глубь леса, человек шёл и сильно потел, а когда шёл обратно – уже нет. Это почему же так? А потому, что туда он что-то нёс, что-то тяжёлое… Люпус вернулся назад, к более яркому запаху человека, и снова всё тщательно обнюхал: очень сильный запах пота, очень сильный – гораздо сильнее, чем на обратном следе! Бог с ними с мышами, но если Стас уверен, что ребёнок должен быть где-то здесь, то, пожалуй, это то, что он приказал ему искать. По крайней мере, других вариантов нет, и надо проверить этот след до самого конца. Ведь где-то там, в лесу, этот человек оставил свой тяжкий груз и обратно возвращался налегке…
Когда-то буря повалила эту старую сосну, и теперь она лежала поперёк поляны, задрав к небу могучие корни. Как будто какой-то великан тянул из-под земли к солнцу свою ладонь с растопыренными пальцами и просил о помощи. Люпус стоял в высокой траве на краю обширной поляны и смотрел на шалаш, ловко устроенный прямо в яме под корнями дерева. Человеческий след вёл туда, к этому шалашу. Посторонний человек прошёл бы мимо этого умело сделанного тайника и ничего бы не заметил. Всей своей серой шкурой Люпус чувствовал нехорошесть этого места: здесь даже птицы не пели, а только кукушка вдали отсчитывала последние мгновения чьей-то жизни.
Люпус стоял с наветренной стороны и, хотя особого ветра не было, он, вытянув вперёд лобастую голову и насторожив уши, чуял, что к запаху бензина приплёлся ещё один – тот самый, нужный и притягательный – запах ребёнка. Не таясь, он пересёк поляну и подошёл к шалашу: носом раскидал еловые лапы, которыми шалаш был замаскирован, и сунул голову внутрь. Ребёнок был здесь: мальчишка лет шести лежал на боку на подсохшей уже траве, накрытый какой-то дерюгой, от которой нестерпимо разило бензином; маленькие руки и ноги стянуты скотчем; раскрасневшееся лицо в испарине и глаза закрыты – то ли спит, то ли без сознания. Дыхание неровное и прерывистое. Люпус развернулся и стремглав бросился бежать в обратную сторону…
Едва он вылетел на поляну, как Стас увидел его и вскочил с пня: «Ну?!»
– Нашёл! – выдохнул Люпус.
– Живой?
– Да! – Люпус вывалил набок бледно-розовый язык.
– Как ты его нашёл? – Стасу были нужны подробности.
– Бензин… – кратко ответил Люпус, специально не вдаваясь в подробности, так как времени действительно было мало, а ему ещё надо было успеть попробовать, хотя бы попытаться, изменить свою жизнь.
«Значит, всё-таки водитель… – подумал Стас. – Ладно! Потом с ним разберёмся…»
– Пойдём, – сказал он Люпусу и подхватил с земли свой рюкзак: – Покажешь дорогу.
– Подожди… – ответил Люпус и улёгся на живот. – Давай поговорим.
– Поторговаться хочешь? – Стас брезгливо посмотрел на Люпуса, как на жабу, которую он случайно, только что, обнаружил у себя в тарелке.
– Замолви за меня словечко в Совете, – проигнорировал Люпус его вопрос. – Может, выйдет мне амнистия?
– Не выйдет.
– Почему?
– Потому, что нет никакого Совета! Совет – это миф для таких, как ты. У одиночек не может быть никаких Советов…
– Я тебя как человека прошу, – с болью в голосе сказал Люпус. – Помоги!
– Нет! – жёстко ответил Стас.
– Почему?!
– А ты ещё не понял, почему? – Стас безразлично смотрел на Люпуса. – Потому, что я – не человек…
***
Кабинет главы МЧС по Н-ской области…
– Это уже третий случай в нашем районе за это лето, товарищ полковник!
– И что с того? – полковник поёрзал в своём кресле, устраиваясь поудобнее.
– А то, что странно это как-то… Мы ищем, полиция ищет, волонтёры ищут, а находит уже в третий раз один и тот же человек. Звонит в наш координационный центр и сообщает, что ребёнок найден, – майор перевёл дух. – Чего он нам-то звонит? Звонил бы в полицию…
– А он, может быть, не любит полицию. Может быть, есть у него на то основания! – рассмеялся полковник.
– У всех детей следы инъекций и GPS-трекеры на руках. В первом случае девочка сама ушла в лес и заблудилась – ладно. Во втором родители потеряли мальчишку, пока грибы собирали – тоже бывает, – напирал майор, – но в последнем-то было явное похищение. Да вот только водитель автобуса, который и привёз мальчика в лес, пропал неизвестно куда.
– А вот этим пусть полиция и занимается. Это уже не наша епархия. – отрубил полковник. – И вообще, Николай, ты чем недоволен? Ты не хуже меня знаешь статистику: за год в стране бесследно пропадают несколько сотен детей. А у нас – красота! Все дети живы? Живы. Здоровы? Ну, можно и так сказать. А родители так и вовсе счастливы. Да мы памятник должны поставить этому человеку и в ножки ему кланяться! – Полковник угрюмо посмотрел на притихшего майора. – А ты сидишь у меня в кабинете и воняешь: и то тебе не так, и это не эдак!
– Да ладно, ладно тебе, Михалыч, – пошёл на попятную майор. – Просто интересно: что это за Бэтмен такой у нас объявился?
– Ну, прям уж – Бэтмен! – задумчиво хмыкнул полковник. – А, может, просто хороший человек?
Добавить комментарий