Для того, чтобы могла произойти
перемена чувств и поступков,
должна произойти прежде всего
перемена мысли.
Лев Толстой
Все города, даже самые небольшие,
окружены теперь дачами. И можно
сказать, дачник лет через двадцать
размножится до необычности.
Антон Чехов
Солнечный день клонился к закату. Кругом тишина - ни соседских голосов, ни лая собак. С перерывами я работала в саду-огороде с раннего утра. Оставалась подрезать кусты малины и убрать садовый инвентарь.
Внезапно у меня за спиной раздался незнакомый мужской голос: - Вау! Да у тебя тут полно овощей и цветов! Настоящее богатство! Здорово у тебя получается! Ты хозяйка? Ты фермер? - Повернувшись, я увидела автора обращенных ко мне вопросов и восклицаний. Им оказался человек, находившийся на верхотуре столба; оттуда и вещал. По правилам его родины он обращался ко мне на “ты”.
Я не стала объяснять электрику, что занимаюсь растениями исключительно из тяги ко всему растущему, цветущему и плодоносящему. А выращенные овощи, ягоды и цветы раздаю направо-налево. На его вопрос о моей профессии ответила коротко: - Я не фермер. У меня другая профессия.
На такой ноте закончилось наше короткое общение. Хотя в дальнейшем с любопытным электриком мне не приходилось встречаться, его обращение запомнилось. Дело в том, что своим вопросом он затронул интересующую меня тему об истинном призвании. Подобные рассуждения начались давно и не покидают по сей день...
Все началось с сообщения Ильи о распределении на работе земельных участков - так называемых дачных “шести соток”. Поскольку мы мечтали о собственном клочке земли, новость была воспринята с радостью. С этой минуты семейный уклад приобрел иной характер.
Получив документы на владение участком земли, Илья и наш сын Анатолий тотчас начали действовать. Их первое знакомство с собственностью пришлось на глубокую осень, то есть на холодную пору с периодическим снегопадом. С этого момента они посещали место будущей дачи на протяжении всей зимы. Там они занимались подготовкой к строительству. Это значит, что весь день находились без крова над головой, подкреплялись содержимым термоса, а для согрева разводили костер. Понятное дело, вечером возвращались два замерзших, голодных и уставших энтузиаста, облеченных в сомнительного вида ватники, шапки и обувь.
А потом наступила весна - время моего знакомства с так называемой дачей. До нашего участка я добралась одна по нарисованному Илюшей плану. К середине дня, петляя по дорогам, достигла цели. Я знала, что еду в необжитое место, но не была готова к столь поразительной картине.
Кругом грудились поваленные и обугленные деревья. Рядом находилось болото с обилием утопленных в нем камней крупного размера. Над этой серой каменоломней резвилась туча комаров и мошек. Вокруг сновали мелкие зверушки. Неподалеку находился шалаш, изготовленный из веток хвойных деревьев и кусков брезента. В добавок ко всему пошел мелкий дождик.
Илья и Толя что-то мне объясняли, но под впечатлением увиденного я не вникала в сказанное. В обозримом пространство мне чудилась опасность. Открывшаяся картина напомнила классиков - строки Александра Пушкина: - “Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей” и фразу Гамлета “Быть или не быть?” Если бы я могла наблюдать себя со стороны, то увидела бы ужас на лице. Так и происходило. В голове крутился вопрос: оставаться в этом неприглядном месте или уносить ноги? Перевешивало второе.
Дождь не прекращался, поэтому у меня отпало желание возвращаться в город. Туда отправился Толя по неотложным делам. Впереди была ночь в шалаше.
Я лежала на досках рядом с Ильей и вслушивалась в звуки поблизости. Давали о себе знать дождь и шуршание каких-то существ. В добавок ко всему в шалаш проникли муравьи и тотчас начали отвоевывать пространство для передвижения. В противоположность мне, Илюша крепко спал. Я задремала лишь под утро, а когда открыла глаза, увидела рядом незнакомого мужчину. Не стану вспоминать мою реакцию на встречу с этим человеком… Дело в том, что Илюша забыл предупредить меня о сложившейся на участках практике: новоявленные дачники без укрытия над головой по договоренности ночуют там, где позволяет размер пристанища. Илья рано встал, а тот человек занял его место.
С момента приезда на так называемую дачу прошло меньше суток. За столь короткое время я умудрилась пропитаться неприязнью к этому опасному месту.
Утром было ясное. Мы развели костер, сварили яйца, вскипятили чайник. Конечно, я могла возвратиться в город, но не хотела оставлять Илюшу одного среди разрухи. Более того, предложила свою помощь.
Сперва мы отправились за водой к колодцу, расположенному на значительном расстоянии, а после возвращения приступили к работе. (Бревна, козлы и пила напомнили мне военное детство, когда с подругой-ровесницей за сковородку жаренной картошки и кусок хлеба распилили пару деревьев.) Потом я взялась за уборку участка, но мой труд едва ли был заметен из-за обилия веток, камней и растительных остатков.
Как ни странно, вторая ночь в шалаше прошла спокойно. Я крепко спала до рассвета, поэтому не слышали возни вокруг. Пока Илюша извлекал камни из болота, я занималась хозяйством - разожгла костер, приготовила чай из молодых листочков лесной земляники, благо ягоды росли поблизости, на угольях испекла картошку. Все это расставила на пне. Мою импровизированную сервировку Илья оценил по достоинству - назвал ее “королевским пиром”.
Потом я отправилась на экскурсию в лес. К нему давно привыкла, так как он оказывался на моем пути в Прибалтике, на Дальнем Востоке, на Урале, в Беларуси. В сущности, для меня - горожанки - лес давно стал необходимым местом присутствия.
Шагая по бездорожью (новоявленные дачники еще не успели проложить тропинки), я размышляла о возможности своего вклада в облагораживание гиблого места под название “дача”. На этот счет мои раздумья носили противоречивый характер. Конечно, было желание принимать участие в создании собственного дома и его садово-огородного окружения. Одновременно сомневалась в результате своей работы. Нравилось и соседство с лесом. Это означало, что могу не только работать в собственном саду, но время от времени бродить по окрестностям, получая эмоциональный заряд от почти нетронутой природы с запахом хвои и многообразия растений.
Раздумья касались присутствия на “двух фронтах” - в институте, с которым меня связывали годы преподавания, и на дачном участке. Ведь то и другое потребует отдачи. Смогу ли делить себя между столь разными сферами деятельности? Не покидала мысль об Илье и Толе. Если не стану помогать им облагораживать дачный участок, то работа полностью ляжет на их плечи, тем самым дача превратиться в долгострой.
Чем дольше я размышляла на такие важные для меня темы, тем больше ощущала свою неподготовленность к новым условиям жизни.
В тот день я уехала в город, где продолжала мысленно возвращаться к нерешенному вопросу “Быть или не быть?”
Прозрение произошло внезапно. Утром после душа и завтрака представила себе Илюшу и Толю в облике Робинзона Крузо: костер, приготовленная с его помощью еда, завтрак на пеньке, а следом тяжелая работа в окружении утопленных в болоте камней и остатков растительности. От таких видений мои сомнения рассеялись. Теперь я знала, где мне следует находиться и что делать. В тот же день я отправилась на дачный участок с осознанным решением стать членом семейной строительной бригады.
С этого момента моя жизнь существенно изменилась.
Для начала требовалось ликвидировать болото с каменоломней и освободить участок от обилия мха. Не случайно эти болотистые места - станция с дачным поселком - по сей день именуются Мшинской. Илюша и Толя в специальных очках при помощи кипятка и кувалд дробили камни, а затем использовали их в качестве фундамента для маленького домика - нашей первой постройки. Позднее были сооружены летняя кухня и туалет, а спустя несколько лет - главный “объект” - дом побольше.
На фоне строительных работ постепенно возникал сад-огород, в котором растения были представлены, можно сказать, по алфавиту - от айвы до яблонь и разнообразных ягодных и цветочных культур. Посадками и уходом за растениями в основном занималась я. Мне же пришло в голову назвать наше “поместье” на английский манер - Мшинск-Холлом. Что касается похожего на избушку маленького домика, то он по семейной традиции именовался “пряничным”. Дело в том, что в период моего далекого детства на озере Селигер родители построили небольшую дачу. В ее облике было нечто сказочное, поэтому моя изобретательная мама присвоила уютному жилищу столь необычное сладкое название. А папа ввел в оборот понятие “селигерское сидение”. Его он заимствовал у Антона Чехова, называвшего проживание в своем имении “Мелиховским сидением”. (К сожалению, селигерская дача сгорела в начале войны с фашистской Германией. В память о том месте и времени спустя много лет я написала книгу “Селигер: от рассвета до рассвета”.) По стопам Чехова присутствие на нашей даче получило название “Мшинское сидение”.
Через год от первоначально дикого вида местности не осталось и следа. Сказать, что за это время мы испытывали трудности - ничего не сказать! Идеи и действия требовали воображения, напряжения и затраты времени.
На дорогу от дома до дачи уходила значительная часть дня. Пешком мы шли до метро, затем ехали до вокзала и более двух часов в электричке до станции Мшинская, а потом восемь километров вновь пешком до дачного участка. Из вагонов вываливалась толпа дачников. Они следовали друг за другом по узкой тропе, ведущей на большую дорогу. Подобная демонстрация называлась “бегом вагончиков”. Каждый, включая детей, был нагружен продуктами, строительными материалами и предметами быта - табуретками, матрацами, тазами… Некоторые тащили на себе двери и оконные рамы. Как-то впереди меня оказался пожилой человек с сейфом на спине.
Такое переселение народа из города на природу происходило во времена, когда рядовые граждане еще не обзавелись личными машинами. В нашей семье машина появилась годы спустя, то есть в конце “мшинского сидения”. Некоторое время ее заменял велосипед.
Когда на большой дороге возникал грузовик, дачники его атаковали с быстротой молнии. Использование этого транспортного средства было до мелочей отработано людьми разного пола и возраста. Сперва закидывали в кузов детей и вещи, затем одной ногой упирались о колесо, а вторую перебрасывали через борт. Причем, все это надо было сделать до того, как шафер без предупреждения двинется вперед. (Оглядываясь назад, мне трудно представить себя в роли эквилибриста на цирковой арене под названием “грузовик”.) К сожалению, подобные транспортные услуги стоимостью в тридцать пять копеек встречались на пути не регулярно; чаще всего приходилось идти пешком.
Что касается дачных удобств, то год за годом мы жили без электричества, питьевой воды, телефона, медицинской помощи и прочих средств цивилизации. В сущности, это был “комфорт” героя романа XVIII века Робинзона Крузо (ХVIII век) и моей семьи полвека назад в роли “селигерских сидельцев”. Правда, вблизи находилась канава с дождевой водой, необходимой для полива сада-огорода и хозяйственных целей. Колодец появился у нас спустя лет пять, и все это время за питьевой водой мы ходили с ведрами и бидончиками бог знает куда.
За время владения собственной дачей нам не приходило в голову провести отпуск в ином месте. От ранней весны и до глубокой осени сад-огород и строительные работы требовали присутствия. Мшинск-Холл мы иногда посещали и зимой.
Надо сказать, что с соседями нам повезло. Эта дружная и работящая семья состояла из молодых родителей, двух малолетних детей и бабушки. С мамой ребятишек Анжелой, как и я проявлявшей интерес к растениям, вскоре сложились доверительные отношения. (Впоследствии они не только сохранились, но и перетекли в родственные. Анжела с мужем Димой и сейчас, то есть спустя несколько десятилетий, владеют той дачей, где их навещают взрослые дети и внуки. Периодически она посылает мне современные фото нашего былого “поместья”. Оно узнаваемо, хотя его облик со временем изменился не в лучшую сторону.)
Забор между нашими хозяйствами отсутствовал - его заменяла небольшая канавка. Но от постоянных хождений туда-сюда вскоре она перестала существовать. Еще до постройки дачи у соседей появилось укрытие, получившее название “голубой вагончик”. Поистине, он стал знаковым местом! В нем мы прятались от дождя, играли в карты и “Эрудит”, пели, читали детям книжки… По сей день я храню забавные сказки и стишки, сочиненные мной в “голубом вагончике”. А сколько юмористических ситуаций там возникало!
Другим присутственным местом на участке Анжелы и Димы был расположенный под березой стол - место для бесед и чаепитий с участием “розовых бутербродов” в виде ломтиков булки, украшенных лесной земляникой.
Наши дети постоянно копошились в земле - выискивали мелких обитателей. Больше всего их интересовали червячки и гусеницы. Однажды мой маленький внук обнаружил червяка и произнес на детском языке: - ЧервИк проснулся и сразу пописал. - Забавная фраза ребенка навела меня на мысль о схожести с земляным червяком: как и он, я постоянно имею дело с землей. В дальнейшем размышления на эту тему приобрели устойчивый характер и неожиданный поворот - я задумалась о своей предыдущей жизни. Если она у меня была в вековой отдаленности, то в каком облике я тогда фигурировала? В качестве примитивного землекопа-червя, крестьянина, хозяйственного фермера?
Просыпалась я с зарей, и первым делом направлялась в сад-огород - шла туда, как на праздник. А огородных и лесных дел было полным-полно. Относительно леса наши с Анжелой вкусы и планы совпадали. Как и я, она с удовольствием собирала ягоды, грибы и луговые травы. Различало нас лишь отношение к клещам, комарам, змеям и прочим обитателям лесов и лугов. Если я игнорировала их присутствие и не прибегала к средствам защиты, то Анжела отгораживалась от врагов посредством летного шлема, брезентовой куртки и доисторического вида штанов. Казалось, что подобное обмундирование способно отпугивать не только насекомых, но и диких зверей. На практике происходило обратное - клещи хитрым способом добирались до тела Анжелы.
На этот счет у меня была теория: чем надежнее защита, тем быстрее клещи достигают цели.
Во время работы на участке мы выглядели своеобразно. Нестриженные, в выцветших майках и рваных штанах, через дырки которых проглядывало наше пролетарское происхождение, смахивали на пугало. К такому “прикиду” прилагались стоптанные кеды, а иногда и босые ноги. Успокаивало то, что на соседних участках копошились подобные нам дачники.
Однажды Анжела отправилась на дачу непосредственно с работы, то есть в облике ухоженной горожанки. На ней были светлая блузка, отлично сидящие брюки и серьги благородных кровей, а в качестве акцента элегантная сумка и прическа от умелого парикмахера. На фоне происходящих вокруг строительных и огородных работ в таком оформлении она выглядела то ли моделью с обложки глянцевого журнала, то ли инопланетянкой. Рядом с ней я - с лопатой в руках и в дачной униформе - ощущала себя ничтожеством.
С удивлением глядя на Анжелу, я воскликнула: - Теперь понимаю, почему Дима на тебе женился! - А следом добавила: - К сожалению, поблизости нет модельного агентства.
Память хранит и другие эпизоды, связанные с Мшинск-Холлом. В их числе несколько незабываемых, поистине счастливых минут, и все они психологического характера.
Первый эпизод произошел в начале зимы.
Илья на несколько дней отправился на дачу один. Там у него были неотложные хозяйственные дела. Я приехала спустя пару дней. В это время года, к тому же в будний день, по дороге мне не встречались ни люди, ни грузовики. Восемь километров, нагруженная рюкзаком с продуктами, я шла в полном одиночестве. На середине пути пошел снег. Он непрерывно падал крупными хлопьями и вскоре покрыл меня с рюкзаком. Серое небо едва освещало пространство. Кругом быстро темнело. Нешуточная метель набирала силу. Залепленные снежинками глаза не различали дорогу. В результате я ориентировалась лишь по крышам домов. Когда с препятствиями добралась до нашего участка и увидела в окне заснеженного “пряничного домика” горящую свечу, ощущала себя победителем стихии. Потом на маленькой холодной веранде стряхивала снег, после чего ввалилась в комнату. И тотчас оказалась в раю.
Чугунная плита отдавала тепло. Пока я грелась перед ней, Илюша стягивал с моих ног резиновые сапоги и надевал шерстяные носки. А потом он извлек из печурки котелок с пшенной кашей и добавил в нее сгущенное молоко. Мы сидели за маленьким столом, ели горячую кашу, пили чай, настоянный на местных луговых травах, и мирно беседовали при мерцающей свече.
Эти минуты по сей день я воспринимаю, как счастливые мгновения в жизни. Мы оба были здоровы, нас оберегало мирное небо, находились рядом друг с другом в построенном собственными руками “пряничном домике”, маленькая плита дарила тепло, сладкая каша заменяла десерт, ароматный чай из собранных моими руками трав казался лучшим из существующих напитков.
Второй запомнившийся эпизод произошел в начале осени.
Проводив Илюшу в город, я осталась в Мшинск- Холле одна. Поскольку дневные дела были завершены, намеревалась почитать. С книгой в руках забралась на второй этаж “пряничного домика”, зажгла керосиновую лампу и легла в мягкую постель - единственный предмет мебели в маленькой комнате. По сводчатой крыше ударял дождь. Лампа вскоре догорела. Чем дольше я вслушивалась в размеренные звуки, тем меньше меня тянуло к книге. Примитивная обстановка комнаты, теплое одеяло и непрекращающиеся удары дождя действовали на меня, как колыбельная. На душе было спокойно.
Утром крыша вновь напомнила о себе. Но в этот раз мелкие шаги на ней отличались от ударов вчерашнего унылого дождя. Да его и не могло быть, так как сквозь оконное стекло пробивался веселый солнечный луч. Внезапно звуки прекратились, и тотчас мимо окна пролетели две маленькие птички. Провожая их взглядом, я пожелала им счастливого пути…
Конечно, та ночь и то утро - всего лишь крохотные житейские эпизоды. Однако именно они привнесли в мою жизнь некую дарованную свыше благодать. Поэтому до сих пор с чувством радости вспоминаю дождь, птичек и заглянувшее в окно солнце.
Еще помню необычный случай с участием двух яблонь.
Дело было во второй половине сумрачного осеннего дня, то есть в пору зажженных уличных фонарей. Выйдя из института, я подумала, что успею до закрытия базара купить капусту. Кузнечный рынок был еще открыт, но в торговых рядах находились единичные продавцы. Среди них я обратила внимание на старушку, закутанную в теплый платок. Рядом с ней на прилавке лежала пара невзрачных веточек. Бабушка восприняла меня в качестве реального покупателя, а потому стала нахваливать свой товар:
- Купите, дамочка. Не пожалеете! - произнесла она.
- Какие растения вы продаете? - поинтересовалась я
- Да ведь яблоньки это! - воскликнула старушка.
- А какого они сорта?
- Про сорт не скажу. Сортами и черенками дочка занимается. Правду говорю: яблоки вкусные и сочные. Через пару лет вспомните меня. Да и прошу я немного - всего по тридцать копеек за штуку.
Поскольку у нас на даче уже плодоносили яблони разных сортов, не было речи об увеличении их количества. То ли я поверила словам старушки, то ли пожалела ее, застрявшую осенним вечером на опустевшем рынке. Короче говоря, заплатила ей рубль за оба саженца, завернула их в газету и отправилась домой.
Через день мы с Илюшей поехали на Мшинскую. Купленные черенки я положила на землю - намеревалась спустя час-другой прикопать их до весны. Как обычно, работы у меня было много, а потому вспомнила о новорожденных яблоньках лишь в городской квартире. Я успокаивала себя тем, что прикопаю их через неделю. К сожалению, мой план не состоялся по причине сильного мороза со снегопадом. В такую погоду мы не поехали на дачу. Мысленно я похоронила забытые на земле черенки, за что корила себя.
Пару раз зимой мы с Илюшей приезжали на дачу, но обилие снега не позволяло разглядеть обреченные на умирание саженцы. Лишь весной приступила к их поиску. И тут выяснилось, что не помню места, где оставила веточки осенью.
Сколько не искала, так и не нашла.
Дни шли... Как-то я намеревалась вскопать грядку, и на выбранном месте увидела крохотные зеленые листочки. Хотя они только-только проклюнулись из почек, выглядели жизнеспособными. Глядя на эту картину, позвала Илюшу.
-Смотри, яблоньки живые! Уже с листочками и маленькими корешками! - воскликнула я.
- Спасибо обильному снегу, укрывшему эти юные создания. Зимой под снегом им было тепло и уютно, вот они и заявили о себе, - пояснил Илья.
- А когда будем их сажать? - спросила я.
- Да хоть сейчас, - ответил он.
И мы тотчас приступили к действию…
Спустя пару лет обе подросшие яблони подарили нам первый урожай. Поистине, эти деревья и плоды украсили нашу дачную жизнь! Не случайно затянувшуюся историю и вкус антоновки отношу к числу светлых эпизодов прошлой дачной жизни.
По мере облагораживания дачного участка изменялся облик нашей городской квартиры. Коридор превратился в склад строительных материалов, а комнаты регулярно пополнялись рассадой и урожаем. Наш маленький внук хорошо выучил слово “семена” и распространял его на все виды рассады. Как только на пороге комнаты появлялся незнакомый человек, он запретительно разводил руки в стороны и восклицал: - Нельзя! Семена!
В осенний период кабачки заполняли пространство под кроватью, а яблоки хранились в прохладном месте при входе в квартиру.
За несколько лет работы с плодово-ягодными, овощными и цветочными культурами я многому научилась. Хотя и следовала рекомендациям литературных источников, результатов добивалась методом проб и ошибок. Мне все больше требовалось осмысленное решение практических задач. В конце концов, желание повысить свою “квалификацию” привело меня в школу огородничества и садоводства. Там я попала в класс Галины Федоровны Ильиной - опытного агротехника и отличного педагога. Ее метод обучения был основан на биологических особенностях растений и химическом составе почвы, таким образом, выходил за рамки процесса посадки растений и ухода за ними. А практические занятия проходили непосредственно в садах и огородах.
Кроме того, занятия носили непринужденный характер. В классе мы быстро перезнакомились и, как садоводы-единомышленники, обменивались растениями и делились личным опытом. Поистине, это было не только полезное, но и радостное обучение! Не случайно я направлялась в класс и на практику, как на праздник.
Спустя годы вспоминаю Галину Федоровну с благодарностью. Вспоминаю и Вячеслава Григорьевича - моего согруппника, дружеское общение с которым после окончания учебы продолжалось несколько лет. Накануне моего отъезда в Америку состоялся его прощальный визит. Мы сидели на кухне, пили чай и вспоминали время нашего ученичества. В тот день он сделал мне необычный подарок.
- Пусть эта вещь напоминает вам о нашем общем интересе, - произнес он и протянул мне небольшой металлический предмет неопределенной формы.
- Это орудие из особого металлического сплава я изготовил собственными руками. Его жизнь бессрочна. Пользуйтесь и вспоминайте меня, - пояснил Вячеслав.
- А каково назначение вашего подарка? - поинтересовалась я.
- Он родственник огородной тяпки, - пояснил Вячеслав.
(За прошедшие годы его подарок не утратил ни внешнего вида, ни качества. Подобно сказочному Оловянному Солдатику, он несгибаем и противостоит огню. Такой своеобразной тяпкой я пользуюсь регулярно.)
Пристрастие к травам тоже оставило след: я последовательно закончила две школы - сбора трав и фитотерапии. Не случайно на эту тему сочинила шуточную поэму:
Живем в лесу, пока не тужим -
цветы, листочки, огород
сопровождают нас на ужин
и заменяют бутерброд.
Пьем чай из луговых растений,
употребляем их живьем -
иных желаний и хотений
давным-давно не выдаем.
Сметана с клевером в объятиях,
шиповник, угодивший в щи
уж, притупили восприятие
цивилизованной земли.
Жуем листву - весьма занятно!
И мох сосем из-под елей,
а как полезно и приятно
употреблять цветок кипрей!
Пока что силы не теряем
На фоне классовой борьбы.
Одна беда - уж оставляем
Парнокопытные следы.
Мое прощание с Мшинск-Холлом происходило глубокой осенью. Я медленно обходила знакомые места, за годы присутствия, ставшие до боли родными. В “пряничном домике” и в так называемом большом, вглядывалась в детали, к которым приложила руку - с Илюшей пилила бревна, настилала пол, устанавливала лестницы на второй этаж, оклеивала обоями стены... (Столько лет прошло, а я по сей день помню внутреннее и внешнее оформление двух наших домиков.)
Затем отправилась прощаться с садом и недавно убранным огородом. Я подходила к каждому дереву и кусту, посаженному в разное время. А когда остановилась близи двух яблонь-антоновок, приобретенных в виде невзрачных черенков на рынке у старушки лет десять назад, в голове сложились такие строки:
И будут яблони расти,
мои движенья забывая,
но не забудут зацвести -
надежный признак урожая…
Напоследок мой путь лежал в тронутый осенью лес. Как и я, он был задумчивым и печальным. Таким Иван Бунин видел лес глубокой осенью:
Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной,
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.
Я неспешно шла по лесу с особенным осенним запахом. Неласково моросил дождь. Под ногами, обутыми в резиновые сапоги, шуршали влажные листья. Вблизи сосны копошился ежик. Я бродила по знакомым местам, которые мы Анжелой много раз пересекали, вглядывалась в не столь давно щедрые черничные и брусничные поляны, в покинутые муравьями холмики. Потом отправилась в грибные места - годами посещаемые поселения упругих боровиков с коричневыми шляпками и элегантных подосиновиков.
Напоследок постояла на краю болота с запахом багульника. Тут “любительница “ змей Анжела в своем неизменном шлеме на голове - защите от клещей и жужжащих комаров - с криком убегала от очередной своей “приятельницы” змеи. Это зыбкое место щедро одаривало нас клюквой и морошкой.
Я знала наперед: подобных лесных и болотных спутников у меня не будет, как не будет ягодных и грибных поселений с особенным запахом лета и осени. И не ошиблась в своем предвидении…
Бросив последний взгляд на Мшинск-Холл, я повернулась к нему спиной и больше не оборачивалась. В этот момент “Мшинское сидение” заняло место в прошлом - исчезла грусть, сопровождавшая меня во время прощальной экскурсии. Душевный надлом заменила благодарность к месту, подарившему моей семье немало запоминающихся дней с успехами и ошибками.
Спустя два месяца я летела за океан. В ручном багаже находилась память о недавно покинутом саде-огороде - вишневые косточки и семена овощей. В голове копошились строки, превратившие самолет в поезд:
Мой поезд спешит в никуда -
Нет света, нет рельсов, нет линий,
Оборванные провода
И нет машиниста в кабине.
Мой поезд летит в никуда
В пространстве огромном, но малом.
Мой поезд ушел навсегда -
Умчался вместе с вокзалом…
Жизнь за океаном началась с нуля и с вопроса о занятии в новых условиях. Поскольку прошлое то и дело напоминало о себе, я подрядилась ухаживать за садом состоятельных людей. В нем повторяла некоторые приемы, отработанные в Мшинск Холле. Платили мне шесть долларов в час. Это был мой первый скромный американский заработок.
Затем появился собственный сад-огород, во многом напоминающий своего российского предшественника. С некоторыми поправками он был отмечен родственными плодово-огородными и цветочными культурами, как и прежде представленными по алфавиту. Более двадцати лет мы с Ильей служили верой и правдой своему второму детищу, и оно отвечало нам благодарностью.
Однажды, когда я копошилась в зарослях малинника, услыша голос электрика, занятого проводами. - Вау, ты что фермер? - прозвучало с высоты столба. Обсуждать с ним эту тему мне не хотелось, поэтому всего лишь заверила незнакомого человека в том, что у меня другая профессия. Но его вопрос засел у меня в голове. Чем дольше я задумывалась над фразой американца, тем чаще задавала себе вопрос о своей основной профессии.
С тех пор прошли годы, а я в роли вечной ученицы продолжаю вести диалог с самой собой. Кто я по призванию? Педагог и научный работник с кандидатской диссертацией за плечами, отдавший десятилетия работе в институте? Или швея с документом, дающим право работать по специальности? Или сборщик и заготовитель лечебных трав с документом по этой части? Или специалист по плодово-ягодным культурам, как отмечено в переведенном на английский язык дипломе? Или пишущий человек - автор нескольких книг и вереницы статей?
Полтора века назад врач и писатель Антон Чехов признался: «Медицина - моя законная жена, а литература – любовница».
Позволю себе сравнение: педагогика и научная работа - моя профессия, а агротехника - любимое занятие. То и другое не легкий, требующий самоотдачи труд. Что касается общения с растениями, то оно благотворно влияет на физическое состояние и психологический настрой. Достаточно сказать, что за годы присутствия в Мшинск-Холле, не в пример прошлому времени, я ни разу не заболела.
Обращение к неплохо изученной родословной на примере предшествующих поколений дает мне право судить об отсутствии в их рядах огородников и садоводов. В роду были инженеры, врачи, адвокаты, писатели, служители культа, финансисты, музыканты, актеры... Выходит, я первая связала себя с землей. Не предыдущая ли моя жизнь подтолкнула к такому занятию? Трудилась ли я на земле с лопатой в руках, владела ли фермой или перерабатывала землю в облике такого биологического вида, как примитивный червяк?
Два сада-огорода в прошлом. Первый - российский - худо-бедно существует по сей день. Спасибо Анжеле, посылающей мне фото того, что осталось от Мшинск-Холла. Там живы оба домика, построенные нашими руками; плодоносят яблони-антоновки, выращенные из саженцев, купленных мной у старушки на рынке; сохранились единичные многолетние цветы. И все это после десятилетий с момента передачи Мшинск-Холла в другие руки.
Расставание американским хозяйством тоже было грустным. Ведь с каждым посаженным растением и клочком земли установилась энергетическая связь. Однако судьба американского сада-огорода мне не известна.
Я не зацикливаюсь на прошлом, а благодарю судьбу за то, что оно у меня было.
Нынче тружусь на просторной веранде, превращенной в маленький ботанический сад. Этот оазис с палитрой красок - мое последнее пристанище…
P.S. В конце жизни Федор Тютчев оставил потомкам поучительные строки:
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, -
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать.
В свете философского высказывания поэта напрашиваются вопросы, на которые нет ответа. Была ли у меня предыдущая жизнь? Если была, то какую роль я в ней играла? Что касается сокрытого будущего, если оно состоится, какое амплуа мне уготовлено? Так или иначе, привязанность к земле и растущему на ней - дарованная мне Благодать.
Каждому свое. Это значит, что любой человек выбирает жизненное задание. Важно его не пропустить, внести лепту в совершаемое и двигаться вперед...
Надеюсь, что дачники и садоводы поймут меня правильно.
Добавить комментарий