Дорогие читатели, на 91-м году жизни ушел замечательный человек и прекрасный писатель Олег Вячеславович Щекотихин. При этом имени сразу вспоминаются увлекательные рассказы о море, любви, корабельной работе. Олег пришел в журнал пять лет назад, но сразу – с интереснейшим материалом. Перечитайте его ранние публикации в ЧАЙКЕ, посвященные защитникам Севастополя в последней мировой войне. Олег смело обвиняет сбежавшее военное командование в гибели и пленении десятков тысяч советских людей, среди которых был и его брат. Не знаю, публиковались ли в советской периодике воспоминания оставшихся в живых героев, читать их страшно и горько. Я благодарна Олегу за то, что он принес в наш журнал этот трагический материал! Олег Щекотихин прожил достойную жизнь. Единственное, в чем ему не повезло, – на последние годы его жизни выпала жестокая и бессмысленная война, пришедшая на землю его родной Украины.
Наш журнал выражает глубочайшие соболезнования родственникам ушедшего.
Ирина Чайковская
От имени редакции ЧАЙКИ
Передо мной выпускная фотография нашего 10-го класса Одесской мужской школы № 43. Она была сделана в июне 1953 года – последнего, в котором школы были ещё раздельными, т. к. Сталин, большой портрет которого в маршальском мундире довлеет там над всеми фотографиями учителей и выпускников, не допускал совместного обучения.
Всматриваюсь в лица 25-ти мальчиков. По-разному сложились их судьбы – и человеческие, и профессиональные. Первый из нас погиб через шесть лет после окончания школы, второй умер через двадцать, но большинство перешли 70-75-летний рубеж. Ещё позавчера нас оставалось по меньшей мере восемь (ещё о двоих достоверной информации нет), а вчера стало семь – умер Олег Щекотихин, самый старший из нас.
Даже короткого перечня званий и заслуг было бы достаточно для того, чтобы отдать дань его памяти.
Олег Вячеславович родился в 1934 г. в Севастополе. Окончил электротехнический факультет Одесского политехнического института. Работал на знаменитой Запорожстали, потом много лет преподавал в Запорожском техническом университете, занимался оптико-волоконными системами связи, участвовал в создании систем автоматического управления космических аппаратов. Академик Академии экономической кибернетики и Академии связи Украины, автор 27 изобретений и патентов, трёх учебников и серьёзной научной монографии. Ещё два года назад он работал – преподавал, готовил публикации, участвовал в заседаниях кафедры.
Но я хочу рассказать о нём как о человеке разносторонних интересов и увлечений, которые выходили далеко за пределы его профессии и составляли значительную часть его жизни.
С юности Олег хотел стать моряком, но врождённая деформация ноги не позволяла даже пытаться поступать в мореходное училище. Это не мешало ему со школьных лет всё свободное время посвящать парусному спорту. На полу их большой комнаты в коммунальной квартире на углу Дерибасовской и Пушкинской часто лежал большой парус, с которым Олег возился – то ли чинил, то ли переделывал. От моих вопросов отмахивался: «Всё равно не поймёшь. Приходи в яхтклуб, подрай корпус яхты, тогда поговорим. А захочешь – выйдешь со мной на яхте ненадолго вместо матроса в море».
Я почему-то ни разу не захотел…
Он и будущую свою жену Милу очаровал в студенческое время тем, что вдвоём с ней, без привычной команды, вышел на яхте в море и заставил её ненадолго побыть тем самым матросом…
Со временем Олег стал яхтенным капитаном, мастером спорта СССР, судьёй всеукраинской категории по парусному спорту. Участвовал в бесчисленном количестве яхтенных походов, гонок. Ещё несколько лет назад он был главным судьёй на одной из важных и престижных парусных регат, проходившей в Одесском заливе; именно тогда мы в последний раз встретились с ним.
Под командой О. Щекотихина реконструкция боевой парусной лодки запорожских казаков XV столетия «Пресвята Покрова», которая была создана в 1992 г., побывала во многих морях и достигла пролива Ла-Манш.
Но всего этого ему было недостаточно. Будучи в организации, где много лет проработал, ведущим специалистом-электриком, если не ошибаюсь – уже став кандидатом технических наук, он добился в Черноморском пароходстве возможности попасть на суда загранплавания.
Судовым электромехаником (т. е. корабельным офицером) его не взяли, т. к. лицам, окончившим гражданский ВУЗ, требовалось независимо от стажа, квалификации и опыта при прежней работе на берегу прослужить для получения такой должности на судах несколько лет. Его это не смутило, и он пошёл плавать вахтенным электриком в машинном отделении – чем-то средним между представителем комсостава и рядовым моряком. Плавал несколько лет, побывал в портах более чем 50 стран мира.
Казалось бы, разносторонней инженерной, научной и преподавательской деятельности в сочетании с морскими увлечениями, на некоторое время даже ставшими профессией, должно быть вполне достаточно для осознания себя состоявшейся творческой и человеческой личностью.
Но и этого Олегу оказалось мало. Он стал автором пяти книг и большого количества публикаций (только в журнале «Чайка» их было около сорока), членом Союза писателей-маринистов Украины.
На этом виде деятельности О. Щекотихина хочу остановиться подробнее.
Один из основных (но не единственный) источник вдохновения моего друга, как вы уже догадываетесь, – море. Он правдиво и интересно рассказывал о быте моряков, обстоятельствах и тяготах их нелёгкой службы. Привлекают внимание его описания товарищей по команде, точно подмеченные их человеческие черты, поведение в разных ситуациях, объективные и порой нелестные характеристики корабельного начальства.
Профессионально, со знанием дела и одновременно очень образно, держа читателя в напряжении, описывал он происшествия («нештатные ситуации», как называют их моряки) – рискованные швартовки, пожары, борьбу с заливанием судна морской водой; особенно интересны рассказы о поведении при этом разных людей.
Олег рассказывал о «первых помощниках капитана» – помполитах (в просторечии коротко и насмешливо называемых «помпа», т. е. водяной насос), о роли на судне, а иногда и в судьбе моряков этих начальников, зачастую совершенно некомпетентных в морском деле, но широко и нередко, мягко говоря, весьма произвольно трактующих понятие «моральный облик советского человека».
Увлекательно, порой иронично, с юмором писал он о проделках своих товарищей, розыгрышах, наказании такими способами нерадивых хозяйственников и о многом другом, поднимающем настроение во время долгих переходов между портами.
Всякое бывает, когда моряк надолго оторван от семьи, от любимых. Олег откровенно и очень искренне рассказывал о соблазнах, вспыхивающих в плавании увлечениях, порой настоящих страстях, справиться с которыми бывало нелегко.
Любил Олег плавать и нырять в маске, с ластами и дыхательной трубкой.
Особенно интересны мне были его описания обитателей моря; создавалось впечатление, что ты их видишь. Вот только некоторые из них:
«Рыбы-бабочки, нарядно распустив свои сказочно красивые разноцветные плавники, неторопливо сновали вокруг кораллов, возвышающихся над дном на утончённых ножках. Компанию им составляли рыбы-хирурги, получившие своё название за то, что у них возле основания хвостового плавника сбоку есть острый, похожий на ланцет подвижный шип. Если рыба возбуждена, шип ставится под прямым углом к телу. Быстро хлестнув хвостом с выдвинутым шипом, рыба-хирург способна нанести глубокую болезненную рану. Когда рыба спокойна, этот шип лежит в глубокой выемке, частично окруженной тканевой оболочкой».
«Со стороны океана в воде показалась какая-то тень, стремительно движущаяся ко мне. Через считанные секунды тень превратилась в серебристую рыбину размером около двух метров, продолжающую приближаться.
Предчувствуя неладное, выхватываю из ножен, висящих на ноге, большой подводный нож и готовлюсь к встрече. По специфическим обводам закруглённого тела с острыми концами у головы и хвоста и по большой пасти узнаю нежданную гостью – океанскую барракуду. Разворачиваюсь и делаю пару гребков в сторону рыбины. Для барракуды моё поведение неожиданно, она останавливается и неподвижно зависает.
Два больших отвратительных жёлтых глаза внимательно рассматривают меня. А я пристально смотрю в эти глаза и мысленно повторяю, что не боюсь моей противницы и готов вступить с ней в схватку. Полностью контролирую себя. Никакой растерянности или страха. Рука крепко сжимает рукоятку ножа с выступающим из него блестящим нержавеющим лезвием, остро заточенным с одной стороны, и зубьями пилы с противоположной.
Около минуты длится сеанс взаимного гипноза, затем барракуда, немного отвернувшись влево, начинает заходить сбоку. Я поворачиваюсь вправо и совершаю круговое движение, копируя её движение. Мы совершаем пару кругов, оставаясь на том же расстоянии, и пристально наблюдая друг за другом. Затем барракуда разворачивается и медленно удаляется в океанский простор».
«Оставшаяся в воде макрель, потеряв подругу, заметалась вдоль борта в её поисках. Еще недавно плавные грациозные движения сменились на стремительные метания и крутые повороты, уходы под воду и быстрые всплывания. Макрель искала исчезнувшую подругу и, не находя ее, продолжала метаться вдоль поверхности океана.
Игорь снова забросил удочку, и макрель стремительно набросилась на приманку, повторив печальный путь своей подруги, как будто понимая, где она находится и как с ней можно соединиться даже ценой своей жизни. Наблюдавшие за этой необычной сценой преданности моряки были поражены увиденным».
О. Щекотихин ввёл нас в особый мир, малоизвестный широкому кругу читателей – яхты и их отважные команды. Он рассказывал о поведении людей в экстремальных ситуациях, понимании с полуслова, а иногда и без слов, о взаимопомощи и трусости, гордости и подлости.
Мы узнаём о специфических особенностях управления яхтой, особенно при сильном ветре и шторме, о трудных, порой рискованных швартовках, о навигации в сложных условиях – ночью, в тумане, при проливном дожде. Автор знакомил нас с изматывающей физической работой при замене тяжёлого намокшего паруса при шквальном ветре, рассказывал о ситуациях с риском для жизни.
Вот несколько небольших отрывков:
«Идём при штормовом ветре параллельно косе, высота которой не более двух метров, и её ночью не видно. А посадка на неё – гибель».
«Сижу на руле. В какой-то момент затекла правая нога, и я решил переместить её в другое место и немного подвигать ею. Напрягаю мышцы, но нога не поднимается. Максимально усиливаю нагрузку – нога неподвижна. Приходит дурная мысль – ногу парализовало от нервной перегрузки. Что делать – ведь может парализовать и руки. Кому тогда вести яхту?».
Много лет Олег интересовался историей своего родного города. С печалью и гневом рассказывал он о тысячах погибших в 1942 г. на мысе Херсонес защитниках Севастополя, брошенных там сбежавшим командованием Приморской армии и военно-морским начальством.
Писал Олег о десятках тысячах убитых, об ужасах немецкого плена и ещё больших ужасах в фильтрационных лагерях НКВД, куда попадали из немецкого плена герои обороны Севастополя,.
Отдельный рассказ посвятил О. Щекотихин главному хирургу Приморской армии, доктору медицинских наук, профессору Валентину Соломоновичу Кофману. Этот замечательный врач и человек, в отличие от командиров высокого ранга, отказался от эвакуации и приказал посадить на свое место в одном из последних самолетов беременную военфельдшера Кононову. Сам Валентин Соломонович попал в плен и был расстрелян.
Много можно писать об интересных и ярких текстах Олега Щекотихина. Некоторые из них можно прочитать в «Чайке», зайдя в раздел «Авторы».
4 марта я поздравил его с 90-летием. К сожалению, в этот день он находился в больнице, готовясь к операции, исход которой не вызывал никаких неприятных предположений. Его прооперировали, через несколько дней выписали, и он, по словам его сына Юрия, «бодро перемещался по квартире, опираясь на свои ходунки». Во всяком случае, голос при нашем разговоре по телефону был бодрым, настроение оптимистичным.
А 12 марта моего друга не стало.
Перед глазами, как наяву, картинка – во время очередного приезда в Одессу Олег звонит в дверь нашей квартиры: «Гостей принимаете?» и протягивает пакет: «Вот купил на Новом рынке, не мог удержаться – вы же знаете, как я люблю одесские копчёности».
Обнимает вышедшую ему навстречу мою жену и говорит: «Берточка, а у тебя есть маца? Такой вкуснятины, как ты из неё делаешь, я нигде не ел. Только поджарь её хорошо».
Поворачивается ко мне: «Надеюсь, твоя клюковка ещё не вся выпита? Ты знаешь, что для меня она лучше любого коньяка! Ну, рассказывай – как наши ребята в разных странах, с кем общался, какие новости у тебя, что интересного написал?».
Лицо обветренное, доброе, улыбающееся…
Светлая тебе память, Олег!
Добавить комментарий