Памяти героев, пробивавших дверь в железном занавесе для всех советских евреев
«И сказал Господь Моисею: Пойди к фараону и скажи ему: Отпусти народ мой . . .» Библия, Бытие, глава 8
В далёком 2007 году судьба свела меня с Давидом Зильберманом, личностью легендарной. Ему в этом году исполняется 90 лет, и мне очень хочется не только поздравить своего друга с замечательным юбилеем, но и напомнить читателям «Чайки» о событии огромной важности в жизни евреев СССР, к которому он имел самое непосредственное отношение.
Далее я пересказываю воспоминания Давида о той знаменательной акции.
Кроме Давида, в группу подготовки акции входили Арнольд Нейбургер, Симон Гасуль, Саша Мясников, Иосиф Ройтман, Борис Иофис и Давид Занд.
Тогда ситуация с алией в Латвии была абсолютно глухой, непробиваемой. Петиции, письма и прошения никак не действовали на республиканское руководство. 1 марта 1971 года был приём у министра внутренних дел Латвии, который длился до часу ночи. Пришлось министру принимать 90 разъярённых граждан, которые вот уже 15 лет добивались права на репатриацию. Доведенные до отчаяния, советские евреи из Риги и ряда других городов решились на голодную демонстрацию, состоявшуюся 10 -11 марта 1971 года. Эти даты были выбраны не случайно –до открытия очередного ХХ1V съезда КПСС оставалось всего несколько дней. Уже начали съезжаться делегации зарубежных компартий, в Москву приехало много иностранных корреспондентов. На этом фоне предполагавшаяся акция должна была получить серьёзный резонанс. Рижские евреи, участники предстоящей акции, маленькими группками, в разные дни, на разных поездах и самолётах, добрались до Москвы.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Утром 10 марта 56 рижских евреев вошли в Приёмную Президиума Верховного Совета СССР и расположились в зале Приёмной. В 12 часов они вручили документ, адресованный Президиуму Верховного Совета СССР, в котором содержалась просьба о разрешении на выезд в Израиль, об освобождении арестованных товарищей и обращалось внимание на издевательское, бесчеловечное обращение начальника ОВИРа Латвийской ССР Кайи с евреями, которым было отказано в выезде в Израиль.
Вскоре к ним вышел заместитель заведующего Приёмной Президиума Верховного Совета СССР Думин и предложил выделить группу из 3–5 человек для собеседования. Но евреи отказались, заявив, что не являются организацией и никто из них не может представлять интересы других. Чуть позже Думин объявил, что их дело является компетенцией МВД СССР, куда их заявление передано, и предложил идти туда. В ответ рижане, а также примкнувшие к ним евреи из других городов, отказались покинуть Приёмную. Не добившись прогресса, они вручили новое заявление за подписью 156 человек, в котором, кроме предыдущего требования о выезде в Израиль, было добавлено, что ... « в знак протеста против насильственного удержания нас на территории СССР мы объявляем ГОЛОДОВКУ!».
С этого момента, как было передано для информации на Запад, официально началась мартовская голодная демонстрация советских евреев 1971 года, которая продолжалась 26 часов.
После вручения документа все евреи-демонстранты в полной тишине расположились вдоль стен и за столами посреди зала. Впервые за 53 года советской власти высший государственный орган СССР стал свидетелем небывалого вызова горстки людей, посягнувших в своём отчаянном национальном стремлении на устои «Железного занавеса». Вскоре в зал Приёмной прошли несколько иностранных корреспондентов, к которым подходили евреи и охотно рассказывали, что привело их сюда. Один за другим подходили евреи к корреспондентам, перед глазами которых раскрывались картины жестокого насилия над волей и чувствами людей. А через несколько минут появились строгие люди в штатском и предложили корреспондентам последовать за ними в вестибюль для проверки документов.
Протестующие остались одни. Нет, не одни - в вестибюле и в самом зале увеличилось количество «людей в штатском», внимательно следивших за каждым движением голодающих и, вероятно, тайно фотографировавших. К четырем часам дня парадную дверь Приёмной Президиума закрыли.
День заканчивался, темнело. Угнетала мысль: что нас ждёт? Но евреи были полны решимости стоять на своём до конца. Подъехали автобусы с милиционерами и курсантами милиции, возле которых суетились крупные чины МВД в зимних шинелях и высоких шапках-папаха. Дело приняло серьёзный оборот.
Ровно в пять часов дежурные Приёмной поднялись со своих мест, сложили бумаги и ушли. Но через несколько минут возвратились, уселись на свои места и стали пристально наблюдать за происходящим. Служащий зашторил окна, и участники голодовки остались в затемнённом помещении, Внезапно в зале вспыхнули все лампы. Появился заведующий Приёмной Президиума Верховного Совета СССР Скляров.
- Граждане! - начал он. - Вопрос, с которым вы обратились к Президиуму Верховного Совета, относится к ведению Министерства внутренних дел. Ваше заявление мы уже направили в МВД СССР, и там вы сможете получить ответ. Мы дали им указание разобраться в вашем деле и ответить вам. Ничего другого мы вам сообщить здесь не можем. Если у кого-то из вас имеются индивидуальные заявления, мы готовы их рассмотреть в соответствии с принятым у нас положением. Общего, огульного рассмотрения здесь быть не может.
- Чем, какими принципами руководствуются власти при рассмотрении вопроса о выезде евреев в Израиль? – спросил кто-то с места.
Скляров: - Соответствующие органы внимательно рассматривают эти заявления и, насколько мне известно, не препятствуют выезду за границу лицам для объединения членов разрозненных семей.
Арнольд Нейбургер, хорошо изучивший юридические основы формально действующих в Советском Союзе законов и положений об эмиграции, заявил:
- Мы не согласны с индивидуальным подходом властей к решению нашей проблемы о выезде в Израиль. Наши требования основаны на советских законах: Основах Гражданского Законодательства СССР, статья 9, а также Международных соглашениях – Всеобщей Декларации Прав Человека, Международном пакте о гражданских и политических правах и Конвенции об устранении и ликвидации всех форм расовой дискриминации. В этих фундаментальных документах прямо говорится о праве граждан по своему усмотрению выбирать место жительства, покидать свою страну и возвращаться в неё. Там ничего не сказано об индивидуальном подходе к рассмотрению желания граждан выехать в другую страну, в нашем случае, в Израиль. Следовательно, наше требование о выезде из СССР в Израиль является вполне законным, а индивидуальный подход властей и ограничение выезда граждан вопреки их воле следует признать беззаконным. Вот почему мы прибыли сюда, чтобы добиться наших прав и законности.
Поднялась бурная перепалка, перераставшая в сплошной шум и гам . Руководители Приёмной поняли, что евреи не сдвинутся с мест и покинули помещение. Тут же выключили свет, и сразу стало непривычно тихо. Потянулись долгие минуты, но никто не расходился. Сеня Нахимовский обратилчя к присутствующим:
- Друзья! Евреи! Приближается вечер. Я поздравляю вас с наступлением праздника Пурим, праздника чудесного избавления нашего народа!
Зал разразился бурными аплодисментами, и снова стало тихо. Боря Иофис подошёл к окну, из щелей штор которого брезжил свет уличных фонарей, и, держа в руках молитвенник произнёс:
- Дорогие евреи! Я вам прочту в оригинале, на языке наших праотцев, на иврите, несколько отрывков об Исходе наших предков из Египта, и буду переводить их на русский. Это Сказание взято не из истории праздника Пурим, а из Пасхальной Агады, но оно имеет непосредственное отношение к нам, к событиям, что происходят сегодня со всеми нами. Древняя священная молитва словно проникала в самое сердце. Это были поистине великие мгновения, когда-либо пережитые советскими евреями в борьбе за своё национальное достоинство.
Тут же, без паузы, поднялся Вульф Файтельсон: «Товарищи. Вполне вероятно, что к нам применят силу. Я прошу всех не оказывать никакого сопротивления, чтобы не дать им повода для провокации. Будем держаться столько, сколько возможно».
Он как в воду смотрел – в ту же минуту, словно взрыв, раздался громогласный приказ:
- НАР-РЯД! Слушай мою команду! –в помещение Приёмной ворвалось 200 – 250 милиционеров во главе с заместителем начальника Управления милиции города Москвы генерал-лейтенантом Миловидовым, потребовавшим под угрозой ареста освободить помещение.
Сопротивляться было бессмысленно. На свободе они ещё могли бы продолжать борьбу, а если арестуют, то пришьют какую-нибудь статью о хулиганстве и дело, ради которого было положено столько сил, будет проиграно. Пришлось подчиниться.
Решив идти на Центральный почтамт, двинулись туда в сопровождении сотни милиционеров и сотрудников КГБ в штатском.
Послали экстренную фототелеграмму на имя советского правительства, в адрес Президиума Верховного Совета СССР, которую подписали 149 человек. Вот её текст:
- Председателю Президиума Верховного Совета СССР Подгорному от
еврейских семей, которым отказано в выезде в Израиль.
Москва, 10 марта 1971.
«Мы, евреи из разных городов СССР – Риги, Минска, Вильнюса, Каунаса, Даугавпилса, Львова, Бердичева, Кисловодска и др. – сегодня, 10 марта 1971 года, обратились в Президиум Верховного Совета СССР с требованием разрешить нам выезд в Израиль.
Не получив удовлетворительного ответа на наше заявление, в знак протеста против насильственного удержания нас на территории СССР, мы объявили голодовку.
Подписи»
В тот же вечер «Кол Исраэль» и другие ведущие радиовещательные станции Запада уже сообщали о голодной демонстрации советских евреев в Москве.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
На следующее утро, 11 марта 1971г., евреи, участники голодной демонстрации, вошли в Приёмную. Их встретил Думин и объявил, что ничего нового он больше сообщить не может и потребовал покинуть Приёмную. Он выразил готовность принять людей в индивидуальном порядке, и несколько человек последовали за ним в кабинет.
Чтобы оправдать своё пребывание в помещении Приёмной, протестующие составили новый документ, в котором чётко сформулировали свои требования и условия прекращения голодовки.
«Принимая во внимание интересы Советского Союза, которыми руководствуются соответствующие органы при рассмотрении вопроса о выезде евреев в Израиль, при уважении также и наших прав, мы ставим условием прекращения голодовки получение удовлетворительного ответа на следующие два вопроса:
А. Что является с точки зрения советских властей законной причиной для отказа в выезде в Израиль, то есть, какие конкретные факторы препятствуют получению разрешения, или иначе говоря, что такое «мотивированный отказ»?
Б. Получим ли мы разрешение на выезд в Израиль, если мы и члены наших семей не относимся к категориям лиц, которым может быть вынесен такой «мотивированный отказ»?
До получения ответа на эти два вопроса мы будем продолжать голодную демонстрацию».
Подписи
Вручая письмо сотрудникам секретариата Приёмной, евреи устно заявили, что не получили положительного ответа на решение своей проблемы и потому продолжают голодовку. В новом заявлении содержались два вопроса, которые требовалось решить. В противном случае они резервировали за собой право снова прийти в Приёмную Президиума и находиться в ней до получения удовлетворительного решения. В дальнейшем именно вокруг этих двух положений разгорелась борьба.
Примерно в 12:30, с тем, чтобы успеть ровно в 13:00, как было заранее сообщено иностранным корреспондентам, евреи пешком направились в Министерство внутренних дел.
В Приёмной МВД Давид объяснил дежурному, кто они, почему пришли в приёмную и потребовал, чтобы к ним вышел кто-то из руководства. В ответ
начальник общесоюзного ОВИРа полковник Овчиннико через дежурного потребовал, чтобы все записывались и заходили в его кабинет по одному. Давид от имени всех категорически отказался и настаивал на их общем требовании. После длительной паузы Овчинников заявил, что их дела будут пересмотрены и результаты будут сообщены. Он повторил, что вопросы выезда из СССР за границу рассматриваются в каждом отдельном случае. Особый акцент был сделан на то, что власти СССР не намерены поставлять Израилю пушечное мясо.
Несколько человек пытались вступить с Овчинниковым в спор, но тот, решительно чеканя шаг, удалился.
Почти через час он вдруг снова появился:
- Сейчас с вами будет говорить начальник политотдела Министерства внутренних дел СССР генерал-майор Самохвалов!
События стремительно развивались сами собой. Вошёл холёный генерал, идеолог Министерства внутренних дел СССР, и, презрительно скривив губы, обвинил присутствующих в нарушении порядка. Он предупредил, что советскую власть голодовкой не испугать, и повторил требование всем записаться и заходить на приём по одному. Им снова не объяснили, какими критериями будет руководствоваться власть, определяя возможность еврея репатриироваться.
Началась перебранка и неорганизованный спор с главным идеологом Министерства внутренних дел СССР. Но он, считая, разговор исчерпанным, повторил своё требование и в сопровождении свиты удалился.
Что делать? Евреи договорились стоять на своём, даже если к ним применят силу. Тогда поднимется новый «шум», а это будет им на руку.
Напряжение нарастало, что-то происходило, помимо их воли. Внезапно вновь появился генерал-майор Самохвалов:
- Сейчас к вам обратится член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета Союза ССР, Министр внутренних дел СССР генерал-полковник Щелоков! – и вытянулся «во фронт», а за ним вытянулся весь эскорт полковников и подполковников МВД.
Зазвенели минуты напряжённой тишины. Несколько острых на язык евреев выдвинулись вперёд – судя по всему, предстояла решающая схватка.
Быстрой походкой в сопровождении нескольких штатских и генералов появился сам Министр. Оглядел присутствующих и добродушно произнёс:
- Здравствуйте, граждане! Как вас много! И это все ко мне на приём?! Всех принять не смогу. У меня есть полтора часа. Как нам с вами разговаривать? По одному или, может быть, у вас тут есть кто-нибудь главный?
- У нас нет главных и нет никаких организаций. В течение ряда лет нам без всякой причины отказывают в выезде в Израиль, - произнёс кто-то из евреев.- Мы хотим, чтобы вы, министр, компетентный представитель властей, разъяснили, по какому принципу будут заново пересмотрены наши дела. Мы считаем Израиль своей Родиной и хотим, чтобы наши дети посещали еврейские школы!
Щёлоков шутками-прибаутками псевдонародного толка старался сбить накал борьбы, обесценить требования евреев. Перед евреями был воистину русский барин, ХОЗЯИН земли русской, которому всё дозволено и ни перед кем он не в ответе. В его манере сквозило неприкрытое барство. Демагогия министра привела к возмущению, ругани, возражениям и выкрикам голодающих.
Давид потребовал, чтобы Щёлоков их правильно понял:
- Мы не враги советской власти и не от хорошей жизни сюда прибыли. Именно поэтому мы не согласились на индивидуальный приём. Нам важно знать раз и навсегда, каким категориям евреев будет дано разрешение, а каким будет отказано. Вы должны нам назвать эти факторы. Мы готовы считаться с интересами Советского Союза и понимаем, что если какой-то еврей имеет допуск к секретной работе, то он не может рассчитывать на немедленный выезд в Израиль. Но каждая семья, которая планирует выехать в Израиль, должна знать эти принципы и, прежде чем возбудить ходатайство о выезде, должна ликвидировать эти препятствия. Так назовите эти факторы, пусть их много, но перечислите конкретно. И каждой еврейской семье, у которой этих указанных препятствий нет, должен быть гарантирован беспрепятственный выезд в Израиль. Мы настаиваем на законности и порядке в вопросе репатриации. Вот в чём суть наших требований.
Щелоков заявил, что на места будут посланы специальные представители МВД с широкими полномочиями с тем, чтобы оперативно, без проволочек, в течение короткого времени, от двух недель до месяца, пересмотреть все дела евреев в свете сделанного ими заявления.
Это была победа! Примерно дней через десять ОВИР МВД Латвийской ССР начал выдавать много разрешений
Участники демонстрации могут гордиться тем, что их акция, являясь одним из звеньев в длинной цепи тяжёлой борьбы советских евреев за Исход в Израиль, завершилась очевидной победой. После неё начались многочисленные разрешения во многих городах СССР. Постепенно ручеёк репатриации превратился в полноводную реку большой алии.
Добавить комментарий